Абсолютно во всех публикациях зарубежных и российских авторов о завещании Александра Македонского на смертном одре говорится, что умирающий царь, якобы, прошептал несколько слов, смысл которых сводился к тому, что он оставлял свою империю наилучшему и предвидел, что после его кончины возникнет кровопролитная междоусобная война за обладание царским престолом. Но у меня возникают сомнения в правдивости и достоверности последних слов Александра, приведенных летописцами. Ошибочность полученных сведений я постараюсь доказать на противоречиях тех же античных летописцев.
По утверждению Курция Руфа: «Позвав друзей поближе, у царя уже начал слабеть голос – он передал снятый с руки перстень Пердикке и распорядился, чтобы тело его было отвезено в храм Амона. Когда его спросили, кому он оставляет царство, он ответил, тому, кто окажется наилучшим. Впрочем, он предвидит, что для этого состязания готовятся в честь его большие похоронные игры. Тогда Пердикка в свою очередь спросил его, когда он хочет, чтобы ему присудили божеские почести, он ответил: «Когда вы сами будете счастливы». Это были его последние слова: скоро после этого он скончался». Сведения Юстина рознятся с Курцием: «На шестой день, когда Александр уже не мог говорить, он передал Пердикке перстень, сняв его с пальца».
А теперь обратимся, по мнению всех современных историков, к самым надежным источникам о смерти Александра в виде летописцев Арриана и Плутарха. Последний пишет: «На двадцать пятый день месяца Александр немного поспал, но лихорадка не унималась. Когда к нему пришли военачальники, он не мог произнести НИ СЛОВА (здесь и далее выделено мною). То же повторилось и на двадцать шестой день. На двадцать восьмой день к вечеру Александр скончался». Мы видим, что о предсмертном завещании царя летописец Плутарх, в своем повествовании не обмолвился ни словом, по всей видимости, по простой причине, что не верил данному утверждению.
По Арриану: «Уйдя с пирушки Александр, тут же уснул, потому что уже заболел лихорадкой. Вечером следующего дня он объявил военачальникам свои распоряжения: сухопутные войска должны были быть готовы к выступлению через четыре дня, флот, на котором будет находиться и он, отплывает через пять дней. На следующий день он беседовал с Мидием… На следующий день Неарху и прочим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня… На следующий день лихорадка не утихала. Тем не менее, призвав военачальников царь приказал, чтобы все было готово к отплытию… На следующий день ему было плохо, но все же он пригласил главных морских начальников и опять отдал приказ об отплытии… На следующий день царя с трудом принесли к жертвеннику. Он принес жертву и все-таки еще раз распорядился относительно отплытия… На следующий день, чувствуя себя плохо, он приказал чтобы стратеги находились в соседней комнате. Ему стало совсем плохо и его перенесли из парка во дворец. Вошедших военачальников он узнал, но СКАЗАТЬ ИМ НИЧЕГО НЕ МОГ, ГОЛОСА У НЕГО УЖЕ НЕ БЫЛО… Воины, также захотели увидеть царя. Он лежал УЖЕ БЕЗ ГОЛОСА, но пожал руку каждому из проходивших мимо него воинов, с трудом приподнимая голову и приветствуя их глазами».
Таким образом, можно сделать вывод о том, что болезнь Александра длилась десять дней, и голос у царя пропал полностью всего лишь за три дня до его смерти. По тому же Арриану: «Друзья спросили Александра, кому он оставляет свое царство? Он ответил: «Наилучшему». Другие рассказывают, что к этому слову он прибавил еще: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой». Но данные слова Александра Арриан приводит не в последовательном и подробном описании десятидневного процесса течения болезни царя, а выделяет отдельно, вне контекста своего повествования, при этом подчеркивая, что: «Другие говорят…». Поэтому надо полагать, что в рассказе о предсмертных словах Александра летописец отошел от основного источника своей информации и включил их в качестве второстепенного и не подтвержденного свидетельства.
По наиболее достоверному утверждению Арриана и Плутарха еще за день до того как у него пропал голос и за три дня до своей смерти Александр пригласил к себе военачальников и оставил им в силе приказ о готовящемся морском и сухопутном походе в Аравию. То есть, даже за три дня до кончины царь все надеялся на свое выздоровление и был готов лично возглавить Аравийский поход. Но когда на следующий день военачальники вновь пришли к царю, у него пропал голос. По мнению Э. Уильямса и Р. Арнотата в последние дни перед смертью Александр стал немым по причине полученной травмы шеи во время осады Кирополя. Вполне возможно, что Александр был отравлен ядом белладонны, который воздействует на голосовые связки жертвы, лишая ее возможности разговаривать. В любом случае, подтверждая за три дня до смерти приказ о предстоящем отплытии флота из Вавилона под своим руководством, царь даже еще не подозревал о неизлечимости своей болезни. А когда Александр утром окончательно осознал, что уже нет надежды на выздоровление и он безнадежно болен, у него внезапно пропал голос. Поэтому глупо полагать, что убежденный в скором выздоровлении царь мог передать свою империю в руки «Наилучшего», отдать приказ о месте своего погребения в Египте и рассуждать с военачальниками о последующих событиях своей преждевременной смерти.
Арриан жил во II веке новой эры и в качестве главного источника информации использовал историю Птолемея, одного из полководцев Александра. Арриан также часто цитирует Аристобула, сопровождавшего Александра во время Персидского и Индийского походов. Авторский текст Аристобула не сохранился, и его сочинения существуют только в изложении Арриана. Плутарх также пользовался трудом Птолемея и у него с Аррианом события последних дней Александра в главном совпадают и отличаются только в деталях. Юстин использовал в качестве получения информации сведения из книги римского историка Помпея Трога, который, в свою очередь, черпал сведения о последних днях Александра из воспоминаний царского флотоводца Неарха.
Исследователь загадочной смерти Александра историк П. Догерти пишет: «У Аристобула можно заметить доказательство строгой цензуры в описании всего, что было написано об Александре и его доверенных лицах. Лисимах был не единственным человеком, который допытывался у автора, что именно тот написал. Аристобул проявлял большую осторожность в отношении всего, что касалось великого завоевателя и его ближайшего окружения. Аристобул был человеком благоразумным и писателем осторожным, что позволило ему дожить до глубокой старости. Можно сделать вывод: любой письменный документ того времени, рассказывающий о смерти Александра, составлялся под воздействием страха, предубеждения, пропаганды и цензурных рогаток. Только один человек мог дать правдивое описание смерти Александра. Птолемей был писателем, которому нечего было бояться, и он был очевидцем произошедших в Вавилоне событий. Возможность рассказать о последних днях Александра у него, несомненно, была, только он не захотел ей воспользоваться. Мы видим, что Птолемей помалкивает там, где ему следовало бы высказаться и просто следует своему жизненному кредо: молчание – золото».
Для меня нет никаких сомнений в том, что Александр был отравлен в результате коллективного заговора высшего командного состава македонской армии. Сначала они отравили Гефестиона, ведь в случае смерти царя именно он становился регентом империи и поддерживал бы Роксану и ее родившегося от Александра ребенка как единственного законного наследника. Затем полководцы под благовидным предлогом сопровождать на родину в Македонию 10 000 ветеранов армии устранили и другого царского фаворита в лице Кратера. А во время болезни за покоями царя военачальники установили строгий контроль и посторонних людей к нему не подпускали. Юстин пишет, что воины подозревали заговор и все источники свидетельствуют о волнениях в войсках.
По моему мнению, предсмертные слова Александра о том, что он оставляет свою империю «Наилучшему» сознательно приписаны его элитными военачальниками исключительно с целью оправдания самоуправства при последующем захвате власти и последовавшей междоусобной и так называемой «войны диадохов», продолжавшейся на протяжении полувека, до гибели последнего царского полководца Селевка I Никатора. Мы знаем о жесточайшей цензуре в описании деяний, как самого Александра, так и его преемников. Таким образом, диадохи сделали все возможное, чтобы оставить в веках и тысячелетиях о себе добрую память, которую они в действительности не заслуживают.
