На отдел, которым я руководил в Центральной ВВК Министерства обороны (ЦВВК), помимо многочисленных задач, возлагалось рассмотрение писем, обращений, жалоб военнослужащих, членов их семей, военнообязанных, родителей солдат и военных строителей.
Письма и жалобы поступали в различные инстанции: ЦК КПСС, Министру обороны, Главную военную прокуратуру, Центральное военно-медицинское управление, Комитет солдатских матерей.
Но все письма и жалобы на неправильные (с точки зрения заявителя) постановления военно-врачебных комиссий по действовавшему тогда Положению имела право рассматривать только ЦВВК. В конечном итоге все письма и жалобы оказывались у нас.
Где-то в середине 80-х годов из ЦК КПСС, Приемной Министра обороны и Главной военной прокуратуры одновременно поступили жалобы подполковника «N», не согласного с диагнозом и постановлением ВВК Группы Советских войск в Германии.
Офицера на основании статьи 7-б Расписания болезней (статья предусматривала психопатию) признали не годным к военной службе в мирное время.
Рассматривали эту жалобу, как обычно. Запросили историю болезни, копию свидетельства о болезни и личное дело офицера. Оснований для пересмотра диагноза и отмены постановления ВВК Группы Советских войск не нашли.
Жалоба «N» находилась на контроле в ЦК КПСС и Приемной Министра обороны. Подробно доложили туда о результатах проверки и сообщили подполковнику «N».
Вскоре у меня появилась возможность переговорить по телефону с главным психиатром ГСВГ Виктором М-о. Мы учились с ним на факультете усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Я задал ему несколько вопросов.
– Виктор! Ты обратил внимание на аттестации в личном деле? Они все отличные. А последняя служебная характеристика резко отрицательная. Почему так? Его хотят убрать твоими руками?
Виктор ответил мне:
– Личное дело «N» я читал несколько раз. Ты меня хорошо знаешь. Заставить меня сделать здорового человека психически больным невозможно.
– Тогда скажи мне, как махровый психопат мог поступить в училище, хорошо окончить его и дослужиться до подполковника?
– Все просто. В момент поступления в училище была стойкая компенсация болезни. А дальше - ты читал в личном деле, сколько воинских частей и должностей он прошел? Чтобы избавиться от него командиры не направляли его на врачебную комиссию, а писали хорошую аттестацию и без проблем переводили не только в другую часть, но и на более высокую должность. А здесь командир дивизии сразу понял, что представляет из себя «N», и не повторил ошибки предыдущих командиров, а направил его ко мне в отделение. Я в диагнозе и постановлении комиссии не сомневаюсь. А если вы сомневаетесь – можете взять его на контрольное обследование.
Буквально через несколько дней после разговора с Виктором М-о меня пригласили на Старую площадь в ЦК КПСС с документами «N», который снова написал жалобу – теперь уже на ЦВВК. Одновременно мне позвонил Главный военный прокурор генерал-полковник юстиции А.Г.Горный. Попросил объективно рассмотреть жалобу и предупредил, что к нам приедет следователь по особо важным делам для допроса меня и офицеров моего отдела, рассматривавших документы «N». Он написал в Главную военную прокуратуру (ГВП) жалобу на ЦВВК.
Как я отчитывался в ЦК КПСС на Старой площади и как нас допрашивал следователь из ГВП – отдельная песня. Короче, на расширенном заседании комиссии мы приняли решение положить «N» на контрольное обследование и освидетельствование в психиатрическое отделение Главного военного госпиталя им. Н.Н.Бурденко.
Заместитель главного психиатра Вооруженных Сил доктор медицинских наук полковник Колупаев Г.П. подтвердил диагноз и согласился с постановлением ВВК о негодности «N» к военной службе.
Мы доложили в ЦК КПСС и ГВП о результатах, но дело на этом не закончилось. Подполковник «N» снова обжаловал это решение, и тогда мы отправили его на обследование и освидетельствование в клинику психиатрии Военно-медицинской академии в Ленинград, начальником которой был Главный психиатр армии и флота профессор генерал-майор медицинской службы Спивак Л.И.
Маленькая история с освидетельствованием тяжелого психопата закончилась. Диагноз и постановление ВВК в клинике психиатрии подтвердили. Подполковника «N» представили к увольнению из армии.
Но нервы он потрепал всем основательно…
Чужая моча
Давно это было. В середине 50-х годов я служил старшим врачом 41-го топографического отряда в городе Шимановск Амурской области.
Заместитель командира отряда по политической части подполковник Янкин достиг предельного возраста состояния на военной службе и решил уволиться из армии.
Перед увольнением офицеров, а также сверхсрочнослужащих направляли на стационарное или амбулаторное медицинское обследование и военно-врачебную комиссию (ВВК) для определения категории годности к военной службе.
Командир отряда дал Янкину направление на ВВК, и приказал мне поехать с ним в город Белогорск в гарнизонный госпиталь.
Ложиться в госпиталь Янкин не хотел и решил пройти амбулаторное обследование и освидетельствование гарнизонной ВВК.
Приехали мы в Белогорск. В регистратуре поликлиники я получил, как говорили тогда, «бегунок» и мы пошли по врачебным кабинетам. Терапевт дал Янкину направление на анализ крови, мочи и он с бутылкой пошел в туалет.
Но, когда мы приехали в госпиталь, Янкин сходил в туалет и хорошо помочился. Поскольку мочевой пузырь у него был пустой, он, как оказалось позже, принял оригинальное решение.
Дождался у туалета солдата и обратился к нему с просьбой:
– Сынок! Ты не мог бы помочиться в мою бутылку, а то я недавно сходил в туалет и мочи нет.
Солдат согласился «выручить» подполковника и налил ему полную бутылку мочи. Мне Янкин не сказал, что это «чужая моча», отнес бутылку в лабораторию, и мы пошли с ним к другим врачам.
Прошло какое-то время. Мы побывали с Янкиным у хирурга, окулиста и вдруг медицинская сестра нашла нас в одном из кабинетов, и повела к терапевту, который давал направление на анализы.
Пришли к врачу. Он сказал нам, что ему срочно позвонили из лаборатории и сообщили о наличии серьёзной патологии в анализе мочи Янкина. Поэтому необходима срочная госпитализация его в госпиталь на обследование.
И тогда Янкин рассказал врачу и мне, что это не его моча, а какого-то солдата, которого в туалете он попросил помочиться в его бутылку.
Терапевт дал команду медсестре напоить Янкина чаем, снова сдать мочу и попросил нас посидеть около его кабинета, пока не будет готов анализ. Мочу собрали, и медсестра сама отнесла ее в лабораторию, а мы так и сидели у кабинета врача, ожидая результат.
В анализе мочи патологии не обнаружили и мы снова пошли по другим кабинетам. Солдата, который «выручил» замполита, разыскали и, насколько я знаю, сразу положили в госпиталь.
Икота
Вспомнилась одна веселая и в тоже время грустная история, которая случилась во время учебы на факультете усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии в Ленинграде.
Наша группа невропатологов занималась на кафедре нейрохирургии. Руководил кафедрой генерал-майор медицинской службы Самотокин Борис Александрович, доктор медицинских наук, профессор, главный нейрохирург Министерства обороны СССР. Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки РСФСР.
В клинику поступил пациент, по национальности грузин, с очень интересной патологией. У него постоянно возникали пароксизмы длительной икоты. Он громко икал с утра и до вечера. Икота прекращалась только во время сна.
Целый день грузин бродил по коридору отделения и палатам, нарушая тишину и покой своим громким «И-и-к-к… И-и-к-к…».
Без конца приставал к врачам отделения и Б.Самотокину с одними и теми же вопросами и просьбой об операции, которую он именовал словами — сделай мне «чик».
Оперировал его Самотокин. После операции пересечения диафрагмального нерва на одной стороне икота на какое—то время у грузина исчезла, оставался лишь паралич этой половины диафрагмы.
Но буквально через неделю в отделении снова громко прозвучало:«И-и-к-к… И-и-к-к…». Грузин буквально бегал за Самотокиным и слезно просил: « Ну, сделай мне, пожалуйста, на другой стороне еще раз чик!».
Борис Александрович, улыбаясь, отвечал ему: «Если я тебе ещё раз сделаю «чик», то ты не только икать перестанешь, но и дышать…». Чем закончилась эта история я, к сожалению, не знаю. Мы сдали зачёт по нейрохирургии, и перешли на кафедру психиатрии.
Предыдущая часть:
Продолжение: