Ведьмы, ворожеи, колдуны - «профессии», казалось бы, изжившие себя после крещения Руси. Однако обвинения в подобных преступлениях продолжали сыпаться по всей стране от столетия к столетию. И если вы вдруг думали, что в России инквизиции не было, то вы очень ошибаетесь.
Сегодня я расскажу о том, как один из представителей дворянского сословия еще царской России князь Федор Федорович Куракин был обвинен в укрывательстве ведьмы. Какое же наказание он понес?
Княжеский род Куракиных, конечно, известен, об отдельных его представителях мы уже разговаривали на этом канале и, уверена, поговорим еще не раз. Но вот именно Фёдор Федорович почему-то не столь знаменит.
Год его рождения неизвестен, зато сохранились сведения, что уже в 1626 году он был десятым в свадебной процессии царя Михаила Федоровича и Евдокии Стрешневой. Затем Куракин получил должность стольника, часто участвовал в приемах зарубежных представителей, а также назначался воеводой в военных походах. Казалось бы, типичная жизнь боярина 17 века. Службу он, кстати, нес довольно неплохо и получал почести от государя: например, в 1660 году им были получены атласная шуба в триста рублей, кубок, прибавка к окладу в сто шестьдесят рублей и 8 тысяч ефимков «на вотчину».
О дальнейших его назначениях, которых было множество, мы подробно говорить сейчас не будем. Перенесемся сразу в 1674 год, когда Куракин был приставлен воспитателем к царевичу Федору Алексеевичу. На этой должности он пробыл не долго, так как уже в 1675 году против него выдвинули обвинения.
Причиной их стали сведения о жившей при Куракине бабе-ворожее. Звали ее Фенька. Она была уже в пожилом возрасте, да к тому же слепая. Боярин ее держал якобы для совершения каких-то обрядов, о деталях которых история умалчивает. Феньку поймали и подвергли пыткам, после которых женщина во всем созналась, но умерла от полученных травм.
Пострадали и все, на кого «ворожея» успела указать как на своих пособников. С ними проводили очные ставки и также крепко пытали.
Самому же Куракину, согласно разрядной книге за тот период, было велено не съезжать со своего двора до особого царского указа. Однако позже он все же был прощен и вновь допущен к государственным делам, но особого влияния больше не имел. Одним из самых значимых его действий после опалы стало присутствие по правую руку на коронации Федора Алексеевича и одевание его в царскую одежду.