Пётр Первый из села Хреново
Пётр Первый из села Хреново
(сказка)
Их царское величество восседало на троне и сияло как отшлифованный алтын. По субботам, перед тем, как предаться омовению чресел, царь-батюшка заслушивал доклад своих холуёв о том, что подданные стали жить ещё лучше и потому, всякие там немцы и французы стоят в очереди, в надежде получить, хотя бы, вид на сожительство. Что держава стала ещё крепче, потому как тырить в войске больше нечего, а царь-пушку так и не смогли сдвинуть с места. Что коррупции больше нет, потому как вся челядь теперь сама несёт мзду мздюкам. Что с питиём сивухи покончено, потому как один грамм этого пойла сравнялся с унцией золота. Что балет наш, по-прежнему, впереди планеты всей, а спорт на подъёме, потому как никто теперь не знает как его оттуда снять. По их царским жилам растекалось блаженное тепло и царь-батюшка, повесив медальку какому-нибудь Тришке, шествовал в баню, чтобы окрепнуть духом перед трудовой неделей.
Так продолжалось не год и не два, а целых два десятилетия. Царь млел от счастья, народ млел от несчастья и жил сам по себе, а холуи растаскивали всё по оффшорным норам, дороги латали, шуты потешали, иноземные умельцы мяч гоняли.
Было у царя-батюшки и чадо малое неразумное, осемнадцати годков отроду по прозванию Петрушка Второй, потому как сам царь-государь по историческому обычаю прозывался Петром Первым.
И вот, когда холуйские доклады по перечислению всех заслуг царя-батюшки и повышению благосостояния жизни подданных стали затягиваться, влияя тем самым на сокращение помывочного процесса с дворовыми девками, решил царь-государь, что пора ужо отдать энтую самую царскую власть преемнику Петрушке Второму. А пуще всего оченно возжелало их царское величество обозреть просторы бескрайние и поглядеть на плоды своего многолетнего радения, ожидая всеобщего лобызания и ликования челяди.
Холуёв это известие не опечалило, ибо давно они заприметили в Петрушке Втором наследственные черты своего батюшки и продолжали с усиленной энергией рассказывать их новому царскому величеству о семимильном подъёме жизни подданных и десятимильном развитии нанохозяйства. Петрушка Второй, как и их батюшка, принимали все сказки с гордо задранной башкой и продолжали играть в солдатики.
Вот как сдал Пётр Первый царство-государство по описи царевичу Петрушке Второму, сел в карету самоходную и поехал по полям-лесам с обозрением. Вот приехал Пётр Первый в село Хреново, пособрал народ малочисленный, да давай пытать-спрашивать про житьё-бытьё их счастливое.
- Покажите-ка, мне, хреновые жители, где поля у вас колосятся золотым колосом, да где животина жареная да пареная на лугах пасётся, да где реки текут молочные, да карась в прудах так и плещется?
Усмехнулись тут все хреновцы, выступил на круг Стёпка-синий нос, да так ответствовал царю-батюшке.
- Это вы чё, ваше царское величество, прикалываетесь али как? Да у нас ужо годков сколь не ведомо, как не сеялось, реки молочные все повысохли, а Любка, председательша наша давешная, животину всю как повывела, так до Парижу подалась со своим полюбовником.
Услыхал царь-батюшка речи странные, решил, что не в тот край, где его счастливые подданные живут, занесла нелёгкая. Покрутил башкой во все стороны, увидал трубы фабричные и подался к пролетариату гутарить про житьё-бытьё. Да заприметил царь-батюшка ещё на подступах, что не гудят гудки заводские, что не дымят трубы фабричные, не снуёт пролетариат, а токо жужжит как пчёлы в улье, того и гляди – революцию учинит.
Поехал Пётр Первый куда глаза глядят, много разных сторонушек попроведал, а счастливых подданных так и не приметил. Токо путаны вдоль тракта за мантию хватают, да урядники, как столбы верстовые кругом стоят да мзду с проезжего люда собирают.
Помрачнел царь-батюшка, как туча чёрная, повернул карету самоходную да подался в столичный град разнос учинять. Да токо – кто ж ему такое буйство чинить дозволит? Постучал он в ворота крепостные, выглянул оттуда боярин и спрашивает:
- Ты пошто стучишь, ты пошто шумишь, коли молодой царь думу думает, как ещё больше осчастливить подданных, как облагодетельствовать люд свой? Не велено никого пущать! Ступай себе восвояси.
Хлопнул засовом да и был таков.
День Пётр Первый сидит у ворот, второй стучит в калиточку, третий домагается. Токо ветер гуляет по полю да доносит из-за стен высоких дифирамбы да оды хвалебные. Спасибо, мол, Петрушка Второй, народ в счастье-радости тонет ужо, избыток да изобилие ужо и девать некуда, богатство из земли-матушки так и прёт, так и прёт. Сел Пётр Первый у стены высокой, думу думает – как же так? Вечером гастарбайтеры да сельчане из села Хреново выпорхнут из калиточки, потолкуют с ним о том о сём, да бегом в хаты хреновские. Сидел, сидел царь-государь, даже с лица спал без кормёжки-то. Вот однажды и говорит ему Спиридоновна – кухарка боярская.
- Что жа тута, милай, фигуру-то теряешь? Пойдём в избу – пирогами да картошечкой попотчую.
Пришёл царь Пётр к Спиридоновне, глянул на её хозяйство некудышнее, а назавтра встал чуть свет и давай всё ладить да возделывать. Повеселела Спиридоновна, сельчанам сказывает про житьё-бытьё своё счастливое. И животину завели, и поле засеяли, и хату подравняли. А сельчане, глядя на него, и себе давай хозяйство поднимать. И потекла жизнь в Хренове в согласии и счастии. А царь Пётр ходит да народ похваливает.