ГЛАВА СЕМНАДЦАТЬ
Рак мозга от синтетических красителей.
Заговорщик ушел. Мы доели свое желе. Украинский оркестрик исполнил еще немало
песен для Константина Паловича. Мне запомнился один тост Бутейко. Вернее не сам
тост. А то, что сказал Константин Павлович про шампанское. Он сказал:
– Шампанское– вино вредное только наполовину. Потому что в нем очень много СО2...
Вот даже и секрет знаменитого вина Гениальный ученый объяснил в двух словах. Все
пели, веселились. Танцевали... А у меня не выходил из головы разговор заговорщика с
Новоселовым. Ох и нагадят они нам еще здесь... Ох и нагадят... Это билось и билось в
мозгу.
Однако, описывая весеннюю киевскую конференцию 1989 года , мы немного опередили
события. Вернемся же к февралю 1969 года. Именно в это время Константин Павлович
оказался в Москве. И именно в это время его пригласили к одной очень тяжелой
больной. Звали ее Людмила Дмитриевна Новожилова. Жила она в Перовском районе г
Москвы. История Людмилы Дмитриевны и ее болезни была весьма красноречива и
печальна. Окончила художественное училище в 1952 году. Стала работать в Москве на
фабрике «Красное знамя». Красивая, стройная. Молодая. Тогда– в пятьдесят втором ей
было всего 20 лет. За здоровьем всегда следила. Метила в мастера по художественной
гимнастике. И вдруг к началу шестидесятых свалилась напрочь!
Врачи признали рак легких. И сильнейшее поражение черепной коробки... Признали не
сразу. Сперва ставили легкий брохитик, потом легкую астмочку. Потом посадили на
гормоны. Стройную женщину эти гормоны разнесли до ста кило весом... А после всего
этого лечения диагноз– рак легких!! Недурно, вообще– то, надо сказать. Лечили, лечили.
Причем лечили с легкого бронхитика... И вдруг долечили до... рака! И ведь никого из
лечивших не расстреляли, не повесили. Пришел больной к врачу с легчайшим
заболеванием. А тот его лекарствами довел до... рака. Разве нет виноватых?
Но отвечать и расплачиваться за все почему– то приходится больному... И все на
фабрике делали вид будто никто не причем. А фабрика– то, как раз, очень причем была!
Еще как причем. Ведь и отдел охраны безопасности труда на ней существовал... И люди
там зарплату получали!
Но вот почему– то не запротестовали эти радетели здоровья, когда на их
золотошвейной фабрике неопасные отечественные красители, изготовленные на травах и
спиртах заменили хромпиком!! Этот краситель– ужаснейший синтетический суррогат,
почему– то списали с производства за границей. Хлебнули горя от него. И... списали!
Но вот наши спецы его почему– то вдруг с энтузиазмом закупили. Людмила Дмитриевна
успела поработать с хромпиком. Поработали и две ее подружки– веселушки Аня и Валя.
Потом Аня и Валя вдруг скоропостижно заболели. И... очень скоропостижно умерли!!
Вскрытие показало– рак мозга... Теперь– то Людмила Дмитриевна поняла– чего и ей
следует дожидаться.
И вот в этот– то момент, когда ясно был виден жизни предел, появился в ее квартире
Константин Павлович Бутейко! Он спас ей жизнь!! Ее маленькому сыну Андрюше
Бутейко спас родную мамочку! А оба они– и Константин Павлович, и Людмила
Дмитриевна нашли друг друга. И связали свою жизнь навсегда. Я специально не
описываю здесь подробно их первую встречу. Она произошла 9 февраля 1969 года.
Вообще этот момент и все, что ему предшествовало, очень хорошо прописаны во втором
томе моей трилогии: « Открытие доктора Бутенко». Поэтому я не хочу повторяться. А
вот про то, как Людмила Дмитриевна рассказывала мне об этой встрече, в трехтомнике
ничего не описано. Для того, чтобы узнать эту историю, я также прилетел в Москву.
Стояло лето 1988 года. Проехав достаточно долго на метро, я очутился в Перовском
районе. Названо оно так по имени озера Перово. С бьющимся сердцем я нажимал звонок
в квартиру на втором этаже старого московского дома. Людмилу Дмитриевну я до этого
видел на планерке в нашем Центре «Дыхание по Бутейко». В новосибирском
Академгородке. Там, в большом кабинете Константина Павловича, она сидела такой
шикарной московской дамой. Стройная. Черноволосая. С бльшими дорогими кольцами
на руках.
Здесь же все было несколько проще. Более по домашнему. Людмила Дмитриевна
провела меня на кухню своей трехкомнатной квартиры. Мы сели за кухонный столик.
Она поставила печати в мое командировочное удостоверение. И начался большой
рассказ. Мой взгляд почему– то остановился на двух банках сгущенки, стоявших у нее
на кухонном буфете. Тогда, в 1988 году черные силы сделали эту самую сгущенку
неслыханным дефицитом. Через приоткрытую дверь кухни была видна ближайшая
комната, телевизор. Я понимал, что именно здесь, в этой московской квартире
произошла та самая встреча, которая и позволила Константину Павловичу Бутейко
максимально продвинуть бутейковское дело. Если бы не Людмила Дмитриевна, не ее
неуемная энергия образованной москвички, трудностей у Гениального ученого было бы
во много раз больше.
Кто, как не она, пробил в том же 1988 году через Горздрав Москвы разрешение бороться с
помощью метода Бутейко не только с бронхиальной астмой, но и с гипертонией, стенокардией,
диабетом и т.д! Кто, как не она, помог организовать первую московскую научно– практическую
конференцию по методу Бутейко осенью 1988 года! Много чего помогла ученому его ближайшая
соратница. Но в тот мой приезд мы говорили с ней о событиях времен еще советских. Про
февраль 1969 года. Про ядовитый хромпик. Про ее страдания от астмы. Про погибших от
ядовитого хромпика подружек с золотошвейной московской фабрики «Красное знамя.»
Вспоминали, вспоминали и вспоминали. И на этом нашем воспоминании я считаю вполне
возможным поставить точку в нашей странице: Советский период И перейти ко следующей.
152 подписчика