Новые гонения обрушились на Церковь в 1922 году. Пользуясь как предлогом невиданным голодом в 1921 году, большевистское правительство решило попросту ограбить Церковь. 23 февраля 1922 года был выпущен декрет ВЦИК о насильственном изъятии церковных ценностей – якобы для помощи голодающим. Но, как выяснилось позднее, это было обычной большевистской уловкой. Суть декрета в своем письме от 19 марта 1922 года в письме к члену Политбюро Молотову разъяснил Ленин с присущим ему цинизмом:
- Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления.
«Особоуполномоченным Совнаркома по учету и сосредоточению ценностей» был назначен Л. Троцкий, палач русского народа. В каждой губернии были созданы «секретные руководящие комиссии» по изъятию церковных ценностей и «работа» закипела.
Изъятие церковных ценностей напоминало вакханалию – большевистские комиссары врывались в храмы, обдирали золотые ризы с икон, выковыривали драгоценные камни с окладов, забирали драгоценные предметы и сосуды для богослужений. Из московских храмов было вывезено более 2 – х пудов золота и 3 тыс. пудов серебра, 3658 бриллиантов и алмазов, 1178 рубинов, 1387 изумрудов, 902 прочих драгоценных камня.
Ограбление Церкви происходило грубо, по - варварски. Н.Д. Жевахов приводит в воспоминаниях свидетельство итальянского офицера, осматривавшего прибывавшие из России пароходы. Он сообщал, что лично видел ящики, набитые ящики, набитые церковной утварью: чашами, дискосами, крестами и с уверенностью утверждал, что для большей вместимости они уминались ногами.
В Петрограде враги большевики народа надругались над мощами русского героя, святого благоверного князя Александра Невского. Его усыпальница была варварски вскрыта, святые мощи увезены, а великолепная серебряная рака работы конца ΧVΙΙΙ века была украдена.
Всего за 1921 – 1922 годы стоимость награбленного церковного имущества составила 2, 5 млрд. золотых рублей. И хотя кампания ограбления русской церкви проходила под лозунгом помощи голодающим, реально на эту помощь было направлено всего немногим более одного миллиона (!) рублей.
Церковь не только была лишена своего имущества, но была поставлена на грань своего существования. Выступления духовенства и мирян против изъятия ценностей дали повод большевикам обвинить Церковь в «контрреволюции», поставив её тем самым вне закона.
В 1918-1920 гг. в административном порядке было закрыто 673 монастыря из 1025 дореволюционных обителей. Так закрыли Оптину пустынь, Соловецкий монастырь, «сердце России» - Троице-Сергиеву Лавру. Закрыто были также несколько тысяч приходских храмов. Многочисленные протесты монахов и населения не принимались в расчет.
К 1921 году Советами было отнято у монастырей 827 тысяч десятин земли, изъято 4 миллиарда рублей. Кроме того, у Церкви было национализировано 84 завода, 436 ферм, 602 скотных двора, 1112 доходных домов, 704 подворья, 304 пасек, 277 больниц и приютов.
Варварская деятельность безбожников вызывала повсеместные протесты верующих, иногда дело доходило до открытого противостояния. Однако протесты верующих быстро подавлялись с помощью милиции и ОГПУ.
Бесовская сущность новой власти проявлялась по – разному, но наиболее ярко проявилась в одном эпизоде: в городе Свияжске был открыт памятник … Иуде Искариотскому, предателю Иисуса Христа, «предтече мировой революции». Богохульство новых властей и их циничное глумление над православной верой проявилась в этом акте в полной мере. Вот как описывает сцену митрополит Иоанн (Снычев) со слов очевидца:
- Когда настал момент открытия памятника и покров упал к ногам присутствующих, их взорам открылась буро – красная гипсовая фигура человека – больше натуральной величины – с искаженным, обращенным к небу лицом, судорожно срывавшего с шеи веревку. Если это не вызов Богу и не гимн сатане – то что?
В 1921 году борьбу с церковью было поручено вести Минею Губельману (Ярославскому), который организовал и стал главным редактором газеты «Безбожник». Под его руководством в 1925 году создается «Союз безбожников», переименованный в 1929 году в «Союз воинствующих безбожников». Члены «Союза» лично снимали колокола с храмов, срывали кресты, жгли иконы и книги. Очень часто такой работой занимались люмпены и уголовные преступники.
Союз безбожников вел активную пропагандистскую деятельность, издавал целый ряд антирелигиозных газет и журналов. Главным редактором всех этих изданий был тот же Губельман. В каждом крупном городе обязательно должен был иметься антиправославный музей. Оголтелая пропаганда взяла свое – к 1941 году в Союзе воинствующих безбожников состояло 3,5 млн. человек.
Губельман никогда не чурался открытой клеветы и лжи. Его газеты открыто глумились над чувствами верующих; регулярно помещала «материалы» о «поголовном разврате» среди священнослужителей и другие грязные, придуманные истории. В 1930 году он обвинил, например, монашество Киево-Печерской лавры …в массовых убийствах, ни больше, ни меньше! Якобы, мощи, хранившиеся в пещерах Киево-Печерской лавры якобы не что иное, как останки крестьян, восстававших против угнетателей (!).
Беспардонная ложь Губельмана режет глаз – ведь каждому более или менее образованному человеку известно, что в катакомбах Лавры хоронили только умерших монахов и послушников, а отнюдь не мифических «участников восстаний». И эта злобная галиматья печаталась в официальном печатном органе власти! Впрочем, этой лжи верила, в основном, молодежь.
Откровенная ложь звучала и в других изданиях, например, закрытие церквей якобы проводится по требованию трудящихся. На самом деле основная масса русского населения разграблению и уничтожению церквей противостояла, как могла. Во множестве сел, как только проходил слух о закрытии храма, местные жители организовывали около него круглосуточные дежурства.
«Союз воинствующих безбожников» работал в тесном контакте с органами НКВД. Все руководители НКВД на местах входили в его Совет. По данным сводок Союза, «хорошо проявили себя в борьбе с религиозной контрреволюцией следующие товарищи: начальники Горьковского НКВД Зильберман, Погребинский, Израиль Дагин; начальники НКВД Саратовского края Израиль Леплевский, Мойша Дименгман; начальники НКВД Воронежской области Дукельский, Мойша Шенкман; начальники НКВД Тверской области Яков Дейч, Вениамин Мойсыф; начальник НКВД Куйбышевской области Семен Соломонович Бердичевский».
Понятно, что закрытие и разрушение церквей, уничтожение святынь происходило при прямом подстрекательстве властей. Случаи самообороны со стороны верующих, попытки защитить святыни, как правило, заканчивались арестами и заключениями в концлагерь.
Но, несмотря на беспримерные репрессии, на огромные масштабы погромов, уничтожить с наскока Православную Церковь, которая в течение почти тысячелетия была духовной основой русской нации, не удалось.
Поняв это, большевики затевают поистине дьявольское – пытаются внести в Церковь раскол, объявив о создании новой, т.н. «обновленческой Церкви». Для руководства ею по инициативе ЧК создается Высшее Церковное Управление, во главе которого стали епископы – отступники – заштатный епископ Антонин (Грановский), священники А. Введенский, В. Красницкий и С. Калиновский. Последний отличился впоследствии тем, что отрекся от сана и стал пропагандистом атеизма. В сочетании с беспримерным давлением на священников специально обученных чекистов это дало определенный результат: обновленческую церковь признало около половины священнослужителей.
В 1923 году обновленцы собрали сборище, названное «Поместным собором», в резолюции которого было зафиксированы решения о закрытии монастырей, (как того требовало ГПУ), о разрешении епископам жениться и о второбрачии священников. Под давлением чекистов собор принял решение о лишении Патриарха Тихона сана и монашества. Сам титул Патриарха и патриаршество в целом упразднялись как контрреволюционные.
Но Православная Церковь не сдавалась и православные миряне не спешили к обновленцам. Храмы, захваченные обновленцами, пустовали. Несмотря на невиданные гонения и провокации, православные граждане продолжали верить и в Бога и в возрождение Православной Церкви. По всей стране русские люди молились о судьбе своей Родины.
После смерти в 1925 году Патриарха Тихона, затравленного властями, патриаршим местоблюстителем стал митрополит Петр (Полянский), вскоре тоже арестованный и замученный. Митрополиту Петру наследовал митрополит Сергий (Страгородский), который вскоре тоже был арестован.
Чтобы ослабить нападки власти на Церковь, митрополит Сергий 29 июля 1927 года выпустил Послание «Об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», получившее название «Декларация 1927 года». В Послании все священнослужители и православные миряне призывались к лояльности Советской власти. Православные верующие отнеслись к «Декларации» неоднозначно. Пассаж, вызвавший наибольшие пререкания, гласил:
- Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас.
Широкое распространение получило письмо архиереев, находящихся в ссылке на Соловецких островах. Соглашаясь с некоторыми пунктами документа, соловецкие узники протестовали против обязательства считать, что «все радости и успехи государства своими успехами, а все неудачи своими неудачами», так как правительство может принять решения безрассудные, несправедливые и жестокие. Церковь, отмечали архиереи, будет вынуждена подчиняться таким решениям, но радоваться им и одобрять их она не может.
Соловецкие мученики решительно протестовали против приношения большевистскому правительству «всенародной благодарности за внимание к духовным нуждам православного населения». И это было справедливо: «внимание к духовным нуждам православных» заключалось в осквернении и разрушении храмов и монастырей, в закрытии монастырей и конфискации их собственности, в осквернении святых мощей, в запрещении преподавания Закона Божия. И на воле далеко не все архиереи поддержали митрополита Сергия.
Но было и другое мнение – для многих церковных иерархов стало очевидно, что власти стали на путь уничтожения Церкви как таковой, и другого выхода, кроме признания легитимности советской власти, у Церкви не было.
Русская Православная Церковь опять оказалась на грани раскола. Несмотря на то, что значительное число епископов выступили против митрополита Сергия, решительное их большинство его поддержали.
В 1929 году началось массовое закрытие церквей и монастырей, ужесточение репрессий против священнослужителей. Русской Православной Церкви был нанесен тяжелейший удар. Протоиерей Владислав (Цыпин) подсчитал:
- В 1928 году закрыто было 534 церкви, а в 1929 – уже 1119 храмов. В 1930 году упразднение православных общин продолжалось с нарастающим темпом. В Москве из 500 храмов к 1 января 1930 года оставалось 224, а через два года – только 87 церквей, находившихся в юрисдикции Патриархии. В Рязанской епархии в 1929 году было закрыто 192 прихода, в Орле в 1930 году не осталось ни одной православной церкви… К 1939 году во всей России осталось лишь около 100 соборных и приходских храмов.
Сравним: до революции – в 1914 году в России действующих храмов насчитывалось 67 100.
За 1925 – 1933 по всей стране были сняты и отправлены на переплавку 385 310 колоколов общим весом 36,4 тыс. тонн бронзы, был запрещен колокольный звон. Чтобы до конца отравить жизнь для православных, большевистские власти не гнушались мелкими пакостями, например, запрещали продавать к праздникам соответствующие им продукты. Так, перед Пасхой нельзя было купить (даже на рынках) яйца, сметану, творог.
В 1930 году Церковь ждало очередное испытание. Митрополит Сергий и члены Священного синода сделали заявление иностранным журналистам, что в Советском Союзе нет гонений на Церковь. Заявление вызвало массовое негодование верующих, потому как было сделано в самый разгар репрессий против священнослужителей. Дело дошло до того, что митрополит Сергий был вынужден отказываться от богослужений, опасаясь эксцессов от негодующих верующих. Раскол в Церкви, казалось, стал неизбежным. Православные иерархи не могли объяснить верующим, что подписи под заявлением были вырваны у них под угрозой ликвидации Церкви вообще. Не подпиши они заявление, народ мог вообще остаться без священников, без окормления, без Священных Таинств.
В это время большевистские власти изменили тактику - приступили к планомерному постепенному уничтожению Церкви. В мае 1932 было объявлено о начале второй пятилетки, в которой, наряду с экономическими показателями, была поставлена цель: к 1 мая 1937 года «имя Бога должно быть забыто на территории страны».
Репрессии против священников получили новый виток – большинство из них к концу 30 – х годов подверглось арестам. На сей раз не щадили и обновленцев.
Арестованным священнослужителям предъявлялись самые фантастические обвинения: в заговорах, шпионаже, терроре. Так, обвинения в руководстве бандами контрреволюционеров были предъявлены митрополиту Нижегородскому Феофану (Тулякову), епископу Орловскому Иннокентию (Никифорову), архиепископу Смоленскому Серафиму (Остроумову). Известного философа и богослова П. Флоренского арестовали в последнюю волну террора. На вопрос жены, за что его арестовали, чекисты ответили: «За то, что он доказал, что Бог есть».
В лагерях и тюрьмах православные священники показывали пример христианского смирения и любви к ближнему. Архиепископ Илларион, сосланный на Соловки, был любим всеми заключенными – интеллигентами, крестьянами и даже уголовниками. Он создал на Соловках рыболовецкую артель, которая была и настоящей духовной школой. Испытания и трудности только вдохновляли русских пастырей, укрепляли их дух. Архиепископ Илларион говорил: «Соловки – это замечательная школа – нестяжания, кротости, смирения, воздержания, терпения и трудолюбия».
Особенно жестко преследовались властями церковные иерархи - только в 1937 году было арестовано около 50 епископов. Через год их осталось 5 человек, то есть были арестованы почти все. В отличие от рядовых священников, арестованных иерархов чаще всего расстреливали. Одних из самых мрачных мест был Бутовский полигон под Москвой, названный «русской Голгофой». Только в период с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 года на полигоне было расстреляно и захоронено 20 765 человек. Среди них – сотни священников, принявших мученическую смерть, в том числе ныне прославленные в лике святых: митрополит Серафим (Чичагов), архиепископ Николай (Добронравов), архиепископ Димитрий (Добросердов), последний наместник Чудова монастыря епископ Арсений (Жадановский), епископы Аркадий (Остальский) и Никита (Делекторский), последний настоятель Свято – Троице – Сергиевой Лавры до её закрытия преподобномученик архимандрит Кронид (Любимов) и многие другие.
Страшные цифры приводит наш современник православный историк игумен Дамаскин (Орловский):
- Как производились аресты, допросы, с какой скоростью тройки выносили постановления о расстрелах, свидетельствуют данные правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий: в 1937 году было арестовано 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 году арестовано 28 300, расстреляно 21 500; в 1939 году арестовано 1500, расстреляно 900; в 1940 году арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 году арестовано 4000, расстреляно 1900.[1]
Если в 1917 году в России насчитывалось 54 692 приходских храмов и 1025 монастырей, то в результате гонений на Церковь к 1941 году остались действующими лишь около 350 храмов и ни одного монастыря и не более 500 священнослужителей. Казалось, Русская Православная Церковь, крупнейшая в мире в начале ХХ века, полностью уничтожена.
Но Православная Вера жила, причем сохранялась она не только среди пожилых людей, но и среди молодежи. В Горьковской области, например, в 1935 году в дни православных праздников посещаемость школ составляла 10 – 15 процентов. В Саратовской области в том же году половина учащихся школ ответила положительно на вопрос – верят ли они в Бога? На ударных социалистических стройках – на Липецкстрое, Днепрострое, Нижегородском автозаводе, Уралмаше – в некоторые православные праздники не выходили на работу до 40% рабочих, иногда целыми бригадами.
Перепись населения 1937 года выявила поразительную картину, несмотря на гонения, число верующих в СССР составило 55,3 млн. человек. Православными считали себя 41,6 млн. - 42,3 % взрослого населения страны! Оказалось, что, несмотря на погромы и репрессии, Русская Православная Церкви выстояла!
Русский народ в 20 - 30 - х годах ХХ века сполна испытал на себе ужасы преддверия конца мира, предсказанные в Апокалипсисе - физическое уничтожение тех русских людей – мирян и священников, которые не поклонились большевистскому Зверю. Наш современник протоиерей Иов (Гумеров) считает, что гонения на Церковь при Сталине по жестокости и масштабности намного превышали гонения на христиан в Римской империи.
Но русская Православная Церковь не только уцелела, но и укрепила свою духовную силу - как в древнехристианские времена - на крови сотен тысяч мучеников, несмотря на невиданные в ее истории гонения. Сбылось пророчество Спасителя: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». ( Мф. 16:18).
[1] Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Тверь, 2002.