Два события для меня связаны воедино. Первое: это встреча советских солдат и офицеров с американскими союзниками на Эльбе в апреле 1945 года (еще до моего рождения). И второе: тот пистолет «Кольт», который, как я подозреваю, отец привез примерно с таких встреч – и с этим «Кольтом» у меня связана необычная история.
Впрочем, сначала о встрече наших войск с американцами в апреле 1945-го на территории Германии.
Этот кадр фронтового фотографа А. Устинова ( ниже) я до сих пор храню.
Американцы на нем в касках и широко улыбаются. Наши – в фуражках и тоже улыбаются. Еще бы! Собратья по оружию, союзники по антигитлеровской коалиции! А наша медсестра (имя ее сохранила история: Любовь Казниченко) преподносит цветы американскому солдату Карлу Робинсону.
Снимок этот исторический и знаковый. То были дни великих надежд: мол, вместе одолели лютого врага, фашизм, – будем жить в мире и дружбе столетиями.
Фронтовики тогда не знали, что вскоре политики США развяжут конфронтацию с СССР, прозвучит Фултонская речь Уинстона Черчилля и начнется затяжная холодная война. Так что эта фотография – обвинение разжигателям вражды между народами.
А отец, прошедший с боями до Берлина старший лейтенант-сапёр, то ли в подарок от американцев получил «Кольт», то ли поменялся с кем-то из янки пистолетами. Родителей моих уж нет в живых, а я по малости лет не упомнил.
Но для меня этот «Кольт» очень семейная история – про этот черный пистолет мне мама рассказывала не раз!
Когда они с отцом после войны поженились в Кёнигсберге, наша офицерская семья кочевала с воинской частью от Чугуева и Малиновки до Джанкоя – жили в чужих хатах и на квартирах в сёлах. А вокруг, на недавно освобожденной украинской земле, свирепствовали расплодившиеся за войну банды, нападали ночами на дома – их кто-то осведомлял об отъезде из села милиции и расквартированных здесь офицеров, часто выезжавших в районы на разминирование.
Вот в те дни, когда я было еще, наверное, трехлетним ребенком, отец и подарил матери для самозащиты этот «Кольт», обучил стрелять. И лежал пистолет всегда под матрасом моей кроватки – под рукой мамы.
И вот офицеров снова куда-то послали – мать рассказывала, что в избе мы ночевали одни, и тут в темноте раздался стук в окно:
– Кира, открой, надо поговорить с тобой!
За дверью стояла недавно объявившаяся в селе молодуха, которая выдавала себя за «жену Героя Советского Союза» – и даже справку такую показала в сельсовете. Как потом выяснилось, никакой женой Героя она не была и сумела потом исчезнуть перед тем, как ее приехали арестовывать органы.
И вот картина: ночь на дворе, мама со мной спящим в кроватке, без мужа – а за дверью гостья, про которую все знали, что она «жена Героя Советского Союза»! А к матери она пришла как бы посмотреть хату, где мы были расквартированы: якобы хозяева решили продать ей дом.
Время было голодное. Мать вскипятила чай и нашла к нему засушенную морковь. Пили чай и болтали, молодые же бабы.
– А ты не боишься одна ночевать? – вдруг спросила гостья.
– Не боюсь, – ответила моя мать, женщина с очень сильным характером.
И вытащила из-под матрасика кроватки со мной спящим чёрный воронёный «Кольт»:
– Тут восемь патронов – пока я не уложу из пистолета восемь человек, сюда никто не войдет…
Тут гостью ветром сдуло, заторопилась, ушла: возможно, она и была наводчицей банд. Когда в село приехали арестовывать исчезнувшую «жену Героя Советского Союза», мать поняла, какую ночную гостью она принимала…
А «Кольт» спустя несколько лет утопил в Москве-реке мой дядя, тоже боевой офицер-фронтовик, которому отец отец отдал его на хранение. Тогда пришел приказ всем военнослужащим: сдать трофейное оружие, привезенное с войны. От греха подальше, чтоб не попасть в списки незаконно хранивших, дядя Андрей выбросил «Кольт» с моста в воду.
Пистолет, наверное, и сейчас лежит на дне реки: утонул, как и наши надежды на дружбу с Соединенными Штатами Америки. А если когда-то его случайно найдут водолазы, то «Кольту» впору быть экспонатом в музее. В музее наших рухнувших ожиданий от так улыбавшихся нам американцев.
В. С.