Прогулка первая: Пенн, который живет на крыше
В самом центре города Филадельфия, где между серых небоскребов кое-где пробиваются подлеском пестрые старинные домики, среди крыш можно заметить тёмную человеческую фигурку. Это Уильям Пенн, основатель города Филадельфия, столицы штата Пенсильвания, название которого так и переводится - "Лесная земля Пенна".
Довольно тщеславно было назвать штат своим именем, особенно для убежденного протестанта. А Уильям Пенн был ярым борцом со всеми земными радостями, включая не только попойки и пляски, но и смех, улыбки, походы в церковь и почитание икон. Он приехал в Америку специально для того, чтобы отрешиться от разнузданной столичной жизни и основать общину, свободную от религиозных гонений и прочей нетерпимости. Потому город, ставший позже первой столицей Соединенных Штатов Америки, он назвал Филадельфия - "Город братской любви". Никого не угнетал. Даже с жившими там индейцами умудрился договориться мирным путем. Правда, потом индейцы куда-то подевались при странных обстоятельствах, но стоит ли ворошить прошлое?
По слухам, Пенн был человеком убеждений. Англиканства не терпел, молился в общем доме с другими квакерами. По-русски это значит трясунчики. Если на квакера от молитвы снисходит благодать, он начинает трястись, а потом идёт проповедовать. Вот и Пенн молился, работал, проповедовал, и может даже трясся время от времени. Но со всей серьёзностью. Потому что считал радость большим грехом. И никогда не улыбался.
А когда Пенн помер, горожане поставили его статую на крышу городской ратуши, чтобы он мог наблюдать, что происходит в его городе.
Прогулка вторая: Бенджамин Ломоносов
Бенджамин Франклин, почётный житель города Филадельфия, был эдаким добрым дядюшкой американской истории. Родился пятнадцатым ребенком в семье свечного мастера, всего два года ходил в школу, на большее у семьи не хватило денег. Чтобы продолжить образование, пошёл в ученики в книгопечатню. Потом открыл свою. Съездил в Англию - не понравилось. Оборонялся от индейцев и французов, дружил с английской короной. Занимался наукой, изучая природу электричества: привязал к воздушному змею медный ключ на верёвочке и в грозу пошёл ловить молнию. Поймал. Но как-то некачественно, и благодаря этому смог продолжить свою бурную деятельность.
Скоро Бен раздружился с короной, начал всех подзуживать устроить революцию и отделиться нафиг. Не занимая никаких важных постов, все время ко всем приставал, во все влезал и все подписывал. Так, он единственный человек, который подмахнул все три документа американской независимости - декларацию, конституцию и Версальский мирный договор. А ещё он был генеральным почтмейстером и основателем пожарной службы. По широте взглядов и размаху деятельности больше всего Бенджамин похож на Михайлу Ломоносова, крестьянского сына и великого русского учёного.
В старых кварталах Филадельфии легко ощутить дух эпохи Франклина - времени весёлой культурной и политической самодеятельности небедствующего класса. Здесь, например, сохранился домик швеи Бетси Росс, которая сшила первый американский флаг.
Тут же стоит Зал Независимости - место, где Отцы-основатели подписали декларацию независимости, конституцию, и билль о правах. Эти документы провозгласили, что все люди равны и свободны. Только если они не рабы, конечно. И не женщины. Но в целом - равны. И возвестили об этом ударами в Колокол Свободы, который тогда висел на башне зала независимости.
Сейчас там висит копия. Дело в том, что первый колокол свободы, который отлили во Франции, при первой попытке в него позвонить раскололся на куски, не выдержав внутренних напряжений, видимо. Предприимчивые колонисты сняли с него копию и отлили снова. На этот раз колокол не развалился, а только треснул. На это решили закрыть глаза, и колокол повесили на башню. Возвестив о присвоении себе прав и свобод звоном надтреснутого колокола, колонисты начали воевать с метрополией, и скоро окончательно от неё отпочковались. Намного позже, празднуя очередной юбилей уже почившего Бена Франклина, в колокол долбили без устали тринадцать часов подряд, и трещина пошла дальше, не устояв против такого напора. Колокол решили снять от греха подальше, а на его место повесили уже третий колокол, пока что целый.
Прогулка третья: Заключенный по кличке Пип
Дух добропорядочности и реформаторства сделали Филадельфию центром неугомонного прогресса и экспериментов. В середине девятнадцатого века в Пенсильвании воздвигли чудо инженерной мысли и социального конструирования - Тюрьму Восточных Штатов. Новая тюрьма должна была не калечить, а исправлять дух оступившихся граждан. Длинные двухэтажные коридоры, вдоль которых теснились одиночные камеры, сходились к центру наподобие восьмиконечной звезды.
Заключённых приводили в тюрьму с завязанными глазами - чтобы они не запомнили план здания и не увидели лиц других людей. После двухлетнего заключения их ничто не должно было связывать с криминальным прошлым, особенно сомнительные знакомства. В течение двух лет заключения осуждённые должны были в тишине и покое искать в своей душе утраченную праведность.
Поэтому им запрещалось говорить даже с самими собой под страхом сурового наказания. Они просыпались в тишине. В тишине работали в своих камерах, в тишине выходили каждый в свой прогулочный дворик. В тишине читали библию - единственную книгу, которую им позволялось иметь в камере. Тюрьма, построенная по последнему слову техники, чтобы обеспечить преступников всем необходимым и предоставить им возможность жить согласно высшим идеалам протестантизма, обрекала их на двухлетнее одиночество.
То ли по причине негуманности, то ли из-за дороговизны, вскоре тюрьма начала меняться. В камеры стали подселять по нескольку человек. И к началу двадцатого века она уже была переполнена.
Чтобы как-то поднять дух заключенных, начальник тюрьмы решил завести в тюрьме собаку - общего домашнего питомца. Непонятно, как появилась идея записать пса в список заключенных. Может, чёрный цвет шерсти сыграл с ретривером по имени Пип злую шутку, но ему впаяли пожизненное.
Судьба лохматого сидельца взбудоражила общественность, и, под напором гнева народного, Пипа через два года отсидки перевели на поселение. Он попал на принадлежавшую тюрьме ферму, где и жил в покое до конца своих дней.
Прогулка четвёртая: Почем звонит колокол
Пипу повезло куда больше, чем большинству его сокамерников. В двадцатом веке количество заключенных в США постоянно росло, и скоро намного превысило мировой рекорд. Сегодня большинство заключенных в американской тюрьме такого же цвета, что и Пип - чёрного. И каждый третий в течение года после освобождения возвращается обратно в тюрьму.
Механика тут довольно простая. По чрезвычайно удачному стечению обстоятельств, совестливые американцы решили освободить рабов с плантаций ровно в тот момент, когда сельское хозяйство начало терять свое значение, а на севере, где бурно развивалась промышленность, понадобилась куча рабочих рук. Идея расовой неполноценности в свою очередь хорошо объясняла, почему черным можно почти ничего не платить. А заодно и всем остальным.
Когда же рабочие наконец добились социальных гарантий и повышения зарплат, предприниматели просто перевезли заводы на юг, куда опасная зараза социализма ещё не проникла. Так, северные города вроде Филадельфии пережили в семидесятые и восьмидесятые то, что у нас в стране называется девяностыми. В одночасье рухнула экономика целых городов - люди остались без работы. В Америке, где государство не обязано помогать нищим ни ночлежками, ни бесплатными больницами и школами, у бывших пролетариев осталось три пути заработка - переезд на юг, попорошайничество, или грабеж.
Центр города поддерживают в чистоте, но бывшие рабочие окраины Филадельфии превратились в крэковые гетто, население которых успешно пополняет ряды заключенных.
Декабрьская ночь медленно заглатывает город. На нижнем ярусе зажигаются уличные фонари и рождественские гирлянды. Хипстеры занимают столики в ресторанах, а бездомные укладываются на решётки люков, из которых тёплыми клубами пара поднимается дыхание подземки. Средний ярус города окутан темнотой - офисные работники давно разъехались по уютным домам в пригородах Филадельфии. Над крышами спящих офисов страшными совиными глазами в ночь таращатся городские часы. А ещё выше, скрытая клочьями сырого тумана, едва угадывается безмолвная фигура Уильяма Пенна - человека, который никогда не улыбался.
