Дзен-канал ProPesni заканчивает серию очерков, посвященную песням и развлечениям эпохи НЭПа.
Время "угара НЭПа" было интересным и противоречивым, потому что жизнь после революции потекла совсем по другому руслу, однако в быту еще долгое время сохранялись приметы прошлого. И песня тут не стала исключением. Должно было пройти время, чтобы родилась новая, советская эстрада. А пока в пивных и ресторанах по-прежнему отбивали чечетку куплетисты, разносились надрывные цыганские романсы, повсеместно исполнялись вошедшие в моду в канун революции «песни улицы» и «южные песни» (как до конца 1920-х называли «блатные» песни), да звучали экзотические композиции в стиле декадента Вертинского о далеких странах и роковой любви.
«Алеша-ша!»
В 1910-е годы на эстраде появился новый жанр – «песни каторги». Это стало возможно благодаря частичному послаблению цензуры, случившемуся после революции 1905 года. Запрещенные доселе произведения стали разноситься со всех эстрад. Одновременно с этим возник «босяцкий» или так называемы «рваный жанр». Куплетисты выходили на сцену в стилизованных лохмотьях бродяги и пели душераздирающие песни о «горькой доле босяка». А 1916 году пришла мода на «песни улицы». Так что к началу НЭПа спрос на подобный репертуар был крайне велик.
В 1922 году актриса Наталья Эфрон, которая в дальнейшем станет известна по роли Фани Каплан в кинофильме «Ленин в 1918 году», собрала ансамбль «Квартет южных песен». Исполняли они вышеназванный репертуар, щедро разбавляя его одесскими штучками и воровскими балладами. Судя по афишам тех лет, ансамбль котировался высоко и неизменно закрывал концертные программы своим шлягером «Алеша-ша!». В первой половине двадцатых ноты с подобным репертуаром свободно издавались в СССР и власти поначалу смотрели на это сквозь пальцы. Отголоском былой вольницы стали пластинки Утесова с песнями «Гоп-со-Смыком» и «С одесского кичмана», выпущенные уже после свертывания НЭПа в 1932 году. Как это могло случиться, большая загадка, потому что с подобным репертуаром власти стали бороться еще с середины 1920-х годов. И бороться всерьез. Так автор многих «песен улицы» поэт Николай Тагамлицкий был сослан на Урал, где и умер в возрасте 35 лет от разрыва сердца после проработки на очередном заседании репертуарной комиссии.
«Песни нового быта»
Композиторы и поэты, внемля запросам властей, понимали, что необходимо создавать что-то более созвучное времени. Так возникло понятие «песни нового быта». Родоначальником этого жанра стал по сей день известный шлягер «Кирпичики», сочиненный Валентином Кручининым на слова Павла Германа в 1923 году. Песня стала настолько популярной, что по ее мотивам в 1925 году сняли одноименный фильм. На прочном фундаменте из «Кирпичиков» выросли и другие произведения: «Манькин поселок», «Шахта № 3», «Мороженщик», «Пелагея Ильина», «Паровоз-515/Щ», «Антон-наборщик». Процитирую несколько строчек из последнего произведения (упомянутый в тексте "петит" - это вид типографского шрифта):
Попав в Москву, он с малых лет,
Судя по биографии,
Простым наборщиком газет
Работал в типографии.
Привык Антон стоять у касс в наборной над петитом* И уплетать в свободный час краюху с аппетитом.
Большинство из этих песен были сплошной конъюнктурой и критики небезосновательно писали, что под видом «песен нового быта» ушлые музыкальные дельцы протаскивают на эстраду «нравы дореволюционных кафе-шантанов». Знаменитый в 1920-е годы поэт-песенник Константин Подревский, автор слов к романсам «Дорогой длинною», «Твои глаза зеленые», «Вам 19 лет», устав подвергаться бесконечным нападкам репертуарного комитета, попытался реабилитироваться и сочинил «производственную песенку» под названием «Шестероночка». Не помогло. Его продолжали травить и свели в могилу в расцвете сил и таланта. Пример его далеко не единичен. Популярный в годы НЭПа композитор Борис Прозоровский был обвинен в «пропаганде белогвардейщины» и отправлен в лагерь, где и скончался.
«Шумит ночной Марсель»
По воспоминаниям многих современников тех лет, во время НЭПа страну залил поток лимоново-бананных песенок с обязательной экзотической обстановкой и жгучими страстями: «Под небом знойной Аргентины», «Был в Батавии маленький дом», «Шумит ночной Марсель», «Из Сан-Франциско в Лиссабон», «Джон Грей», «На острове Таити» и так далее.
«Заграничные штучки» распевали все от мала до велика, невзирая ни на достаток, н на социальное положение. Прозаик Галина Серебрякова, вспоминая встречу с Есениным в 1925 году, рассказывала: «За ужином Сергей Александрович выпил немного, но сразу же сильно охмелел. Из молчаливого и подавленного человека он превратился в ухарски развеселого парня. Даже помолодел. Кто-то начал петь “Шумит ночной Марсель”, ходовую песню тех лет, и Есенин принялся изображать апаша в “Притоне трех бродяг”. Моя мать села за рояль, а поэт, нахлобучив кепку на голову и обернув шею кашне, начал танцевать. Мы были поражены тем, с каким искусством изобразил он парижского гамена. Есенин был очень музыкален, и танец его, вдохновенный, ритмичный, видится мне и сейчас». Послушать, как звучал этот нэпманский хит, можно прямо сейчас по ссылке ниже. Певица из Харбина София Реджи записала песню "Шумит ночной Марсель" на пластинку в начале 1930-х годов.
В короткой заметке трудно охватить весь спектр нэпманской эстрады и я предвижу ваши вопросы, например, о цыганских романсах. Обещаю, что в самое ближайшее время я расскажу и о них. Обязательно оставляйте ваши комментарии и ставьте лайки. Обратная связь очень важна для меня.
©️ Максим Кравчинский.
Веб-сайт: www.kravchinsky.com
Yotube-channel ProПесни: https://www.youtube.com/channel/UC9xaGOJ_8Jk9uZPEQlB-Bkw
