В связи с занимаемой должностью ей было необходимо пройти собеседование у психолога и получить моё заключение. Она сидела передо мной красивая, элегантная, успешная. Хорошо проходила тестирование, уверенно отвечала на вопросы, была корректна в беседе.
Только на детстве, вернее на первых страхах её «мускул дрогнул». Это не ускользнуло от меня.
Получив мои заверения, что в заключении об этом не будет ни слова, она рассказала мне следующую историю:
- Я ненавижу буквы «Г», «А», «В», «Б»! Именно в таком порядке!
Эти буквы нарисованы шариковой ручкой темно-зеленого цвета на прямоугольных фрагментах шесть на десять сантиметров листа из обычной школьной тетради в клеточку.
Эти маленькие листочки-прямоугольнички для букв не отрезали ножницами, их от тетрадного листа оторвали. Пушистая «бахрома» была по краям на месте отрыва.
Сетка клеток на тетрадном листке была тошного темно-синего цвета.
Высотой буквы были сантиметров 8, шириной - примерно 5.
Толщина - две тетрадных клетки.
По всей толщине буквы были заштрихованы вертикальной штриховкой. Размах штриха шариковой ручки примерно сантиметра полтора. Штриховка была довольно плотной, Белой основы почти не было видно.
Буквы были выведены почти аккуратно. Только на букве «В» в её округлой части были «заусенцы», видимо спешили дорисовать.
Однажды вечером отец прикрепил листочек с буквой «Г» кнопкой к ковру. Прикрепил высоко, на уровне своего лица. Я, маленькая, стояла рядом и снизу смотрела на высоко-высоко надо мной возвышающуюся букву.
Мне было года четыре.
Он сказал мне: «Запомни, это буква «Г». «Г». Понятно?»
Я кивнула. Мне было понятно, что это – буква «Г». Не понятно было вообще, что такое «буква» и для чего она нужна.
Я поиграла минут пять. Отец позвал меня снова к букве «Г». Спросил: «Не забыла, какая это буква?» Я подумала, вспомнила и сказала, что это буква «Г».
Он был доволен. Он прикрепил рядом еще одну букву: «А».
Сказал мне: «Это буква «А». Запомнила?» Я кивнула и убежала играть.
В общем-то, мне не было совершенно никакого дела ни до «Г», ни до «А». Зачем они нужны и почему я должна их запоминать, я не представляла.
Через минут пять отец подозвал меня к ковру, где висели две буквы и спросил, указывая на первую: «Какая это буква?» Я молчала. Он указал на вторую, я успела забыть и ее.
Он с некоторым раздражением повторил мне: «Запомни, это «Г», а это «А». Запомнила? Я кивнула. Через пять минут я уже ничего не помнила.
Он долго психовал, что у него самая тупая дочь. Мать его едва успокоила и уложила всех нас спать.
На следующий день, уходя на работу он разбудил меня и указывая на буквы повторил: «Это «Г». Это «А». Приду – проверю!»
Я бухнулась спать, но сон пропал. Я с ненавистью смотрела на висящие над кроватью буквы.
Перед приходом отца я спросила у мамы, как называются эти буквы.
Когда пришел папа, я была во всеоружии. Я знала, что первая буква «Г», а вторая буква «А». Кто ж знал, что он поменяет их местами.
Когда после ужина мы пришли к ковру с буквами, я всё перепутала. Он орал весь вечер. Я сидела, забившись в угол, как маленький испуганный зверёк.
Мама говорила ему, что я еще маленькая, рано мне изучать буквы. Но он вытащил из портфеля с документами еще две буквы «В» и «Б» и повесил их на стену.
Теперь мои враги располагались следующим образом: в верхнем ряду «А», «Г», в нижнем ряду «В», «Б».
Он подозвал меня. Я подошла, перепуганная, быстренько стирая слезы, чтобы папа не видел. Папа запрещал мне плакать.
Он ткнул пальцем в первую букву и заорал, грозно нависая надо мной: «Это буква «А». Ты поняла меня, тупица? А, А.А.А.А.А.А.А.А! Повтори, тупица!»
Я повторила, пропищала: «А». Он потребовал: «Громче! Что ты мямлишь?!» Я повторила чуть громче «А». Он рявкнул: «Еще раз!» Я повторила: «А». Он снова рявкнул: «Ещё!» Я повторила: «А» Но он требовал еще и еще, еще и еще. Я твердила, как заведенная: «А.А.А.А.А.А.А.А.А…»
Из кухни пришла мать, сказала: «Женя, как тебе не стыдно! Что ты ребенка мучаешь? Она маленькая еще!» Но отец рявкнул и она скрылась.
Я осталась одна, совершенно одна с этими страшными буквами и своим грозным отцом.
Буквы «Г», «А», «В», «Б», именно в таком порядке, мы твердили еще часа два, пока я не охрипла, повторяя десятки раз: «Г.Г.Г.Г.Г.Г.Г.Г.Г… А.А.А.А.А.А.А.А.А… В.В.В.В.В.В.В.В.В.В… Б.Б.Б.Б.Б.Б.Б.Б.Б…»
Мне не было объяснено зачем мне это всё. Отец мне не сказал, что я сама смогу себе книжки читать, складывая буквы в слоги, слова и предложения.
Мне не было предложено образов. Например, буква «Г», действительно, очень похожа на гуся, когда он гордо шествует по тропинке к пруду. «Г» - гусь. Покажите ребенку гуся! Это же так просто. Можно букве клювик и лапки подрисовать, как у гуся. С клювиком и лапками, конечно, любой букву «Г» запомнит!
Но отец упорно тыкал пальцем в букву и орал: «Это «Г». Г.Г.Г.Г.Г.Г.Г… Повтори!»
Несмотря на весь ужас и беспомощность, я запомнила их: «Г», «А», «В», «Б»!
Он отпустил меня в туалет на пару минут. Когда я пришла, отец попросил назвать буквы, которые мы только что выучили.
Я назвала: «Г», «А», «В», «Б»! Но он в мое отсутствие их ПЕРЕМЕШАЛ! Теперь они стояли: «А», «Б», «Г», «В»…
Как он орал! Как бесился! Как он нещадно давал мне подзатыльники. Ведь, у меня в голове «всё равно ничего нет»!
Мать едва вырвала меня из его рук.
Потом она сказала ему: «Знаешь, Женя, будешь дочь чему-то учить, я уйду от тебя. И дочь заберу!»
Больше отец меня никогда ничему не учил. Я для него навсегда осталась «тупая».
Буквы висели над моей кроватью примерно месяц. Потом я поставила стул на кровать и рискуя сломать себе шею эти буквы сорвала.
Если бы вы видели, как я их рвала и мяла! Господи! Это были мои самые лютейшие враги!
После «урока» отца я каждый день ждала повторения этого кошмара.
Я жила в страхе до самой школы. До того момента, когда научилась бегло читать.
Каждый день с четырехлетнего возраста!
Это ни забыть, ни простить - невозможно!
Это прозвучит странно, но мы с отцом начали отдаляться друг от друга именно после этих «неудачных уроков»…
***
Порою, родители врываются в хрупкую психику ребенка, в его видение и построение системы мира и иерархии ценностей в нем, как бульдозеры, как танки!
Шрамы от их «гусениц» остаются на всю жизнь. «Заутюженные», лишенные плодородного слоя площадки там, где могли бы расцвести любовь и взаимопонимание, зияют незаживающими ранами на уже взрослом «поле» психики ребенка.
Дети ничего не забывают.
До 40-45 «детских» лет родители могут пользоваться их «безусловной» любовью. Потом, как правило, наступает время родителям платить по счетам.
Такие «счета» с высокой долей вероятности будут предъявлены в том случае, если уже со «взрослым ребенком» родитель продолжает вести себя также бесцеремонно, диктует ему свои условия и напирает, как танк, сминая его личность, игнорируя его интересы и жизненные цели.
Родителям следует помнить, что их «взрослый ребенок» оставил за собой право отказаться изучать предлагаемые вами буквы и оставил за собой право составить из предлагаемых вами букв слово или словосочетание, указывающее вам направление движения и перечень лиц, которым вы можете морочить голову.
Психолог Анна Троицкая
