1924. Декабрь, 23
Губисполком издал обязательное постановление о регистрации стенных газет предприятий и учреждений во исполнение циркуляра Главного управления по делам литературы и издательства от 31 июля 1924 № 2065.
«...Все учреждения Томской губернии, предприятия, клубы, школы, детдома и т. д., имеющие стенные газеты или приступающие к изданию таковых, обязаны в семидневный срок по опубликовании и получении на местах настоящего постановления зарегистрировать их в гублите (губоно), в уездах — у уполномоченных гублита по цензуре.
При регистрации должны быть представлены сведения в двух экземплярах по следующей форме:
1. Название газеты.
2. Кем издается (организация, учреждение, адрес).
3. Характеристика газет (отделов).
4. Периодичность.
5. Каким способом издается газета (рукописным, на пишущей машинке, печатается. В последнем случае указать тираж.).
6. Имя, отчество, фамилия и адрес ответственного за издание товарища, его служебное положение или отношение к газете, партийность.
7. Примечание»...
[ГАТО. Ф.Р-173. Оп.1. Д.474. Л.60 // 1921–1924. Народ и Власть. С.163.]
1937. Декабрь, 23
В этот день был расстрелян 71 человек, жителей Томска и Томской области.
Все, кроме одного человека, 4 декабря 1937 были обвинены в принадлежности к «Польской организации войсковой». Они были разных национальностей: кроме поляков были беларусы, украинцы, русские, латыши, литовцы, эстонцы, евреи, немцы, а также — венгр, чех, хорват, румын... Все были реабилитированы, с 1955 по 1959 год. Посмертно.
Расскажем сегодня только о пяти из них.
◼ Теофил Людвигович Яблонский (1881–1937), портной, мастер артели «Единение» в Томске.
Родился в 1881 в семье дворян, жителей деревни Шимборы — Якубовета гмины Шепетово Мазовецкого уезда Ломжинской губернии. В семье кроме него были брат и три сестры. По профессии был портным. Проживал в Плоцке, состоял членом Плоцкого окружного комитета ППС, имел кличку «Король». Был арестован 10 августа 1907, содержался в тюрьме Плоцка и после формального следствия приговорен в административном порядке к высылке в отдаленные губернии Российской империи сроком на два года. Местом ссылки был определен старинный сибирский город Нарым Томской губернии. В ссылке Яблонский продолжал заниматься портняжным ремеслом. Женился на местной нарымчанке. По завершении срока ссылки на родину не вернулся и продолжал жить в месте ссылки, родились две дочери.
По информации жителя Нарыма, члена Нарымского ревкома в 1917–1918 А. Черепанова, знавшего его с 1908, Яблонский в ссылке вел жизнь «трезвую и честную», в 1917 принимал участие в арестах «бывшего царского начальства города и в дальнейшем вел политическую работу в городе по устройству жизни на новых революционных началах». При создании в Нарыме ревкома состоял в комиссии по распределению населения Нарыма и окрестных деревень мануфактурой, по поручению ревкома Нарымского края занимался сбором продовольствия для детдомов и караульного взвода красноармейцев. В дальнейшем Яблонский отошел от политической деятельности, ни в каких партиях не состоял и продолжал заниматься своим ремеслом.
Переехав в Томск, работал мастером артели «Единение», имел репутацию высококлассного специалиста портного. Арестован 3 ноября 1937, обвинялся в контрреволюционной деятельности в пользу польской разведки, членстве в мифической организации «Польской организации Войсковой». Расстрелян 23 декабря 1937. Реабилитирован в сентябре 1957.
Источники и литература:
- Архив УФСБ по Томской области. Архивно-следственное дело № П-1936;
- Архив Нарымского краеведческого музея. Д. 7. С. 19;
- БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области;
- Поляки в Томске (XIX – XX вв.): биографии / Автор-составитель В. А. Ханевич. Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2012. С.644.
◼ Копанский Соломон Айзикович (1908–1937), маляр в Томском гортеатре.
Арестован 8 октября 1937, обвинен в участии в контрреволюционной организации «Польская организация Войсковая», осужден по ст. 58-2-7-8-9-10-11 УК РСФСР, приговорен к расстрелу 4 декабря. Расстрелян 23 декабря 1937. Реабилитирован в сентябре 1957 «за отсутствием в его действиях состава преступления».
Из протокола допроса Копанского Соломона Айзиковича от 12 октября 1937:
«…Родился в г. Вильно в Польше, где проживал и работал вместе с отцом по найму до 1932 года, а в августе 1932 года нелегально перешел границу из Польши в СССР. Отец Айзик Копанский проживает в Польше в местечке Друск, там же живет мать — Сара Копанская, отец работает кустарем-сапожником. Здесь, в СССР, имею свою семью — жена Шевченко Евдокия Абрамовна, 28 лет, ее мать Шевченко Марфа Васильевна, 72 лет, и сын Лев, 4х лет…».
Историю, достойную романа, описывает автор биографической справки в карточке Соломона Копанского на сайте проекта «Открытый список». Прочтите ее обязательно, здесь приведу только выдержки.
— Причиной побега из Польши в СССР стала любовь Соломона, сына простого сапожника-кустаря, к дочери раввина, Цицилии, которая была на год его младше и ответила ему взаимностью. Из-за неравного социального положения молодых людей, родители Цили категорически запретили им встречаться. А о браке вообще не шло никакой речи. Тогда влюблённые решились на побег в СССР, так как были уверены, что в стране «равенства, братства и справедливости» они обретут счастье. В августе 1932 года они тайно покинули Вильно и перешли границу с СССР. Но счастливой жизни не получилось. Их, скорее всего, задержали советские пограничники. После долгих мытарств Соломона и Цилю отправили в г. Новосибирск. <...> Снимали угол.<...> Неизвестно, был ли официально зарегистрирован их брак. Но в городском отделе ЗАГС г. Новосибирска имеется запись о рождении 18 июля 1933 года у них сына, где мать записана как Копанская Циля Овзеровна.<...>
Вскоре семью Копанских принудительно отправили для проживания в город Томск. Причина и детали высылки из Новосибирска не известны. Этот переезд пагубно сказался на здоровье молодой матери. Циля заболела туберкулёзом и скончалась в 1934 году.<...>
Соломон же устроился маляром в Томский городской театр, в котором и проработал до своего ареста в 1937 году. Евдокия Шевченко [была нянькой ребенка] стала его гражданской женой. Расписаны они так и не были. Дуня, как и все знакомые в Томске, называла его Александром (Сашей). В пожилом возрасте вспоминала его с большой теплотой. Описывала как красивого, с румянцем во все щёки, высокого и кудрявого парня. По характеру он был спокойным и внимательным к людям, очень любил своего сына.
С 1933 года против лиц польской национальности проводились массовые репрессии, так как вплоть до 1939 года советское руководство считало Польшу плацдармом, используемым европейскими государствами для подрывной деятельности против СССР и возможного военного нападения. Под этот каток и попал простой маляр Соломон Копанский. 8 октября 1937 года его арестовали по подозрению в причастности к контрреволюционной деятельности и работу на «Польскую организацию войскову».<...>
Источники:
- БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области;
- письмо Управления ФСБ России по Томской области от 14 мая 1997 г. №2319;
- справка Военного суда КСибВО от 7 июля 1997 г. № 1169;
- проект «Открытый список».
◼ Полюшек Адам Григорьевич (1878–1937), повар в Томске.
Родился в селе Желишеве Седлецкой губернии, в семье польского крестьянина. С 13-ти лет учился в Варшаве на повара, в ресторане Врубеля. В 1899 году был призван в царскую армию и служил в Узургене на Кавказе, потом — на Дальнем Востоке, и до 1906 служил в Хабаровске поваром. Демобилизовавшись из армии в 1906, остался в Хабаровске, где жил до 1914, работая поваром в разных ресторанах города. В 1914 был вновь призван в армию и направлен служить в город Двинск, затем переведен в Витебск, где также служил армейским поваром. Там же женился на Агафье Федоровне Плешковой, уроженке Витебска.
В 1917, демобилизовавшись из армии, уехал в Хабаровск, работал в разных столовых города, в 1925-1932 продавцом в «Центроспирте». В 1932 был выслан в административном порядке в город Томск. Работал поваром в трудовой коммуне им. Заковского, в столовой университета, в ресторане железнодорожного вокзала. В 1937 устроился работать поваром в магазин «Гастроном».
Арестован 3 октября 1937. На допросе показал, что из родственников в Польше имел братьев Казимира и Яна, сестер Хелену, Анну и Екатерину, связь с которыми была прервана еще до 1925 года. 14 декабря осужден к высшей мере наказания по ст. 58-2-10-11 УК РСФСР, как принадлежащий к контрреволюционной организации «Польская организация Войсковая». Расстрелян 23 декабря 1937. Реабилитирован в сентябре 1957.
В семье было 2 детей: сын Григорий умер в младенчестве, дочь Валентина, родилась в 1919 в Хабаровске. Валентина была замужем за латышом Николаем Яновичем Клявиным, геологом. В 1938 он был осужден в Красноярском крае на 10 лет ИТЛ и умер в лагере в 1943.
В 2007 году гостьей музея была томичка Эмма Николаевна Страшкова — внучка Адама Григорьевича Полюшек. Благодаря ее воспоминаниям, удалось восстановить подробности истории жизни ее деда и отца.
Источники:
- БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области;
- Личный архив Э. Н. Страшковой (Клявиной);
- Поляки в Томске (XIX – XX вв.): биографии / Автор-составитель В. А. Ханевич. Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2012. С.456.
- Аудизапись воспоминаний Э.Н. Страшковой, внучки А.Г. Полюшек.
◼ Аделаида Христиановна Ферренци-Лоэви (1899–1937), преподаватель немецкого языка ТИИ.
Родилась в городе Тренчин в Австрии, по национальности немка. Проживала в Томске. Беспартийная. Окончила курсы иностранных языков при Томском государственном университете. В ТИИ преподавала немецкий язык. Арестована 1 ноября 1937, обвинена в участии в «Польской организации Войсковой». 4 декабря приговорена к ВМН. Расстреляна 23 декабря 1937. Реабилитирована в ноябре 1957.
[Книга памяти Томской обл.; А.В. Гагарин «Профессора Томского политехнического университета»: биографический справочник. Т.1, Томск: изд-во НТЛ, 2000. — 300 с.]
◼ Карл Георгиевич Шварц (1893–1937), художник редакции газеты «Красное знамя».
Родился в Австрии, по национальности хорват, бывший военнопленный астро-венгерской армии. Арестован 4 ноября, обвинен в участии в контрреволюционной организации «Польская организация Войсковая», приговорен к расстрелу 4 декабря. Расстрелян 23 декабря 1937. Реабилитирован в сентябре 1957.
[БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области]
1941. Декабрь, 24
Расстреляна Мария Иосифовна Гриб (1914–1941), полька, проживавшая в селе Бакчар и работавшая в промартели портнихой.
В 1940 была выслана в Сибирь с територии бывшей Польши. Арестована 12 июля 1941 после того, как «в ходе изучения речи тов. Молотова в группе колхозников заявила: «Да здравствует Гитлер…!». 11 сентября 1941 предъявлено обвинение в контрреволюционной агитации, ст. 57-02.
Расстреляна 24 декабря 1941. Реабилитирована 6 августа 1992.
[БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области; ЦДНИ ТО. Ф.206. Оп.1. Д.470. Л.72.]
1953. Декабрь, 23
23 декабря 1953 года дело Берии было рассмотрено Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством Маршала Советского Союза И. С. Конева.
Из последнего слова Берии на суде:
— Я уже показывал суду, в чём признаю себя виновным. Я долго скрывал свою службу в мусаватистской контрреволюционной разведке. Однако я заявляю, что, даже находясь на службе там, не совершил ничего вредного. Полностью признаю своё морально-бытовое разложение. Многочисленные связи с женщинами, о которых здесь говорилось, позорят меня как гражданина и бывшего члена партии. … Признавая, что я ответственен за перегибы и извращения социалистической законности в 1937—1938 гг., прошу суд учесть, что корыстных и вражеских целей у меня при этом не было. Причина моих преступлений — обстановка того времени. … Не считаю себя виновным в попытке дезорганизовать оборону Кавказа в период Великой Отечественной войны. Прошу вас при вынесении мне приговора тщательно проанализировать мои действия, не рассматривать меня как контрреволюционера, а применить ко мне только те статьи Уголовного кодекса, которые я действительно заслужил...
Приговор гласил:
— Специальное Судебное Присутствие Верховного Суда СССР постановило: приговорить Берию Л. П., Меркулова В. Н., Деканозова В. Г., Кобулова Б. З., Гоглидзе С. А., Мешика П. Я., Влодзимирского Л. Е. к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, с конфискацией лично им принадлежащего имущества, с лишением воинских званий и наград.
Все обвиняемые были в тот же день расстреляны, причём Л.П. Берию расстреляли за несколько часов до казни прочих осуждённых в бункере штаба Московского военного округа в присутствии генерального прокурора СССР Р.А. Руденко. По собственной инициативе приговор привёл в исполнение из табельного оружия генерал-полковник (впоследствии Маршал Советского Союза) П.Ф. Батицкий. Тело казнённого было сожжено в печи 1-го Московского (Донского) крематория. Похоронен в одной из общих могил Нового Донского кладбища. Согласно другим утверждениям, прах Берии был развеян над Москвой-рекой.
[Сообщение «В Верховном Суде СССР». 24 декабря 1953 года // Дело Берия. Приговор обжалованию не подлежит. / Сост. В. Н. Хаустов. — М.: МФД, 2012. Стр. 420–423. (Россия. XX век. Документы).]
1968. Декабрь, 24–25
В Томске прошел закрытый судебный процесс по обвинению Владимира Степановича Крамаренко, 1948 г.р., студента 3 курса историко-филологического факультета.
Обвинялся в «систематическом распространении клеветнических измышлений, порочащих Советский государственный строй и политику Коммунистической Партии Советского Союза и Советского правительства».
Из воспоминаний его однокурсника Владимира Крюкова:
«Володя был, что называется, классический западопоклонник. Он слушал радиоголоса, читал «Америку». После знакомства просил называть себя просто Крамером. Он открыл мне дверь в мир рок-музыки, и я навеки пленился битлами, впервые услышанными с крамеровской «Кометы».
У него же услышал я с магнитной ленты записанный по трансляции рассказ о судилище над Синявским и Даниэлем. Мы решили, что людям надо знать правду. И задумали выпустить листовку и уже соображали, как распространять её: разбросать на сиденьях в автобусе, в залах кинотеатров. Но прежде надо было её отпечатать. Техническую сторону дела взял на себя Крамер. Договорились встретиться у меня в Тимирязеве, в родительском доме. Мы с Володей Лосевым уехали с ночевой. Утром появился Крамер, но не один — с приятелем. Мы немного удивились, но Володя сказал, что парень свой и ему можно доверять. Этот самый приятель — Игорь Никитинский — нас потом благополучно и заложил».
Учась на третьем курсе, в 1968 Крамаренко был арестован органами КГБ и привлечен к следствию по делам, подлежащим суду по ст. 190-1 УК РСФСР — «систематическое распространение клеветнических измышлений, порочащих государственный и общественный строй СССР». Выражалось это конкретно в том, что в сентябре 1967 Крамаренко записал на магнитофон произведение Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, под названием «Двадцать писем другу», которое якобы в клеветническом свете изображало советскую действительность, переписал письма в тетрадь и впоследствии передал эту тетрадь для чтения студентам-однокурсникам.
Обвинялся также в том, что в феврале самиздатовским способом изготовил журнал под названием «Белые тени», в котором поместил ряд карикатур, в «клеветнической форме изображающих демократические свободы в СССР, политику КПСС и Советского правительства, единство социалистических стран». Вменялось в вину и то, что в этом номере журнала был помещен текст радиопостановки, переданной одной из зарубежных радиостанций, в которой «извращенно освящается проходивший в СССР судебный процесс по делу Синявского и Даниэля». В этом же журнале он разместил «с целью афиширования» расписание радиопередач зарубежных радиостанций, «систематически ведущих на Советский Союз антисоветскую пропаганду».
В перечне обвинений было и то, что в июне 1968 вместе со своим знакомым Никитинским и студентами — филологами Лосевым и Крюковым пытался размножить на гектографе листовку, в которой клеветнически излагались вопросы свободы творчества писателей в СССР. В мае – июне 1968 начал подготовку очередных номеров журнала «Белые тени» аналогичного антисоветского содержания. Кроме того, к одному из этих номеров журнала Крамаренко приготовил звуковое приложение, «опошляющее смысл и содержание одной из речей В.И. Ленина». В августе 1968 Крамаренко начал подготовку сборника о событиях в Чехословакии, «который намеревался составить по материалам зарубежных радиостанций, ведущих на СССР антисоветскую пропаганду» и только арест органами КГБ предотвратил его антисоветскую деятельность.
Следствие длилось четыре месяца и завершилось судебным заседанием 24–25 декабря 1968 Томского областного суда под председательством судьи А.И. Чернышева с участием прокурора А.К. Волкова, на котором Крамаренко был признан виновным в совершении преступлений, квалифицированных как «систематическое распространение клеветнических измышлений, порочащих государственный и общественный строй СССР» (ст. 190-1 УК РСФСР).
В то же время суд учел признание вины подсудимого, его заверение в том, что он «осознал преступный характер своих действий и в дальнейшем подобной деятельностью заниматься не будет», а также положительную характеристику с места учебы и приговорил подсудимого не в пример «слишком мягко» — всего к трем годам ссылки в северных районах страны. А его подельники студенты Лосев и Крюков вовсе отделались всего лишь исключением из университета.
Свой срок ссылки Крамаренко отбывал в Красноярском крае, работая на Енисейском лесокомбинате. По отбытии срока ссылки возвратился в Томск, окончил университет и с получением диплома уехал по распределению в посёлок Белый Яр Верхнекетского района Томской области, где трудился в районной газете. Продолжал слушать западное радио и, по свидетельству Владимира Крюкова, сохранил негативное отношение к советскому режиму, однако «преступной деятельностью» больше не занимался. Позднее перебрался в город Белгород-Днестровский в Украинской ССР. Работал там в местной газете.
[Архив музея; Савенко Е. Н. На пути к свободе слова. Очерки истории самиздата Сибири // Новосибирск: ГПНТБ СО РАН, 2008; Инф. В.М. Крюкова; Глава из книги В. Крюкова «Заметки о нашем времени».]
Полную информацию о людях, названных в этой публикации, вы сможете посмотреть в их личных карточках Томского мартиролога.
Музей располагает электронной базой данных более чем на 200 тысяч человек, прошедших за годы советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и «троек», раскулачиваний и массовых депортаций народов.
#приговорберии #ПОВ #польскаяорганизациявойсковая #самиздат #западопоклонник #слушалголоса #листовки #белыетени #стенгазета
#репрессии #репрессиивтомске #репрессиивсибири #томск #нквд #репрессивнаямашина #томскиймартиролог