Продолжаем рубрику «Наши лица столицы». Сразу три интересные работы бывших саратовцев в новом спектакле - Галины Тюниной, Рустэма Юскаева, Виталия Метлина. О них и расскажем.
Не так давно режиссер Иван Поповски поставил в театре Мастерская Петра Фоменко «Вишневый сад» Чехова. Поповски очень яркий ученик Петра Наумовича. Его спектакли «Отравленная туника», «Алиса в Зазеркалье», «Сон в летнюю ночь» оставляют послевкусие романтической, изобретательной, порой шаловливой сказки – очень в духе его великого Мастера. Но как ему удастся истолковать Чехова, его последнюю пьесу, когда тот прощается с жизнью – и со сценой – репликой запертого в доме Фирса ? /«Жизнь-то прошла, словно и не жил»/.
В спектакле Сад – просто мираж, белый, воздушный символ, за которым, один-одинешенек, стоит рояль. И когда реальная жизнь вторгнется в старое имение, вертикальные прозрачные полосы, словно языки ледяного пламени, беззвучно, неумолимо поползут вперед, как айсберги, кажется, они дотянутся и до героев, до последнего их приюта (художники Нина Бачун и Иван Поповски) Сад они уже поглотили. Маленькое вишневое деревце окружают любящие пары, радостно подставляют ладони под лепестковый дождь, но Дуня не любит влюбленного в нее Епиходова, скоро разойдутся дороги Вари и Лопахина, и только Петя и Аня останутся под облетевшей вишенкой надежды … бывшей надежды? Надолго?
Хозяева усадьбы Раневская и Гаев – Галина Тюнина и Рустэм Юскаев. Здесь они словно дети, которые боятся грозы, но не верят, что она надолго. Как не верит ребенок в несчастье и смерть. Раневская так ласкова с дочерями и братом (Варя ей как дочь), то и дело их обнимает. Маленькая комнатка – фура в левом углу сцены – все, что осталось от их былого дома, ледяные языки проникли уже всюду. А здесь, пусть и в большой тесноте, словно сюда снесли вообще всю мебель, тепло, уют хранит старый диван, на котором хорошо сидеть, прижавшись друг к другу. А Аня так походит на маму (Александра Кесельман): кудрявая, с тонким профилем, подвижная. А Варя милая и женственная (Мария Андреева), никакая не «сухарь», просто она трудолюбивая и справедливая. Со шкафа снимают кукол – прелестных барышень из «Трех сестер», поклон от чудного фоменковского спектакля. При нынешнем раскладе – строгая Варя как будто Ольга, влюбчивую Машу напоминает Раневская, живая, эмоциональная Анечка – конечно же, Ирину. И потянулась ниточка к тому Чехову, к его милым, как видение, тоже далеким от рутинной жизни сестрам.
Чудесным веселым хороводом, вполне в духе Феллини, влетают герои в спектакль по боковому пандусу. Так же продвигаются музыканты и танцоры в сцене ожидания окончания аукциона. Только веселость у них несколько искусственная, в ней уже больше лихорадки. Разъедутся обитатели имения в финале, пройдя прощальной вереницей все по тому же узкому проходу. Рояль, на котором что-то наигрывала Любовь Андреевна, поднимут над сценой и забудут, как Фирса, в ее бесконечном пустынном пространстве. Он отплатит, рухнув в самый неожиданный момент.
А Леонид Андреевич Гаев, открытый, радостный, что наконец-то все домашние вместе, что все друг друга любят; перебивающий других и говорящий, говорящий {даже его обращение к «многоуважаемому шкафу» не выглядит пафосным: герой говорит очень искренне, с добрым юмором – он действительно любит этот шкаф, и диван с высокой спинкой, и все и всех вокруг}…вот этот самый Гаев, не способный на дурные поступки и… поступки вообще… когда имение будет, наконец, продано, выйдет из кулис, пройдет через всю сцену в угол, отвернется и останется стоять неподвижно. Любовь Андреевна опустит голову в широкополой шляпе и будет сидеть так долго, нестерпимо долго. Без криков и заламывания рук. И этоподействует на нас сильнее любой экспрессии. Дети бежали от грозы, она их застигла и смыла все – прошлое, с его старыми фотографиями и дорогими призраками, родной дом, прекрасный, угасающий сад, где вишня уже не родит, а только цветет чахоточным, розоватым цветом…
На фоне этих двоих, предельно искренних в своих чувствах, Лопахин имеет более бледный вид. В первой сцене, когда свеча дрожит в руках Дуни (Ольга Бодрова), изломанной тягой к «изячной жизни», с завитыми кудрями, Лопахин (Денис Аврамов) говорит так негромко и устало, что его можно принять за кого-то другого. Удивительно тихий он и после покупки имения. Еще не верит себе, смущается перед «господами»? Да, но он такой практически везде, как-то не умеет заставить себя слушать. Или действительно так нерешителен во всех делах, кроме своих, торговых?
Гениально прописана сцена «окончательного объяснения» Вари и Лопахина – и сыграна великолепно. Они долго шли к ней, ловили тайные взгляды. Теперь сталкиваются, соприкасаются руками и - отводят глаза, Варя глупо повторяет одно и то же, Лопахин облегченно бежит на чей-то зов, она еле сдерживает рыдания. Так ждать решительного объяснения и не объясниться?! Наверное, слишком сильно хотели – так бывает.
Гаев надевает на вокзал пальто с большим воротником и зимний шарфик, повязанный ровно впереди, как повязывают малышам. Единственное, что он осилил сам. Не успел вырасти, Фирс его водит, одевает, напоминает о каждой мелочи. Без него это заблудившееся дитя долго не протянет. Чисто фоменковский образ, смешной и трогательный. Тут даже Симеонов-Пищик (Олег Нирян) милый и денег просит как-то неназойливо. Но заработать свою копеечку умеет.
А куда теперь те ? Прекрасные и непрактичные. На какой такой поезд?.. Не на тот ли, игрушечный, что видим мы в первом действии, и который никуда никого не может довезти?
Фирса, с традиционной солидностью, ровно и хорошо играет Сергей Якубенко. Игрушки царят в этом «кукольном» доме, старик вывозит детскую коляску и пытается забыться в ней последним сном…
Хотели сначала дать эту роль еще и Виталию Метлину, ученику незабвенного Александра Дзекуна, его любимому актеру. Метлин - артист острого рисунка и трагикомического дарования. Старый слуга в его исполнении был бы очень интересен. Зато наш земляк играет здесь две другие роли. Почтового чиновника, протанцевавшего все третье действие до самого приезда Лопахина. Вместе с другими приглашенными он лихо выделывает па, меняя партнерш. Хотя музыка «еврейского оркестра» звучит все горестней…
Поражает роль Метлина – слуга Карп. Он лишь пересекает авансцену, молча прижимая к себе топор. Но столько силы и отдаленной угрозы в этом молчании… нет, не угрозы Саду – Сад давно обречен. Беспощадность русского бунта читается в его глазах, который долго зреет, но если уж разгорится, сметет всех – гаевых, лопахиных, трофимовых… Увидеть сразу трех наших актеров на одной московской сцене – редкое театральное везение.
И пусть мы сотни раз видели разные «Сады». Этот, родившийся в Доме Фомы, напоминает его фирменный почерк: пленительную легкость сценической жизни при ее печальной недолговечности. Волчок не может всегда вращаться в доме, идущем под снос.
Ирина Крайнова
СПРАВКА «ЗМ»
Галина Тюнина – окончила Саратовское театральное училище имени И. А. Слонова (курс Валентины Ермаковой), затем работала в Саратовской академдраме под руководством Александра Дзекуна. Окончила ГИТИС, курс Петра Фоменко. С 1993 года в Мастерской Петра Фоменко, ведущая актриса театра. Народная артистка России, лауреат Госпремии РФ. В кино снялась в таких знаковых ролях, как прима-балерина Спесивцева, жена Ивана Бунина, поэт Марина Цветаева и других.
Рустэм Юскаев – окончил отделение психологии Саратовского университета и ГИТИС на курсе Петра Фоменко.Тоже из первых фоменок, ведущий артист Мастерской Петра Фоменко, заслуженный работник культуры России, киноактер.
Виталий Метлин -– окончил Саратовское театральное училище имени И. А. Слонова (курс Александра Дзекуна и Валентины Ермаковой), был ведущим актером в Саратовской академдраме - сыграно приблизительно 50 ролей. Работал в Московском областном театре, в театре Сергея Образцова, сейчас служит в Мастерской Петра Фоменко.
Фото с сайта театра
.