Седьмой пациент
В 8.00 Катя пришла на работу, а уже в 8.10 Иванов из третьей палаты начал «заземляться». Катя ещё толком не натянула халат, потому что напарница Оксана начала рассказывать про свои субботние похождения, а заведующий отделением Родион Владимирович крикнул в коридор:
- Екатерина, поторопись! В третью палату!
Иванов лежал белый, с синими губами и не подавал признаков жизни. Врачи возились над его телом, не отпуская в свободный полёт измученную душу.
- Интубируем! – бросил Родион Владимирович, ритмично склоняясь над пациентом в попытках завести замирающее сердце. - Катерина – атропин, адреналин. И раствор бикарбоната натрия струйно.
Катя выдернула из коробки ампулы, набрала прозрачную жидкость в шприц. Хорошо, что вчера Иванову установили в яремную вену центральный катетер. Вены на бледной холодной руке были едва видны. Тоненькими синими ниточками просвечивались под сухой, покрытой пигментными пятнами кожей. Сейчас бы ловить эти ускользающие дорожки жизни.
- Ну давай, зараза! – раздражённо пробормотал Родион Владимирович пациенту.
Иванов – ещё и не слишком старый, но иссушённый болезнью пенсионер, провел в отделении уже три дня, балансируя на грани жизни и смерти. Но именно сегодня, с утра, «устал».
Катя воткнула иглу в катетер, медленно ввела препарат. Она делала это тысячи раз, движения давно стали автоматическими, профессиональными. А когда-то руки тряслись, сейчас и вспомнить смешно.
Мониторы пищали, врачи угрюмо переговаривались, Родион Владимирович, сопел, как спортсмен в тренажёрном зале. На его лбу уже выступили мелкие капельки пота. Катя стояла рядом с заведующим, ожидая команды и поглядывая в окно. За стеклом занимался сероватый осенний рассвет, брели на работу немногочисленные прохожие. А здесь, в десяти шагах от людей, занятых своими повседневными мыслями, шла невидимая для общества борьба.
- Всё, - выдохнул Родион Владимирович.
Он бросил короткий взгляд на часы.
- Время смерти 8.40.
Врачи отступили от койки Иванова, потянулись в коридор.
- Екатерина, позвоните санитарам из приёмного. Надо вывезти тело пока время есть.
Санитарка тётя Валя, проскользнула в палату, суеверно перекрестилась и прикрыла лицо пациента простынёй.
- Хорошо день начался, - съязвил кто-то из врачей.
Катя убрала препараты на место, сбросила использованные шприцы в контейнер.
- Отмучился, болезный, - зашептали за её спиной.
Катя испуганно обернулась. Тётя Валя бормотала молитву, склонившись над телом умершего. Заведующий отделением неодобрительно покосился на санитарку. Он не любил в реанимации «этого мракобесия». Но ничего не сказал.
Через час начал «заземляться» Сельчуков из первой палаты. Этот давно готовился, за прошедшие двое суток три раза его вытаскивали с того света. Но Сельчуков упорно добивался своего. В принципе, он стремился сбежать последние пять лет своей короткой жизни. В больницу попадал с завидным постоянством, в основном с передозировками. Выхаживали, ставили на ноги. А он возвращался.
На этот раз засобирался всерьёз.
Снова возня врачей, писк монитора, снова раздражённое от заведующего:
- Время смерти 9.50.
- Коллеги, кто вчера нагрешил? – это Александр Игнатьевич, ветеран отделения. Ему лет пять, как пора на пенсию, а он всё никак не может оставить дело, которому посвятил большую часть жизни.
Уже и в отделе кадров намекали, мол не пора ли? А врач всё отшучивался, мол, выйду на пенсию, сяду перед телевизором и помру сразу. Только хлопот коллегам с моей тушкой. Уж лучше здесь. Вся аппаратура под рукой.
К полудню из приёмного привезли сухонькую старушку. Непроходимость кишечника, перитонит. Возиться стали без особой надежды. Одинокая пациентка пролежала три дня без сознания в своей квартире.
- Соседи хорошие, - не отрываясь от работы, сказал Александр Игнатьевич. – Всего через три дня спохватились. У нас в соседнем подъезде старичок «заземлился», так запаниковали только когда он пахнуть начал.
- Что это у неё на руке? – Родион Владимирович наклонился над кистью пациентки, покрытой мелкими царапинами и кровоточащими ранами.
- Кошка, - мимоходом ответил Александр Игнатьевич.
- Какая кошка? – удивилась Катя.
- Самая обыкновенная. У одиноких старушек кто в доме живёт? Кошка. Или собака. Хозяйка без сознания рухнула, три дня лежала. Питомица проголодалась и таким образом пыталась обратить на себя внимание.
- Ужас какой, - поёжилась Катя.
- Ужас случился бы, если бы соседи ещё неделю-вторую панику не подняли. А это так, мелочи.
- Время смерти – 12.20.
- Ожидаемо, - пожал плечами Александр Игнатьевич. – Родион Владимирович, у нас в ординаторской кофе остался?
Но как только загудел, забулькал на табуретке побитый жизнью китайский чайник, из приёмного отделения позвонили:
- Везут пациентку с ДТП. На Рокоссовского два барана перекрёсток не поделили. Пассажирку одного из них и везут.
- А самого барана?
- А что ему сделается. Живой. Помят слегка, но явно не наш кадр. Готовьтесь. Реаниматологи и медсестра спускайтесь в приёмное.
Через десять минут жертву ДТП вкатывают по пандусу в «приёмку». Совсем молодая девушка с бледным, залитым кровью лицом.
- Так, внутричерепная гематома, переломы грудной клетки, - перечисляет сопровождающий врач. – Массивная кровопотеря.
Родион Владимирович раздаёт команды. Катя суетится, набирая в шприцы препараты, привычно нащупывая вены на гладкой девичьей руке.
«Красивый маникюр», - пробивается через «рабочий» поток неожиданная мысль.
Катя всегда немного завидовала вот таким гладким рукам с изящными пальцами, украшенными ярко-красным лаком. С её работой о маникюре можно только мечтать. И рука красивая, и девушка, несмотря на бледность, очень красивая. Жалко.
Катя наклонилась, подключая к вене капельницу. И вдруг безвольная рука с ярко-красными ногтями с неожиданной силой вцепилась Кате в кисть.
- Ой, - вскрикнула медсестра.
- Что там у вас ещё? – недовольно покосился на неё Родион Владимирович.
- Она держит меня за руку.
- Она не может держать вас за руку, - терпеливо ответил врач. – Она без сознания.
- Сами посмотрите, - сердито бросила заведующему Катя.
- Интересно. Рефлексы ещё работают. Освобождайтесь, Екатерина. Пациентку пора везти в операционную. Без трепанации черепа тут не обойтись.
Катя осторожно потянула за кисть девушки. Пальцы судорожно сжались. Словно капкан.
- Она не отпускает.
- Катя, - раздражаясь сказал врач. – Не разводите детский сад.
Медсестра потянула сильнее, с трудом выдирая руку из захвата.
«Синяки останутся», - почему-то подумалось ей.
Санитары выкатили пациентку из отделения. В дверях в последний раз мелькнула опускающаяся на сероватую больничную простынь рука с ярко-красными ногтями. Катя потёрла кисть, до сих пор чувствуя судорожное пожатие длинных пальцев.
- Шансы есть? – спросила она у выходящего в коридор Александра Игнатьевича.
- Шансы есть всегда, - парировал врач. – Когда большие, когда малые.
- А сейчас
- А сейчас? – реаниматолог задумался. – А сейчас – едва уловимые. Тяжёлая травма головы, да и грудная клетка раздавлена, осколки рёбер в плевре, перикарде. Даже если наши коллег справятся – прежней она уже никогда не будет.
В 16.00 Катя спускалась в терапевтическое отделение, сопровождая переводимого из РАО пациента. У грузового лифта с каталкой стояли два мрачных санитара. На каталке лежало тело, плотно укрытое простынёй. Из-под края простыни, самыми кончиками, выглядывали ярко-красные ногти.
В 0.30 «заземляться» начали сразу в двух палатах. Почти одновременно «погасли» инсульт из пятой палаты и инфаркт из шестой. Александр Игнатьевич с Родионом Владимировичем разделились. Катя осталась с заведующим, а к «инсульту» пошла Оксана. Обе «команды» провозились почти три часа, но в 3.45 врач негромко сказал Екатерине:
- Всё, Катя. Тут уже бесполезно.
Грудная клетка пациента ещё поднималась и опускалась, повинуясь механическому монстру ИВЛ, но мозг уже соскальзывал в небытие.
В палату заглянул Александр Игнатьевич.
- Что у вас, коллеги?
Родион Владимирович махнул рукой.
- У нас та же история, - сказал Александр Игнатьевич. - Прямо проклятие какое-то сегодня. Я уже со счёта сбился. Давно такого не было.
- А у меня никогда такого не было, - подала голос Катя.
- Мы же РАО, а не гастроэнтерология какая-нибудь, - хмыкнул врач. – Держитесь, Екатерина. Говорят, что медсёстры, отличившиеся в нашем отделении в другой жизни попадают в КВД.
Катя вывалилась из автобуса, не чувствуя под собой ног. К счастью, основной поток пассажиров в 9.00 утра катил с окраин в центр и только такие «суточные» бедолаги, как она наконец-то добирались с работы домой. Удалось занять местечко возле окна и немного подремать.
«Сейчас в душ, проглотить запасённый в холодильнике завтрак – и спать. Отключу телефон, задёрну занавески и до полудня выпаду из реальности»
Девушка нажала кнопку лифта, и пока железная кабина катила вниз, прижалась плечом к стене. Глаза тут же начали закрываться, голову словно укутали в тёплое ватное одеяло.
- Не хватало ещё заснуть прямо в подъезде, - встрепенулась Катя. - Соберись!
Девушка вышла на своём этаже и тут же чуть не наступила на человека, лежавшего рядом с её дверью. Испуганно отшатнулась и тут же узнала соседа-старичка из квартиры напротив. Он всегда вежливо здоровался с ней, но с разговорами не лез. Обычная соседская жизнь в многоэтажке. Как же его зовут?
- Леонид Матвеевич?
Лежащий с видимым трудом открыл глаза.
- Катя, вы вернулись? А я звоню, звоню.
- Что с вами? Вам плохо?
- Сердце что-то прихватило. А телефон разрядился. Я помню, что вы в больнице работаете. Хотел зайти, попросить помощи, а тут прямо возле двери ноги подломились.
Старик говорил с трудом, словно протискивая сквозь сжатые посиневшие губы каждую фразу.
«Инфаркт, - решила Катя. – Сколько он тут лежит? Не поздно ли?»
Она достала из кармана телефон, набрала сначала номер скорой, потом позвонила в отделение, которое покинула всего час назад.
- Марина? К вам сейчас скоряки инфаркт привезут. Готовьтесь.
Отзвонившись, Катя открыла дверь. Старик попытался подняться, но медсестра погрозила ему пальцем.
- Не шевелитесь.
Рывком втащила соседа с холодной лестничной клетки в прихожую. Усадила, уперев спиной к стене.
- Принимали что-нибудь?
- Не успел.
Катя пошарила в аптечке на кухне. Сапожник без сапог. Ну, хоть аспирин есть. Она протянула соседу таблетку и стакан воды.
- Разжуйте и запейте.
- Простите, Катя, что я так ввалился, - едва слышно прошептал старик. – Мне очень неудобно.
- Пустяки.
Катя открыла форточку, обеспечив поток свежего воздуха в комнату. Расстегнула воротник лежащего. Поставила табуретку в прихожей и принялась ждать.
Сон и усталость сняло, как рукой. Катя входила в привычное «рабочее» состояние, и за её спиной словно вырос призрачный зав.отделением.
За прошедшие сутки у неё «ушли» шесть пациентов. Отдавать сволочи-Смерти ещё и седьмого она не собиралась.
Рассказ из книги "Седьмой пациент" Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)