Роман Софьи Саркисян. 18+
Глава 5
«Хабибти…. Какое красивое слово. Оно означает, по-моему, «любимая». Интересно, а почему он меня так назвал? В чем смысл этого? Неужели я еще могу кому-нибудь понравиться, как женщина? А ведь как он смотрел на меня… Страстно…», - Алевтина закрывала глаза и мысленно возвращалась к вечеру предыдущего дня.
Нежное море ленивой волной ласкало ее ноги. Солнце уже клонилось к закату, и от этого море казалось багрово-голубым. На пляже уже почти никого не осталось. Алевтина взяла с собой томик Флобера, но сегодня у нее не получалась ни читать, ни поспать. То есть, читать-то она читала, но в смысл прочитанного вникнуть никак не удавалось. Все мысли были об этом парне.
Что с ней происходит.… Где она, а где этот незнакомый, диковатый чужой парень? Небо и земля! Они с ним люди с разных планет. Хотя, стоп!… Он добрый. Как вчера чудесно помог ей с этими убегающими апельсинами… Ей, совершенно незнакомой женщине, не арабке, а какой-то непонятной ему иностранке. Единственный из всех, не оставил одну среди орущих и сигналящих сумасшедших водителей хургадинских такси. Ну и что бы она без него делала посреди дороги? Выглядела бы полной идиоткой со своими рвущимися пакетами и прыгающими по проезжей части апельсинами, черт их дери, этих торговцев. Экономят даже на пакетах. А ведь если бы пакет у нее не порвался, она бы не встретила его.… Ага-ага.… Встретила и потеряла в тот же вечер.
Она вспоминала, как он стремительно сбегал от нее, и улыбалась своим воспоминаниям.
Кстати…. Сколько ему может быть лет? Наверное, лет сорок, сорок пять... А может больше?.. А какие глаза! Такие бездонные, черные, как самая темная ночь, с какой-то затаенной, то ли грустью, то ли усталостью в них.… Какие длинные пушистые ресницы. О таких ресницах мечтала бы любая модель… Интересно, а почему он не согласился выпить с ней чашечку чаю?… Засмущался, убежал так быстро.…Как странно.… Ведь в этом нет ничего особенного. И потом, ей было бы приятно. Может быть, он был голоден? Ну, конечно же! А она, такая недогадливая, рассеянная, ему даже не предложила покушать. И еще так смутилась под его взглядом…Таким мужским взглядом... У нее же в холодильнике… Чего только там не было: и рыба запеченная, и салат из креветок, и печеные баклажаны, и борщ, и вермишель с соусом, можно было еще нарезать сыр и огурцы с помидорами. Там даже стоял хрустальный кувшин с ледяным лимонадом собственного приготовления, рецептом которого она очень гордилась. Вот бы ему понравилось…
Она мечтательно вздохнула. Как приятно было бы покормить его… Она глупо поступила! Ну как можно предлагать «пустой» чай голодному человеку. Какая же она глупая!
***
Египетский климат очень подходил Алевтине, она уже успела забыть о слякоти и серости в предместьях Санкт-Петербурга. В первый весенний месяц в тех краях стояла такая промозглая сырость и холод, что у нее, не переставая, ныли суставы, болело сердце. Алевтина была ревматиком со стажем, астматиком, и когда-то давно перенесла микроинфаркт.
В весенние месяцы днем в Хургаде было тепло, случались даже жаркие дни. С пустыни дули ветра, которые поднимали и кружили пыльный песок и мусор по улицам, а море было таким восхитительно теплым, что в нем так и хотелось поплавать, ведь оно не остывало круглый год. Вечерами над городом витали прохладные соленые потоки воздуха, дурманящие своим неповторимым восточным колоритным ароматом вкупе с пряными запахами из кофешопов.
С недавних пор Алевтина жила в собственной квартире, в своем просторном светлом гнездышке, в доме, скрытом в глубине маленькой, тихой зеленой улочки, благоухающей цветущим жасмином. Она обзавелась всей необходимой мебелью для холла и спальни, а также нужной бытовой техникой: электрическим титаном для горячей воды, кондиционером, стиральной машиной, электроплитой, холодильником, телевизором со спутниковым блоком и еще всякой другой полезной бытовой утварью. В высоком платяном шкафу с зеркальной раздвижной дверцей, стоящем рядом с широченной двуспальной кроватью, Алевтина разложила все свои вещи. Огромное окно и балконную дверь спальни украшали тяжёлые, ночные шторы, которые прикрывали воздушный тюль кремово-кофейных тонов. Рядом с балконной дверью Алевтина устроила уголок для работы: небольшой письменный стол, на котором лежал ноутбук, удобное кресло, сбоку - книжные полки. Получилось совсем неплохо.
Всё ей здесь нравилось! Нравился сам дом в кремово-розовых тонах с рельефными белыми балкончиками, из-за чего он оставлял смешное впечатление торта с кремом или взбитыми сливками. Нравился выбранный ею этаж. Нравились приветливые, милые соседи, с которыми, впрочем, кроме как кивать при встречах, общаться не получалось в связи с существующим языковым барьером. В доме, в основном, жили немцы и англичане. Лестничные пролеты, сами ступени и перила были идеально чистыми, за зданием ежедневно и тщательно ухаживали. Естественно! Ведь обслуживание в подобных домах такое дорогое!
Следил за домом парень по имени Рияз, важного вида молодой египтянин, излучающий гордость от того, что работает на такой престижной должности, каковой является должность дормена. Должность эту он получил у своего дяди по матери, мистера Мухаммеда Махмуда эль Валида, довольно известного в риэлторских кругах Египта домовладельца. Он имел то ли пять, то ли шесть жилых домов в собственности и множество больших и маленьких вилл в самых престижных районах Хургады, Эль Гуны, Шарм-Эль-Шейха.
Сам дядя Мухаммед жил со своей семьёй в Александрии на роскошной вилле прямо на берегу Средиземного моря.
Плоская крыша дома Алевтины была превращена в компактную, но вполне комфортную зону отдыха с фонтанчиками, искусственными водопадами и небольшим водоемом, в котором плавали разноцветные рыбки. Когда прохлада и сумерки опускались на город, жильцы могли встречаться здесь для приятного времяпрепровождения и отдыха.
На каждом этаже этого дома было по три квартиры. В квартире слева от нее жил некий пожилой, очень серьезный англичанин, сэр Джозеф, то ли археолог, то ли биохимик, то ли историк, никто точно не знал, какая у него профессия. С тех пор, как жильцы заселились в это здание, он всего лишь несколько раз уезжал на пару месяцев домой в Лондон, навестить сестру и племянников. Обычно это приходилось на те месяцы, когда в Хургаде стоит нестерпимая жара. Жары он не выносил. В остальное время года сэр Джозеф жил в Хургаде, где вел довольно замкнутый образ жизни. К нему никто никогда не приходил, за исключением мистера Мухаммеда Махмуда, с которым они разыгрывали шахматные партии. И сам он редко выходил из дому, разве что, если ему хотелось прогуляться по вечернему городу или отправиться на пляж. При встречах на лестничных пролетах они с Алевтиной мило, по-соседски, раскланивались, обмениваясь дружескими улыбками. Продукты и воду сэру Джозефу приносил мальчик Амр - помощник Рияза. За эту услугу дормен получал от жильца щедрое, по египетским меркам, дополнительное вознаграждение - целых двадцать фунтов в месяц. Дормен сэра Джозефа очень уважал за дополнительный источник дохода, за его почтенный возраст и сдержанный нрав. Англичанин никогда не позволял себе повысить голос и снисходительно относился к его корявому английскому. В основном, сэр Джозеф целые дни проводил дома, видимо, он работал за своим ноутбуком, то ли писал какую-то статью, то ли работал над каким-то археологическим исследованием, то ли еще что-то. Предположения у соседей были разные...
В третьей квартире, справа от квартиры Алевтины, жила немка из Франкфурта-на-Майне, фрау Криста, чопорная дама неопределенного возраста, высокая, прямая и ширококостная. Дама эта была настолько блеклой и бесцветной, что казалось, ее постоянно купали в концентрированном отбеливателе или она вылиняла со временем. Даже египетское солнце не брало ее. Бесцветными были ее тонкие, ровные, как ниточки, губы, прямые короткие, постоянно всклокоченные волосы и ее глаза за стеклами очков с сильными диоптриями, от чего казались какими-то неестественно громадными, и гораздо светлее, чем были на самом деле. Фрау Криста жила в Хургаде уже лет семь, а то и больше. Она давно была замужем за египтянином, уроженцем Каира Мухаммедом. Соседи знали это, но мало кто видел его самого, разве что дормен Рияз, Алевтина и приятельница фрау Кристы австрийка фрау Хельга, такая же, как и Криста, чопорная особа. Дама без определенного возраста, с обесцвеченными волосами-паклей на маленькой головке и с резким противным голосом. Вся с ног до головы усыпанная рыжими веснушками, наложенными друг на друга, она оставляла впечатление полностью ржавой. Жила фрау Хельга в доме напротив, также на втором этаже. Балконы фрау Кристы и фрау Хельги находились точь-в-точь напротив друг друга. Соседям не раз доводилось наблюдать, как по вечерам с наступлением относительной прохлады приятельницы удобно устраивались каждая на своем балконе, закуривали по сигарете, и начинали громкую многочасовую лающе-каркающую трескотню по телефону, иногда перемежающуюся восклицаниями, резким смехом и возмущенными выкриками. Что именно можно было обсуждать так долго и так эмоционально, представить себе никто не мог. Но приятельницам, видимо, было что обсудить. Они были счастливы своим общением. Почти каждый день после завтрака они отправлялись на пляж, где проводили время с такими же фрау, как и они. Наверняка этому немецкому многоголосому слаженному хору было что обсудить там вместе.
***
Разные слухи ходили об этой странной парочке – фрау Кристе и Мухаммеде. Ходили слухи, что они нашли друг друга в ее первый приезд в Хургаду. Сам Мухаммед был из Каира. Когда-то он делал попытки учиться в Каирском университете на педагогическом факультете, но его хватило ненадолго, отчислили с третьего курса. Восприимчивый к иностранным языкам, он, к своему счастью, успел в достаточной степени овладеть сразу двумя: немецким - сносно, английским – похуже. В отеле, где когда-то остановилась на отдых фрау Криста, Мухаммед работал то ли аниматором, то ли гидом. В последний день ее пребывания там между ними внезапно вспыхнула бурная всепобеждающая страсть, которую они, не долго думая, утолили в гостиничном номере фрау. На следующий день она уехала обратно в свой Франкфурт, а в течение всего следующего года регулярно приезжала к нему, то на месяц, то на две недели, то еще раз на два месяца. Во время ее приездов они жили на съемной квартире, которую она заблаговременно оплачивала на весь срок, переводя ему деньги.
В скором времени жизнь Мухаммеда начала резко меняться в лучшую сторону. Он неожиданно разбогател. Приблизительно через год уволился из отеля и открыл в одном из закоулков Дахара магазин европейской модной одежды со странным коротким, но емким названием «Euro». Автором названия магазина был, разумеется, сам Мухаммед. Но как бы ни назывался магазин, этот «Euro», приносил не прибыль, а одни сплошные убытки, так как расположение его оказалось очень неудачным. «Euro» находился слишком далеко от центральных улиц города, где прогуливалось много туристов-покупателей и обеспеченных египтян, продаж поэтому не было вообще. Жителей Дахара этот магазин не интересовал. Ассортимент одежды оказался недоступен им ни по ценам, ни по фасонам, в большей своей массе, бедных и никогда не носящих европейской одежды, а э лишь галабеи и хиджабы, коих в этот магазин, естественно, не завозилось. Однако, несмотря ни на что, уже вскоре после открытия магазина Мухаммеда видели за рулем новенькой Honda цвета металлик, на которой он носился по улицам Хургады. Тогда же на Шерри стрит приобрел он небольшую квартиру-студию, недешево обставив ее, и сразу же туда переселился.
Жизнь, которую Мухаммед начал вести с недавних пор, ему очень нравилась. На работу можно было не ходить. Его валютный банковский счет в euro-валюте автоматически пополнялся на круглую сумму. Деньги из Германии поступали регулярно, ровно раз в две недели. Через год, в очередной раз приехав в Хургаду, фрау Криста осталась здесь навсегда. Они с Мухаммедом заключили официальный брак, как и положено, по египетским законам. На родине в Германии у нее остался взрослый сын, давно живущий своей жизнью.
Семья Мухаммеда очень гордилась своим отпрыском и приводила его в пример друзьям и родственникам. Ему недавно исполнилось всего двадцать семь, а он уже самостоятельно поднялся до таких бизнес высот: имел счет в банке, регулярно пополняемый кругленькой суммой, собственное дело, приносящее прибыль, дорогую машину и квартиру в центре города и был женат на иностранке. Это же не всем дано! Вот он, пример для подражания всем от мала до велика мужского полу, их дорогой Мухаммед!
Невестку-немку члены семьи Мухаммеда никогда не видели и даже знакомиться с ней не намеревались, они ничего не хотели о ней знать. Но, в то же время, очень ценили и уважали ее за щедрость и современный европейский образ мышления. С недавних пор, как только дела сына пошли в гору, его заботливая мать приступила к поиску молодой невесты-египтянки… сын встал на ноги, сыну пора обзаводиться потомством. Уж очень ей хотелось внуков. Претенденток было много. Оставалась самая малость - выбрать ту, которая по-настоящему достойна их талантливого отпрыска.
Поговаривали, что фрау Криста продала свою квартиру во Франкфурте и большую виллу с участком земли в предместье Мюнхена, доставшуюся ей по наследству от покойного второго мужа. Тогда же с аукциона были проданы несколько антикварных ваз и гарнитуров, старинная бриллиантовая брошь, унаследованная от прапрабабушки, а также несколько старинных полотен эпохи Возрождения, принадлежавших ее роду. После этого она открыла в одном из швейцарских банков депозитный счет, куда и пристроила все вырученные от продаж деньги. Их должно хватить им надолго…
Фрау Криста переселилась из Франкфурта в Хургаду к мужу в квартиру на Шерри стрит и жила она с ним там счастливо. Счастливо до поры до времени…
В один прекрасный день Мухаммед попал в автокатастрофу на своей новенькой Honda. Сам он отделался, что называется, легким испугом, все обошлось простым ушибом голени и непродолжительным шоком. Но машину свою он разбил в хлам. Фрау Криста испытала настоящее потрясение, когда ей позвонили из госпиталя Эль Гуны и сообщили, что муж ее при смерти. Через полчаса она уже находилась рядом с ним. Увидев среди прочих больных в палате госпиталя неподвижного бледного Мухаммеда с закрытыми глазами под капельницей, она была готова на все, лишь бы он остался жив. Без любимого дальнейшей жизни она себе не представляла. Любое его желание для нее закон, а сейчас тем более. О разбитой машине она даже не вспомнила. Ведь жизнь любимого висела на волоске… Она сидела рядом, рыдала в три ручья и бросала тревожные взгляды на мужа. И когда, наконец, через какое-то время Мухаммед открыл глаза и увидел взволнованное лицо супруги с опухшими от слез глазами за стеклами очков и красным шмыгающим носом, он произнес слабым голосом, еле шевеля потрескавшимися бледными губами и жалобно глядя на нее своими бездонными печальными глазами, лишь одно слово «BMW… », после чего сразу же закатил их, снова провалившись в забытье и беспамятство…
«О, Господи, лишь бы он поскорее поправился! Ну, конечно…Конечно, куплю я ему его любимую BMW… Ты давно о ней грезишь, а знала, знала... знала...», - корила себя фрау Криста, не прекращая рыдать.
Она сидела у изголовья умирающего супруга и думала:
«Машина эта чрезвычайно дорогая.… Чтобы ее купить, по крайней мере, придется что-нибудь продать…. Например, квартиру на Шерри.… А на остаток денег первое время снимать какую-нибудь недорогую квартиру и думать о приобретении новой. Денег у нас на депозите достаточно… Купить смогу… Только для этого нужно время…Господи, Господи! Мухаммед, хоть бы ты скорее выздоровел...».
С тяжелыми мыслями и молитвами фрау Криста сидела у изголовья мужа и терпеливо ждала.… Ждала, когда же он, наконец, очнется, чтобы обсудить с ним дальнейшие планы.
Продолжение следует...