Глава 1
Серое утро не улучшило настроение двадцатилетней Насти. И пока она трудилась на кухне, нарезая маленькими кусочками сыр, что-то отвлекло ее от скучного занятия. Впоследствии это «что-то» ударило по ее сознанию словно ударом хлыста так, что девушку посетило нехорошее предчувствие, что день сегодняшний не будет спокойным. Проходя мимо комода к раковине, она задела бедром торчащий из ящичка кусок бумажного конверта. Со вчерашнего вечера положив несколько писем с платежными извещениями по коммунальным услугам квартиры, она только сейчас вспомнила про них, что конечно, не могло улучшить ей настроение. Открыв ящик и вытащив конверты, Настя бегло просмотрела их, оценивая свои шансы оплатить задолженности в течении недели. Шансы, к счастью, были велики, поскольку девушка работала и зарплаты ее должно было хватить. Однако убирая стопку конвертов обратно в ящик, девушке вдруг попался еще один конверт, никак не связанный с оплатой счетов, а… просто… конверт… без адреса и имени отправителя. Нахмурившись, Настя разрезала край конверта и вскрыла его. Ее глаза задержались на листке загадочного письма надолго. Девушка стояла как вкопанная до тех пор, пока внезапно запиликавшая микроволновая печь, напоминающая о разогретом завтраке, не заставила ее вздрогнуть.
Насте было от чего задуматься. На коротеньком листочке, что она извлекла из конверта, косым подчерком было написано всего три слова.
«давай поиграем, голубушка»
Пытаясь выкинуть дурные мысли из головы, девушка покончила с завтраком, хотя и кусок в горло не лез. В полной тишине слышался лязг ложки о тарелку, единственный источник звука во всей квартире.
Покидая квартиру и находясь в полупустом автобусе, девушка никак не могла выкинуть из головы то странное письмо. А все потому, что именно это письмо, именно эта загадочная реплика освежило в памяти Насти сегодняшний сон, а точнее, кошмар, что потревожил ее. Теперь эти образы, мучившие девушку ночью, начали проявляться четче. Но об этом позже.
Сейчас Настя, невысокая светловолосая девушка с тонкими губами и вечно широко раскрытыми глазами, придававшими ей постоянно удивленный и при этом отстраненный взгляд, ехала на работу в городской центр, где как правило, настолько увлеченная своими тихими и простыми обязанностями, засиживалась в кабинете до позднего вечера. Работая в литературной редакции, ее постоянной обязанностью было корректировать чужие тексты, исправляя грамматические ошибки; пальцы бегали по клавишам безостановочно, а взгляд неотрывно блуждал по монитору компьютера. Увлекаясь своей работой, девушка не замечала, как быстро проходил день. Она ни на что не жаловалась, не задумывалась ни о чем постороннем, просто выполняя свою любимую работу. Никто не беспокоил ее (почти), дни проходили тихо и спокойно. И только под вечер, обнаружив, что ее рабочее время закончилось, она вставала со своего рабочего места и шла по коридору, к тому времени уже опустевшему. Пару раз она здоровалась с едва знакомыми сотрудниками редакции, никогда не останавливаясь и не заговаривая с ними подолгу. Возвращаясь в темном автобусе обратно, она с тоской думала, что дома ее никто не ждет, ведь семья ее распалась вот уже несколько лет назад. Сварливая мать, вечно отмахивающаяся от них с братом (да, у Насти был старший брат!), однажды повстречала себе нового мужчину и разошлась с мужем, Настиным отцом. С тех пор никто, ни Настя, ни ее брат, ни отец, ее не видели. Мать не потрудилась ни разу поинтересоваться, как живут ее дети. Впрочем, Настя не сильно переживала об этом. Она никогда не была любимицей матери, да и мало у нее осталось воспоминаний о ней. Отец же, оставшийся с маленькими детьми, прожил несколько лет с ними, проявляя заботу, насколько это было возможно с его постоянными исчезновениями на двух работах. Все свободное время Настя и ее брат, Николай, были посвящены друг другу. Так и жили они и все было хорошо в их жизни, покамест пристрастие отца их к употреблению алкоголя, не сгубило его и без того слабое здоровье окончательно. К тому времени Настя и Николай были уже совершеннолетними и самостоятельными людьми. Николай обзавелся новым жильем на окраине города, Настя осталась жить в квартире родителей, став там полноправной хозяйкой. Первое время они с Николаем продолжали поддерживать тесную связь. Однако склонность Николая к религии, по мнению Насти, со временем возросшая до фанатизма, отдалила их друг от друга. Тем не менее, они сохранили теплые отношения, всячески помогая друг другу, как морально, так и материально.
Итак, Настя ехала в автобусе, приближаясь к городскому центру, настроение ее приходило в норму и сойдя с автобуса на нужной остановке, она направилась к зданию, где и работала. Зайдя во входную дверь, девушка мигом протиснулась между двумя молодыми мужчинами, ловко увернувшись от их назойливой попытки ее схватить и приобнять, что в последнее время случалось нередко, она уверенным шагом прошла дальше, пропуская мимо ушей их неприятный гогот. Она знала этих нагловатых ребят и частенько слышала их громкие голоса и смех, разносившиеся в коридоре, сколько тонкие стены позволяли их услышать. Она нечасто оказывалась в центре их внимания, но когда бы это ни происходило, ощущения от этих встреч оставались болезненные. Они были отвратительны ей, гадки своей развязностью, своей непосредственностью и желанием ухватить ее за интимные части тела, удержать за руку, «произвести впечатление уверенных в себе обольстителей женских сердец». И ее тошнило от этого внимания. И это чувство стало вытеснять утреннюю тревогу, вызванную странным письменным посланием.
Поднявшись на второй этаж и, наконец, закрывшись в маленьком кабинете, Настя перестала думать про утреннее недоразумение с письмом. Работа ее, как обычно, увлекла на пару часов, полностью вытесняя из головы все, что беспокоило ранее.
Но пришло время перерыва, и девушка, прежде чем отправиться за кружкой кофе в буфет, решила проверить электронную почту. Здесь, что называется, взгляд ее остекленел, поскольку единственное пришедшее на почту сообщение гласило то же самое, что и в письме от неизвестного автора.
«Ты помнишь меня? Ну же! Посмотри на меня, голубушка, будь умницей!».
И тут спокойствию девушки настал конец.
Глава 2
В суматохе побросав в сумочку свои вещи и выключив компьютер, девушка спешно покинула кабинет. На ходу она придумывала причину, чтобы отпроситься с работы и повод для отгула. Напряжение нарастало, но поскольку работала она хорошо и никогда не отпрашивалась, начальница не стала расспрашивать ее о причинах. Судя по всему, волнение Насти сыграло девушке на руку.
- О, да ты совсем бледная, милочка – взволнованно протянула женщина, оглядывая работницу – ела ли ты вообще сегодня что-нибудь?
- О да, вы правы, мне в последнее время нездоровится – промямлила Настя. И сегодня… температура… Ох, в общем… Мне бы отлежаться дома…
- Что ж, понимаю. Я не задерживаю тебя, Настюш, обязательно сходи ко врачу. Если что-то серьезное, возьми больничный. Да, впрочем, работу ты всю выполнила, на первое время могу дать тебе три дня выходных.
- Спасибо – пропищала Настя – Клавдия Михайловна, спасибо.
- Ну иди, иди. Выздоравливай.
- До свидания.
Такси увозило Настю из города, а девушка сидела, съежившись как при морозе и с вытаращенными и без того большими глазами, глядела, как за окном городские улицы сменяются на неуютную загородную пустошь. Ею овладело оцепенение. Сельское поселение, невзрачные и бескрайние поля с выцветшей травой (время было поздней осени) не улучшало настроения. Настя ехала к Николаю, поскольку больше ей обратиться было не к кому. Ее одолела паника, поскольку девушка наконец стала вспоминать то, что, казалось бы, осталось в далеком детстве.
На пороге дома ее встретил обеспокоенный Николай.
- Насть! Здравствуй! Как я рад тебя видеть, дорогая.
- Привет, Коль – девушка кинулась брату в объятия.
- Что с тобой случилось, милая? – Николай бережно поглаживал сестру по спине – по телефону ты говорила так взволнованно… Боже мой, Настюша, да на тебе лица нет – воскликнул Николай, когда они высвободились из объятий – что с тобой случилось? Впрочем нет – он осекся – тут холодно, проходи скорее в тепло. Поговорим дома. Проходи.
Дом Николая был небольшим, зато полностью принадлежал ему. И несмотря на его внешний ничем не примечательный вид, внутри было более чем уютно и действительно тепло, вот только не убрано и пыльно. Судя по всему, Николай вел настолько же уединенную и тихую жизнь, насколько и Настя в своей квартире. Оказавшись внутри дома, Настя почувствовала себя более защищенной и пришла наконец в себя.
Через несколько минут она уже сидела на кухне и смотрела, как пар клубится над горячим чаем в ее кружке. Николай трудился у плиты.
- Я даже не знаю, с чего начать, Коль – отрешенным голосом начала было Настя – все это было так давно, и казалось бы, давно уже в прошлом.
- Не совсем тебя понимаю, дорогая – отозвался Николай, не оборачиваясь от плиты – ты могла бы поконкретней?
- В общем… Тот человек… Лицо, что преследовало меня в детстве… вернулось ко мне. Похоже, меня преследует мое прошлое. Мои страхи из детства.
После этих слов Николай заволновался и присел за стол напротив сестры, внимательно вглядевшись в нее.
- Какое лицо, Насть? О чем ты?
- Лицо из моих страхов – повторила девушка – ты помнишь? Тот человек из детского сада? Из-за которого я попала в больницу?
В комнате воцарилось молчание. Николай продолжал смотреть на сестру с изумлением и полным непониманием.
- В больницу? Я ничего не понимаю…
- Господи, ну как же, как?! – воскликнула в отчаянии девушка – неужели ты не помнишь того дня, Коля? Не помнишь, как меня нашли испуганную в комнате отдыха? Не помнишь, как из-за ужаса, находясь в коме, меня пытались привести в чувства? Как родители поссорились из-за этого происшествия, потому что мама совершенно не принимала ситуацию всерьез, уверенная в том, что я притворяюсь!
- Родители развелись, потому что мама нашла себе другого… - пробормотал изумленный Николай.
- Только после этого… Не говори, что не помнишь этого – зашипела Настя, которую из-за неожиданного непонимания брата, стала бить лихорадка – не говори, что не помнишь, как сидел возле меня днями и ночами, пока я не пришла в норму! Как я прожужжала тебе все уши про того человека! Про это страшилище, которое преследовало меня тогда, и похоже, преследует до сих пор! Не говори, что не помнишь его!
- Кого? – чуть слышно просипел Николай.
- Федорушку – прошептала Настя – его… он снова… снова…
Испуганную девушку била дрожь. И наконец Настя шумно всхлипнула, дав волю слезам.
- Так, теперь ты пугаешь меня, Настя – сказал Николай – теперь уже и я не на шутку взволнован – кто такой Федорушка? Я ничего не помню, но ты расскажи. Расскажи прямо сейчас, Насть.
- Ты… Да как ты… - сквозь слезы выдавила Настя, задыхаясь.
- Расскажи, расскажи мне – повторял Николай – не бойся, я буду рядом с тобой. Никто не тронет мою сестричку. Пока я рядом, я не дам тебя в обиду никому, слышишь? Ни-ко-му, веришь мне? А теперь расскажи мне все.
И снова громко шмыгнув, и вытерев слезы, Настя начала свой рассказ. И по мере своего повествования, глаза ее становились все шире, и говорила она все быстрее, и со все большим волнением. Николаю становилось не по себе от ее слов и от того, что все больше лицо ее приобретало безумный вид. И до того безумный, что Николая кольнула на мгновение ужасающая мысль, уж не бредит ли его сестра. Он сразу понял, что давно и очень давно девушка нуждалась в собеседнике, да таком, который услышал бы ее, наконец внял ее словам. Как же давно она никому не рассказывала то, что так хотела рассказать. Как давно скрывала эту тяжелую ношу, пряча от всех, не доверяя никому.
День как-то слишком быстро подошел к концу и к тому моменту, как Настя закончила рассказывать, за окном уже была глубокая ночь и свистел на просторе холодный ветер.
Глава 3
Я помню этот вечер, как будто это было еще вчера – начала Настя издалека – мы тогда были еще детьми, ходили в садик. Близился новый год, но вместо семейного торжества у нас дома, родители отправили нас в гости к кому-то из своих близких знакомых, у которых тоже были дети, наши ровесники. Я до сих пор не понимаю, зачем так было делать, кому-то нас отдавать, пусть и на время. Возможно, конечно, что родители испытывали финансовые сложности и им было не до нас, а может… Может нашей маме просто было не до нас, как всегда. Мы никогда не были ей интересны… Так вот мы отмечали новый год с чужими родителями, в чужой неуютной квартире. Дети приняли нас радушно, как и взрослые. И все было, в общем не плохо, совсем неплохо. Я помню, как мы играли. Помню, как наряжали елку и как светились в темноте красивые огоньки, эти… разноцветные гирлянды. Мы прожили там несколько дней, может, неделю. А потом появился «Он».
- Кто? – с замиранием сердца спросил Николая, приходя в ужас от того, что ничего этого не помнит – кто появился, Настя?
- Этот человек… Мужчина, невысокого роста, пухлощекий, румяный. И какой-то… чудной. И не был старым, но с морщинами. Я потом думала, может, он клоун? Причем клоун с неудавшейся карьерой, ну… частный, уволенный, клоун неудачник, который никому не нужен. Вид у него был жалкий даже. Он ходил в каком-то тряпье, в нелепой шапке с торчащими в стороны ушами. Да и весь он был какой-то нелепый и неуклюжий. Я потом много думала о нем, когда вспоминала. А вспоминала я о нем много, очень много раз. И как правило, по ночам.
- Господи – прошептал Николая – неужели все так, как ты говоришь. Дальше, рассказывай, прошу тебя.
- Не знаю, откуда он вообще взялся, но очевидно, дальний родственник родителей тех детей. И звали его Федорушка. Пришел, чтобы нас развлекать своими играми. Но мне он сразу не понравился. Уже тогда, несмотря на детские годы, когда я в принципе мало что могла понимать в людях, меня он отталкивал своей нелепой внешностью, своим приторно – мягким голосом и дурацкими привычками. Он забавно бегал за нами, пытаясь поймать и вытянув вперед руки. Помню, как он размахивал своими руками. И что все время улыбался. Забавно, но когда он переставал улыбаться, он выглядел еще более странно-глуповатым, словно эта улыбка была его обязательной и узнаваемой особенностью. И при этом она была такая мерзкая, такая… фальшивая, не настоящая. Она пугала меня больше всего. То как он скалил при этом зубы. Дети-то смеялись от души, им было весело. Мне было весело за компанию, но смеялась я как-то… неосознанно, что ли. Тоже, словно бы за компанию, подхваченная общим восторгом.
Помню, как потом мы уселись за столом и стали ужинать. Родители тех детей куда-то ушли, оставили этого Федорушку за главного, чтоб нас накормил и уложил спать. Я помню, как волновалась тогда, что он будет укладывать меня в постель и боялась наступления ночи. Успокаивало тогда то, что ты был рядом и это давало некоторую уверенность. (При этих словах Настя сделала попытку робко улыбнуться сквозь блестящие слезы и Николай при этом смущенно кивнул)
Мы ели сладости за столом, а Федорушка развлекал нас сказками и детскими анекдотами. И все смеялись. И я смеялась, хотя опять-таки, как-то не осознанно, за компанию. Я даже и не помню, поняла ли я хоть что-нибудь из того, что он говорил. Но говорил он много и все время дразнил нас, корчил чудные рожицы, словно шут гороховый. Мне становилось это скучно и я помню, как наклонила голову, подперев щеку рукой. А потом… Все пропало. Все дети пропали. И я не понимаю. Ни тогда, ни сейчас, сколько ни вспоминаю это, не могу понять, что произошло. Словно Федорушка заговорил меня, как загипнотизировал и я задремала, даже не заметив, как все дети покинули кухню и отправились спать. Я неожиданно очнулась от своей полудремы и обнаружила, что сижу за столом совсем одна. А Федорушка смотрит на меня и продолжает улыбаться. И я…
- Да?
- Я засмеялась – севшим голосом – продолжила Настя – представляешь? Я стала смеяться, словно вкладывая в этот смех свое волнение, свое непонимание происходящего. Я смеялась, упустив голову, пряча глаза. А он…
- Что он?
- Он стал говорить и таким мягким, таким притворным и от того мерзким голосом «посмотри на меня, голубушка. Не прячь глазки. Посмотри на меня! Смешно тебе? Смешно?»
Я боялась посмотреть на его жуткую физиономию. Но мне было стыдно. А он, словно этого и добивался. Когда я осмелилась посмотреть на него, я была в ужасе: его лицо и эта улыбка… Если до этого, в кругу детей, она меня слегка волновала, просто настораживала, то в тот миг она меня по-настоящему испугала. Я впервые тогда почувствовала этот страх. А в его глазах блестело такое… такое торжество, такое ликование! Я прочитала в его глазах настоящую страсть. Он словно бы стыдил меня своей злорадной улыбкой. Словно застал меня за чем-то нехорошим и теперь гордился этим, гордился собой. Гордился тем, что теперь имеет возможность меня отчитать или пожаловаться на меня взрослым и ему за это что-то перепадет.
- Что же было потом, Настя?
А я не помню. Я только помню, что очнулась утром у себя в кровати и была в такой растерянности, в таком смущении. Я никак не могла понять, что же все-таки произошло со мной. Как так произошло, что я вдруг очнулась в кровати, словно бы ничего и не было.
- Так может, ничего и не было? – живо отозвался Николай, и по глазам его было видно, с какой надежной он вцепился в эту единственно верную версию происходящего – может, это был сон? Ты нафантазировала себе всяких ужасов, вот тебе и приснилось такое!
- А мне и приснилось это – горько усмехнувшись ответила Настя – сегодня ночью. И я вспомнила все это. Мне приснился сон, в точности повторивший то, что я видела тогда, я это точно знаю. И я вспомнила, что последовало за этим. Вспомнила, что было на следующий вечер тогда.
- Что же было? Насть… Уж не томи, продолжай.
Забавно, что этот Федорушка куда-то пропал утром. И я подумала, что это всего лишь сон, но к вечеру он опять появился. И мы снова играли с ним. В тот раз мы решили играть в прятки. Я всегда любила играть в прятки, но не в этот раз. Я спряталась в каком-то шкафу, в темном коридоре. И помню, как он раскрыл дверцу шкафа и заулыбался этой же дьявольской улыбкой. Я помню, как тогда потеряла дар речи. Ведь в шкафу было темно, а он… А он смотрел на меня и улыбался. И еще сказал мне «попалась!» И все в этом голосе, в этом взгляде отдавала таким ликованием, такой… эйфорией победы…
Я не знала куда себя деть, ведь он стоял у шкафа, не давая проходу. Когда я рискнула сделать шаг, он попытался меня обнять. Я стала вырываться. И помню, как он обиделся. Выпятил нижнюю губу и фальшиво захныкал. Этим он вызвал смех других детей и снова смутив меня. Я была растеряна, не знала, что и делать. Но худшее было впереди. Ночью. Когда я уже засыпала в отведенной нам с тобой комнате. Ты спал как убитый и ничего не слышал. А я услышала, как медленно отворилась дверь и он вошел к нам. В полумраке я видела, как медленно приближается ко мне его невысокий силуэт. А потом все стало тихо. Я вся задрожала в постели, прислушиваясь к посторонним звукам, но была тишина и темно было, хоть глаз выколи. И вдруг щелкнула зажигалка и его лицо возникло прямо надо мной. От ужаса я раскрыла глаза и не могла даже пошевелиться. А он стоял надо мной и улыбался мне все той же ужасающей улыбкой. Он зажег свечку и поставил ее на тумбочку неподалеку, а сам начал размахивать руками и дразнить меня. Он запрыгнул ко мне на кровать и стал прыгать и приплясывать. Его тень на стене была такой громадной. А он все тянул ко мне лицо и приговаривал «голубушка! Посмотри на меня! Смотри! Не прячь свои глазки. Смотри, не бойся. Я хороший! Я буду себя хорошо вести! Будь смелой девочкой! Не отворачивайся! Смотри на меня!
И самое ужасное, что он не приказывал, не угрожал мне, а словно бы упрашивал, уговаривал, был такой… Снисходительный и мягкий, что это особенно бросало в дрожь. Когда он в очередной раз подскочил на кровати и приземлился прямо на меня, словно бы обрушился, крепко схватив меня за руки и намертво прижав к кровати.
- Нет! – выкрикнул Николай в отчаянии – нет!
На долю секунды Настя замолчала, горько глядя на брата и во взгляде ее читалась такая безысходность, что Николая бросил чуть слышно «продолжай».
- Да нечего продолжать. Он снова приблизил ко мне свою рожу и всмотрелся теперь уже ненавистным и яростным взглядом, полным такой дьявольской злобы, что я… Я закричала, что есть мочи, а потом потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице. Помню, как ты сидел рядом и обеспокоенно смотрел, не сводя глаз, вот… Как сейчас. Словно ничего не изменилось. Хотя конечно, многое изменилось. Целая жизнь прошла. Но я ничего не забыла.
- Этого не может быть – прошептал Николая, пряча глаза – как же так вышло, что я ничего не помню? Как я мог такое забыть?
Некоторое время брат и сестра сидели молча, не замечая ничего вокруг. Не замечая, как идет снег за окном, как темно стала на улице. Каждый смотрел в пустоту, находясь в глубоком раздумье.
Глава 4
- Я так и не поняла, что было потом – продолжила Настя – ну, то есть, как закончилась та ночь, как меня нашли взрослые. И главное, куда делся этот… Федорушка. Куда и… кто он такой вообще. Мы были совсем детьми, ничего не знали, а нам ничего не рассказывали. Никто, ни мать, ни отец. Тех детей и их родителей мы больше никогда не видели. Думаю, именно с той поры родители наши и стали все больше отдаляться друг от друга. Мать вообще не хотела заговаривать со мной, все больше отмахиваясь от моих расспросов, а отец… Стал все больше выпивать.
Со временем я стала убеждать себя, что все это мне приснилось. Что ничего не было. Только один раз произошло нечто… Нечто…
- Что с тобой произошло, Настя, говори! – теперь уже едва ли не грозным голосом потребовал Николай.
- Да ничего особенного, кроме того, что я дико перепугалась тогда. Уже после того, как ты съехал с нашей квартиры. Я тогда в первый раз познакомилась с парнем. С хорошим, настоящим, судя по нему. И я привела его домой. На радостях, что у меня наконец-то появился принц. Мы смеялись и много болтали. А когда мы стали заниматься любовью... В общем… Случилось нечто странное… Я так и не поняла…
- И что же? – глухо спросил Николай.
- Было темно в комнате, он надо мной, обхватив мои ноги. Я была счастлива, на седьмом небе от счастья. Лежала на спине, закрыв глаза. Он дарил мне такое удовольствие. И вдруг он сказал таким знакомым из полузабытого детства голосом «посмотри на меня, голубушка! Смотри на меня!»
Тот самый голос! Я мигом раскрыла глаза и увидела, как Костя (его так звали) улыбается мне во весь рот. Еще даже не приглядевшись внимательно, я завопила на весь дом и оттолкнула его обеими ногами. Меня охватила такая паника, что я затряслась всем телом и отпрянула от него, сжавшись в комок. Лишь несколько минут спустя я сообразила, что все это глупое, дурацкое совпадение. А Костя неуклюже поднялся, перепуганный и не рискнул подойти ко мне ближе. Тут в квартиру начали стучать соседи, услышав мой крик, требовали пустить, кричали «откройте, что там у вас случилось?» «откройте, вызовем полицию». Я потом долго упрашивала Костю остаться со мной, не бросать. Попыталась даже рассказать ему эту историю. Первое время он пытался поверить моим словам, но я видела, что ему это с трудом дается. Похоже, он решил, что я чокнулась. Да и было отчего. Любой бы счел меня ненормальной. Я ведь просила его быть со мной по строже, погрубее. Чтобы не было этой чрезмерной ласки в его голосе, в его прикосновениях, а почему – не могла объяснить. А он сам по себе был милым и вести себя грубо со мной просто был не способен. Он хороший парень, этот Костя, я надеюсь, что у него все хорошо сложилось в жизни, но… Он ушел. Мы с ним больше… так и не увиделись.
- Да уж – пробурчал Николай – такое не каждый поймет, чего уж там. Быть с тобой построже. На что ты еще рассчитывала, Настюша?
- Я не знаю. Но я не могла иначе. Этот дьявол, этот… Федорушка… Он крепко засел в моей голове.
- Да вот именно, что в голове, Настя, именно, что в голове. Твои фантазии, твои страхи из детства мешают тебе жить.
- Да если бы только фантазии, знаешь ли… Уж я столько раз думала об этом, перекручивала в голове, пыталась самой себе все это объяснить. Но сегодня…
- Что сегодня? Было что-то еще?
- Было… А иначе, разве ж я стала бы приезжать, беспокоить тебя?
- Да ну что ты, Насть, брось так говорить…
- Не перебивай меня – решительно отрезала Настя – сегодня был этот сон, снова. В точности такой же, как тогда, с исчезнувшими детьми из кухни и это не все! Утром, когда я завтракала, я наткнулась на письмо без обратного адреса.
- Так…
- Листок, обычный белый лист и на нем от руки написано «давай поиграем, голубушка».
Николай осекся и внимательно посмотрел на Настю. Его уставший, но уверенный взгляд сменился сомнением и полной растерянностью.
- Да меня никто никогда так больше не называл! – в сердцах выпалила Настя – ни разу! А потом, на работе, по электронной почте – то же самое. Я не могла там долго находиться. Отпросилась, взяла отгул и сразу к тебе. Это конец, Коля, это все, все…
- Подожди, подожди…
- Он ищет меня – прошептала Настя, снова сделав большие от страха глаза – преследует, следит за каждым моим действием. И не дает мне покоя.
- Это ненормально, ненормально, Насть, ты слышишь меня – медленно заговорил Николая, уже не глядя на сестру – ты уверена в этом?
- Еще бы я не была уверена. Ты думаешь, я сумасшедшая? Придумала эту сказку, чтобы поглумиться над тобой?!
- Да нет же, нет… - снова так же медленно сказал Коля, все так же не осмеливаясь взглянуть на девушку – я просто пытаюсь понять, поначалу… Я не понимал, а теперь… Все становится куда более серьезным, чем я думал. Если все так, как ты говоришь, это нельзя так оставлять. Этот человек… Как ты говоришь…
- Федорушка – на одном дыхании выпалила Настя – сущий дьявол во плоти, не может оставить меня в покое!
- Да нет, нет…
- А как ты еще можешь это объяснить?!
Настю снова охватил озноб, и она дрожала как в лихорадке. На нее было жалко смотреть.
- А скажи мне, пожалуйста, те дети – быстро заговорил Николай – ну, с которыми мы тогда играли, они… Ты помнишь их, хотя бы одного из них? Может быть, они как-то прознали про твои страхи? Может быть, это они решили пошутить над тобой?
- Я не думаю. Я их не помню, совсем не помню. Да и зачем им это? Это все он, я уверена. Он в ответе за все!
- Так, хорошо. Ты совсем ничего о нем не знаешь? Только его имя, и все…
- Да уж кабы я знала… Можно было бы пойти в полицию.
- О, это ты брось – горько усмехнулся Николая – сказать им, что за тобой охотится дьявол, который напугал в детстве – это все равно, что… В общем, смех, да и только. Не хочешь стать посмешищем, не думай, и даже выброси это из головы. Полиция тут никаким боком тебе не поможет, уж ты мне поверь. Тут надо самим как-то разобраться. Говоришь, демон во плоти… Уж не сходить ли тебе в церковь?
Настя посмотрела на брата со смешанным чувством насмешки и отчаяния. Но едва она открыла рот, чтобы закричать в бешенстве самые грубые слова о том, что она думает о брате, Николай опередил ее, бережно взяв за плечи и притянув к себе.
- Поверь мне, я знаю, что говорю. У меня и в мыслях не было пошутить сейчас. Какие уж тут могут быть шутки, если у тебя такое… Но в церковь я тебя все-таки отведу. Тут, знаешь ли, все не так чисто с этим… Хм… Федорушкой. А я знаю такого священника хорошего, многое знающий, мудрый человек. Даже если он не сможет тебе помочь, то хоть выслушай его. Он знает, что говорит и люди прислушиваются к его словам. Глядишь, может, что и посоветует дельное. А потом мы вместе с тобой разберемся во всем этом.
- Ну, не знаю, Коль – обреченно сказала Настя – не знаю я…
- Ты мне верь – уверенно сказал он, слегка встряхнув ее – и все будет хорошо. Веришь?
- Верю – пробормотала устало девушка.
- Вот и верь. Я тебя одну не оставлю.
И брат с сестрой снова сцепились в теплых объятиях.
Глава 5
На следующее утро Настя проснулась отдохнувшей и выспавшейся. Частный дом, принадлежащий ее брату, имел две комнаты. Спала она в небольшой комнатке, мрачноватой и плохо убранной. Как и во всем доме, здесь царил бардак и Настя уже в который раз задумалась над тем, что и Николай давно живет один, так как подобно ей плохо сходится с людьми. Интересно, был ли в этом доме кто-то еще в качестве гостя до ее появления? Тем не менее, несмотря ни на что, спалось на мягкой кровати и под большим теплым одеялом как никогда хорошо. А главное, без сновидений.
Николая дома не было, но на кухне Настя нашла приготовленный ей завтрак и записку от брата, в которой он объяснял, что его срочно вызвали на работу, а ближе к вечеру он придет за ней и отведет к знакомому священнику, как и обещал. В записке так же говорилось, что еда есть в холодильнике и чтобы Настя чувствовала себя как дома и ни о чем не переживала.
И первое время, после завтрака, Настя действительно ни о чем не переживала и чувствовала себя превосходно, разве что ощущая слабое волнение, что осталось от вчерашнего дня. Сегодня ей и соображалось легче. Здесь, в доме родного человека, с которым она прожила большую часть сознательной жизни, ей не о чем было переживать. Но прошел час, потом второй, в доме становилось скучно и тоскливо, а серый и пустынный пейзаж за окном только добавлял чувства безысходности. Наконец, Насте надоело сидеть в полном одиночестве и она оделась потеплее и вышла на холодную улицу. Неподалеку от дома находилась небольшая деревенька с мелкими домишками, а по другую сторону дороги до самого горизонта расстилался угрюмый и бесцветный пейзаж. И как это Николая угораздило найти себе жилье в таком малопривлекательном месте? Как вообще можно было предпочесть это их родному домашнему крову?
Мрачно подумав об этом, Настя решила прогуляться по деревне и подышать воздухом. Но через полчаса бесцельной ходьбы по таким же пустым улочкам, от которых веяло убогостью, Настя поняла, что делать здесь совсем нечего и уже хотела вернуться обратно домой, как вдруг заметила неподалеку дом, привлекающий внимание своей вызывающей вывеской, прямо-таки манящей ярким красным цветом и интригующим названием. Настя находилась в центре деревни и смотрела на него через дорогу напротив.
«Ясновидящая Миранда. Одна из сильнейших магов, Миранда поможет вам наладить семейную жизнь. Снимает порчу, сглазы, заговоры. Применяет старинные обряды. Привороты, отвороты, усмирение скандала в семье, избавление от страха, заикания. Избавление от одиночества. Освобождения от проклятия»
- Освобождение от проклятия – вполголоса повторила Настя, как зачарованная глядя на вывеску, подходя к дому все ближе и ближе. Ей казалось, что это то, что ей нужно сейчас. Над объявлением было большое изображение таинственной женщины, с шалью, из-под которой ниспадали длинные темные волосы. Ее взгляд притягивал к себе, завораживал. Глаза блестели от сияющего шара, что был в ее ладонях. Подобные вывески не были чем-то уникальным, в конце концов, Настя была наслышана о том, как устроена система заманивания наивных простачков в сети шарлатанок, выдающих себя за колдуний и ведьм, играя свою роль невероятно правдоподобно. Но в этот раз она не могла не признаться себе в том, что визит к ясновидящей, пусть и мошеннице, не был бы лишним в ее странной и тяжелой ситуации. Настя чувствовала, что присутствие в ее жизни страшного существа, называющего себя Федорушкой, не могло быть чем-то обыденным, что за этим всем крылось нечто такое, на что обычный человек не найдет объяснения. Да и Настя чувствовала, что ей необходим взгляд со стороны, мнение незнакомого человека с необычным, нестандартным мышлением. И гадалка, ясновидящая или колдунья, как раз подходила на эту роль, как никто другой.
Собравшись с духом, Настя открыла дверь и вошла в дом.
Глава 6
Лишь только она оказалась в темном коридоре дома, ее сразу же обдало мощным ароматом духов, от которых все стало как в дурмане. Настя прикоснулась рукой к стене и наощупь сделала несколько шагов. Сомнения стали закрадываться в душу. Но тут откуда-то из недр дома донеслось звонкое эхо низкого голоса, словно бы потустороннего:
- Входи, входи, деточка, не бойся меня. Смелее.
Несмотря на то, что голос заставил ее вздрогнуть, от него веяло теплом и заботой и взяв себя в руки, девушка сделала еще несколько шагов вперед.
Коридор вывел ее в просторную комнату, полутемную и таинственную. Кругом были гобелены, с потолка свисали темно-красные шторы. Свечи горели мелкими огоньками на столе и на стенах, создавая еще более загадочный вид. На Настю смотрела та самая женщина, что была изображена на вывеске дома. Не сводя с пришедшей глаз, она некоторое время молчала, видимо, ожидая, что та заговорит первой. Наконец, она подала голос, все такой же властный, но теплый:
- Смелее, милая моя. Присаживайся напротив меня. Я помогу тебе.
И Настя присела, с подозрением глядя на колдунью.
- Расслабься – мягко сказала женщина – и скажи, что же тебя беспокоит.
- А… Я… Пришла сюда, потому что не понимаю, как мне быть. Меня преследует кто-то или… что-то… Не совсем обычное, и я… Вы – Миранда?
Вопрос Настя выпалила внезапно даже для себя и сразу почувствовала себя глупой, ведь ответ итак был очевиден.
- Не нервничай, дорогая. Ты поняла все верно, я действительно Миранда. Я появляюсь тогда, когда моя помощь действительно нужна людям, а наша встреча не была случайной. Тебе и вправду нужна помощь. Нет, твои деньги я не возьму – решительно заявила Миранда, когда Настя потянулась за сумочкой – помочь тебе – это мой долг.
И я могу помочь тебе с твоей проблемой. Вижу, что тебе страшно и пришла ты издалека. Твой страх вынудил тебя покинуть родной город за советом, но посоветовать тебе может только один человек, что живет в столь уединенной глуши.
- Да – на одном дыхании прошептала Настя – вы правы. Но как вы догадались?
- Твои глаза сказали мне – просто ответила Миранда – я все увидела по твоему взгляду. Ты напугана, взволнована, растеряна. Нетрудно было это понять. И ты не ошибаешься – тебя преследует нечто такое, что разительно далеко от привычного. Вижу проклятие на тебе сильное. Тенью из прошлого явилось оно к тебе, воплотившись в кошмар.
- И что же это такое? Что меня преследует?
- В прошлом человек с несчастливой судьбой. Непризнанный людьми, потерянный, загнанный в угол. Проклятый. Теперь это демон, потерявший душу, существующий лишь с одной целью – мстить, доводить до отчаяния своим появлением, сводить с ума, порабощать разум. От него не уйти, не спрятаться. Он следит за тобой, знает каждый твой шаг. Прячется и выжидает, когда ты окажешься в одиночестве, в темноте и тишине. Он никогда не нападает посреди бела дня, среди людей. Его любимое время для охоты – ночь, когда его жертва в полном одиночестве, беззащитна.
- Так что же мне делать? – во все глаза смотрела Настя на колдунью, так живо и точно описывая того, кто именовал себя Федорушкой.
- Из твоей незавидной ситуации есть выход – неторопливо продолжила та – я могу помочь тебе, но это сопряжено с риском для тебя.
- Ох… я не…. Понимаю….
- Чтобы у меня получилось помочь тебе, тебе придется освободить разум от всех эмоций и расслабиться. Способ, которым воспользуюсь я, невероятно сложен и опасен, так как ты можешь потеряться в своих собственных воспоминаниях и грезах. Но если у тебя получится сосредоточиться и не отвлекаться на посторонние мысли и звуки, ты сможешь найти выход сама.
- Что? Какой выход?
Миранда не ответила, но нагнулась куда-то под стол и вытащила небольшое прямоугольное зеркало в раме. Поставив его на стол возле девушки, она повернула его так, чтобы Насте стало видно свое отражение.
- Тебе нужно будет сосредоточить все свои мысли на своем прошлом. Смотри в свои глаза и вспоминай. Думай о близких и родных тебе людях. Когда перед тобой откроется окно в другое измерение – не мешкай.
Настя настороженно посмотрела на свое лицо, желтоватое от горящих во мраке свечей.
- И что я должна делать? – спросила она в полном смятении.
Голос Миранды зазвучал как в тумане, еще сильнее отдаваясь эхом. Ароматы, источаемые в помещении еще сильнее сковывали разум.
- Прислушайся к себе и сделай правильный выбор. Если все сложится удачно, ты сможешь остаться там. Перед тобой откроется немного иной мир, другая жизнь, в которой демон не сможет тебя достать. Ты станешь свободна от его контроля.
Когда Настя попыталась сосредоточиться на своем лице в отражении, все вокруг зашумело в неразборчивом вихре. На долю секунды существовала только она и ее отражение в зеркале, а потом внезапно в зеркале изменилось все, кроме нее самой. Она стояла в коридоре дорогого особняка, глядя на себя в большое настенное зеркало. Откуда-то из глубины дома звучала музыка и доносились радостные голоса. Входная дверь со стеклянным окошком по правую руку и лестница, ведущая на второй этаж. А по левую сторону – коридор в гостиную. Стены светлые, бежевые. Не успела Настя подивиться этой перемене, как из гостиной возникла женщина со смутно знакомыми чертами лица.
- Настя? Вот так сюрприз, я тебя не ждала, дорогуша! Как твои дела?
Женщина была в пышном платье блестящего красного цвета, ее короткие рыжеватые волосы едва касались плеч. Длинный нос и короткие губы, что улыбались какой-то дерзкой и фальшивой улыбкой.
- Мама? – ахнула Настя недоверчиво.
- Да это я, твоя мама, милая. Уже совсем забыла меня? Что ж, ничего страшного, столько лет не виделись. Пойдем наверх, что стоять в коридоре?
Она решительно развернулась и пошла вверх по лестнице, ступая нетвердыми шагами и держась левой рукой за перила. Настя уловила во взгляде ненавистной матери легкую растерянность, пока женщина не взяла себя в руки и притворилась, что рада встрече.
- Пойдем же, у нас мало времени.
И Настя неохотно последовала за ней.
Оказавшись на втором этаже, женщина открыла дверь небольшой спальни и посторонилась, пропуская девушку. Настя вошла в спальню, оформленную в розовых тонах, довольно уютную и чистую. На долю секунды Настя поразилась уютом и чистотой этой комнаты. Кровать, стены, светильник, а прямо на против кровати – темного дерева стенка с большим телевизором, чтобы смотреть можно было прямо с кровати. Здесь все блестело от чистоты, был такой порядок, что Настя страстно пожелала жить в этой комнате. Но ровно до тех пор, пока рухнувшая со всего размаху на кровать мама не вернула ее к действительности.
- Ты живешь здесь? – отрешенно спросила Настя, глядя на пьяную женщину сверху вниз.
- О да, верно. Красивый домик, неправда ли? Стасик купил его для меня, чтобы я от него не сбежала.
- Стасик – это твой…
- Совершенно верно, мой новый муженек. Присаживайся, поговорим, пока гости не заждались.
У Насти скривился рот в презрении.
- Садись же, чего стоишь, как не родная? – повторила женщина.
- Да неродная я и есть – отчеканила Настя – ты отказалась от нас с Колей еще когда мы под стол пешком ходили…
- Насть, ну что ты такое говоришь! Немедленно прекрати или я обижусь.
- Что мне за дело до твоих обид?! – отрезала Настя – ты мне не мать! Никогда ей не была и не будешь.
- Так, ну-ка сбавь оборот, милочка – резко прервала ее мама – и помни о манерах. Твой папа, упокой господь его душу, такое бы себе не позволил…
- Не смей упоминать отца! – закричала девушка – ты бросила его, бросила всех нас!
- И это было и остается только нашими проблемами, Настенька! Не твоими. Когда у тебя появится семья, ты, может быть, поймешь, как трудно иногда бывает матери.
- Да тебе-то об этом что знать?! – не унималась Настя.
- Уж явно побольше, чем тебе. Не тебе учить меня жизни, сначала повзрослей. А теперь поговорим о тебе, дорогая. Я знаю, зачем ты пришла. Деньги нужны, я права?
И не дав девушке ответить, она продолжила:
- Что ж, понимаю. Где ж еще их брать, кроме как у родителей, правда? У меня сейчас немного, но мы можем поступить иначе. Незачем тебе ютиться в нашей старой квартире, дыра это, Настюш – та еще дыра, скажу я тебе. Переезжай сюда. Мы хоть и не особенно ладим, но чует мое сердце, здесь тебе будет лучше.
- Что… Ты предлагаешь мне… - голос Насти аж сел от неожиданного предложения – предлагаешь мне жить с тобой?
- Я бы сказала – в моем доме – поправила та – если тебя так смущает моя персона, так это вообще не проблема. В доме много комнат, ммм… пять, если не ошибаюсь. Можешь взять себе любую. Дом большой, мы за целый день можем не видеться и жить себе, ни в чем не нуждаясь. Стасик мой полюбит тебя, уж не переживай. Ну а как найдешь себе принца на белом коне, их тут сейчас пруд пруди, так и переедешь к нему от ненавистной матушки.
- Я не… Не понимаю тебя.
- А чего тут понимать-то? Говорю – поживи здесь, пообвыкни. Здесь хорошо, уютно, уж поверь. Хороший домик, сад, есть где гулять и радоваться жизни. Подруг себе заведешь, подумай.
На пару секунд воцарилось молчание. Музыка гулко отдавалась из нижнего этажа. Женщина в напряженном ожидании ответа поджала губы и подняла брови, слегка качнув головой. Настя смотрела на нее, ощущая, как подобно яду, в душе ее возрастает неприязнь к этой женщине, наряженной так нелепо и вычурно.
- Мы давно с тобой чужие люди. Где ты была, пока мы с Колей ухаживали за больным отцом?
- Ой, вот давай только не без нотаций, доченька. Я тебе уже говорила, кажется, что моя жизнь – не твоего….
- Я тебе не доченька, сучье ты отродье – закричала Настя во весь голос.
- Поосторожнее с такими словами, я предупреждаю тебя! Этот дом пока еще не твой, чтобы так хамить.
- А кто тебе сказал, что я хочу здесь жить! С чего ты взяла, что я буду жить с тобой?
- Тебе не нужно ничего говорить – на удивление, мать Насти держалась невероятно стойко, не позволяя себе кричать, подобно взбешенной дочери – поучись манерам, Настя. Я знаю, что тебе грозит беда.
При этих словах Настя мгновенно прекратила злиться и весь ее гнев, накопленный за многие годы ненависти, вдруг исчез без следа. Ахнув, она глянула на мать, потеряв дар речи.
- Ты боишься, я знаю. Тебе страшно. Это была моя вина, когда я отвезла вас с Николаем на новогодние дни к семье моих давних знакомых. Тебе нечего будет бояться здесь, это существо, этот дьявол тебя не тронет. Я была не очень хорошей матерью, я признаю это. Но не все так просто в этой жизни, однажды ты узнаешь об этом. Если доживешь. Позволь помочь тебе хотя бы сейчас.
В глазах женщины словно бы заблестело волнение за дочку. Но потрясение Насти длилось недолго. Едва она увидела это волнение, как в ней с новой силой вспыхнула неприязнь, переходящая в ненависть.
- Если это была попытка извиниться за все эти годы, за предательство и ложь отцу, то она вышла слабой – сказала она дрожащим голосом – ты не заслуживаешь ни прощения, ни такой роскошной жизни. И я лучше пропаду там, вместе с Николаем, чем проживу с тобой хотя бы день.
- В тебе говорит ненависть – спокойно заметила женщина – не торопись с ответом, дорогая. Подумай. Хорошенько подумай, прежде чем упускать такой шанс. Другого такого уже не будет.
Насте показалось, как очертания комнаты, интерьера и матери блекнут и теряют четкости. Снова шум, похожий на свистящий ветер стал заглушать прочие звуки. Но она была непреклонна. Вся ее жизнь с детства и по сей день была такой, какой ее сделала эта женщина. Все ее страхи и обиды, все произошло по вине ее матери и больше никого другого. И вина в самой жизни лежала только на ней.
- Нееет, Настя, нет – протянула раздраженно женщина, что была когда-то ее мамой – не дай эмоциям взять верх над тобой. Сосредоточься, подумай о будущем. Подумай о себе, черт возьми, забудь свою гордость и просто подумай о себе. Напряги извилины и подумай хоть раз в жизни своей головой. Своей головой, а не глупыми обидами.
Но Настя уже все для себя решила. Никакие шикарные особняки, крутые друзья и беззаботная жизнь за счет богатого ухажера мамы не смогли бы удержать ее. Она ненавидела эту вульгарную проститутку, которая когда-то была ее матерью, ненавидела в ней все, от ее властолюбивого взгляда до ее безобразного наряда, в котором она походила на нелепую птицу с торчащими перьями на плечах.
- Нет! – выкрикнула Настя – не смей учить меня! Не смей меня воспитывать, я давно уже не маленькая, я выросла! Я – сама, без твоих нотаций! Я – выросла и я не твоя дочь!
Туман окончательно скрыл все вокруг и неожиданно Настя оказалась на оживленной деревенской площади. Серой и невзрачной была она и холодный ветер дул прямо в лицо. Все было настолько внезапно, что Настя в оцепенении стояла на месте, оглядываясь по сторонам. Словно ничего и не было. Не было даже дома с вывеской, на которой была изображена ясновидящая Миранда.
Глава 7
Не понимая, что произошло, Настя долгое время приходила в себя. Застыв в нелепой позе с приподнятыми руками, она осматривалась по сторонам, пытаясь дать хоть какое-то объяснение происходящему. Наконец она поняла, что шанс, который был ей дан ясновидящей Мирандой потерян навсегда. Колдунья не смогла ей помочь. Настя была так зла на свою мать, что выбор ей казался очевидным.
Собравшись с мыслями, Настя уже собиралась вернуться в жилище брата, как вдруг услышала, как телефон, лежащий в ее сумочке, завибрировал. Кто-то звонил ей. Решив, что это Николай, она не посмотрела на дисплей и приняла звонок. Но звонили с незнакомого номера. Сиплый голос представился Семеном Вячеславовичем и сказал, что звонит по объявлению. И Настя едва не ахнула. Только сейчас она вспомнила, что еще с неделю назад подала объявление, что сдает комнату в своей квартире. Как уже было сказано ранее, Настя умела зарабатывать и вполне сносно содержала квартиру. Но лишние деньги ей все-таки были нужны. Она чувствовала, что долго ее везение продолжаться не может. Да и на работе сократили нескольких ее знакомых, а стало быть, не было никакой уверенности в завтрашнем дне. Ей нужны были деньги, а квартира итак была большой. И Семен Вячеславович, судя по голосу, человек пожилой, готов был платить за проживание в комнате. Настя тяжело задумалась, да так задумалась, что совсем забыла про звонившего. И голос в трубке, помолчав, начал напоминать о себе. Опомнившись, девушка спохватилась и пообещала Семену, что готова встретиться с ним в любое удобное ему время. И Семен предложил сделать это сегодня же, часам к пяти вечера. Согласившись и закончив разговор, Настя растерянно положила телефон в сумочку и снова задумалась. Лицо ее помрачнело. За своими страхами и переживаниями она совершенно забыла про все на свете, а по объявлению до этого момента никто не звонил и она никак не ожидала отклика. Теперь ей необходимо было выполнять уговор, но это означало… возвращение. Возвращение в город, в квартиру, которая с этого момента предстала ей такой чужой и далекой. Такой… неродной, словно она и не жила там никогда. Словно само существование ее городского жилья было вымышленным и невероятно далеким. Судорожно вздохнув, Настя поняла, что до отчаяния не хочет возвращаться к себе домой, в город. Какой бы гнетущей и холодной не была эта глубинка, здесь был Николай, его забота и любовь. Ее брат внезапно оказался ей самым близким и родным, не смотря на то, что вот уже несколько месяцев она про него и не вспоминала. А теперь… Последняя надежда на Николая и его помощь, его поддержка рухнули. Насте не суждено было встретиться с ним снова, ведь время уже поджимало. Если этот Семен согласится жить в ее квартире, Настя обязана будет быть там же, чтобы не дай бог из квартиры не пропало что-нибудь ценное. Ей нужно будет не спускать с него глаз и работать, очевидно, тоже придется дома, к счастью, в этом не было проблемы. Но сама ситуация, сама необходимость возвращения в городскую квартиру и ее неожиданность просто давили Настю, сдавливая сердце. Ей чудилось, что в этом звонке кроется что-то еще. Словно сама судьба смеялась над ней, вынуждая возвращаться. Словно ловушка, тайный замысел. И даже в этом она чувствовала злодейскую уловку его… Федорушки…
Она попыталась унять сердцебиение. Безрадостно подумав, что вот уже через час она снова окажется в пустой и невзрачной квартире, она поняла, что другого выхода просто нет.
До назначенной встречи с Семеном Вячеславовичем (чтоб он провалился!) оставалось не менее часа, это время уйдет на дорогу. И Настя с тяжелым сердцем снова вытащила телефон, чтобы вызвать такси…
Глава 8
В дверь позвонили и Настя поспешила пустить свалившегося как снег на голову гостя. В дверях она увидела сгорбленного человека уже преклонных лет, пухлощекого, с кривым ртом и седыми космами. Он был невысок ростом, зато широк в плечах, его темно-коричневая куртка видала лучшие года, и весь вид его был жалок.
- Ох, здравствуйте, Семен Вячеславович – на высокой ноте воскликнула девушка, пропуская его в квартиру.
- Добрались хорошо? – спросила она и тут же поймала себя на мысли, что это ей абсолютно неинтересно.
- Ась? – хрипло спросил старик.
- Я говорю – добрались хорошо? – громко повторила Настя.
- Ах да-да-да, дочка, добрался хор-хорошо. Кмммм. (Кашлянул он громко и начала разуваться у двери.
- Что ж… Пойдемте, покажу вашу комнату.
- Да-да-да-да, доченька, пойдемте, пойдемте. Мне ж вить, посмотреть все надо, чтобы принять правильное решение. Сколько вы говорите, платить-то… за комнату-то…?
- Десять тысяч – тут же ответила Настя.
- Ась?
- Десять тысяч рублей…
- Ох… погоди, дочка, я знаешь ли, глуховат на оба уха. Кхмммм. Так сколько ты говоришь, платить-то?
- Семь тысяч рублей – громко и раздельно ответила Настя, мысленно ругая себя последними словами за бесхарактерность.
- Семь! – воскликнул старичок и посмотрел на Настю, как ей почудилось, с хитроватым прищуром.
В этот момент Настя почувствовала себя глупой. Но секунду спустя осеклась, заметив что-то странно знакомое в сморщенном лице.
- Ну, семь так семь и на том спасибо, доченька – продолжил говорить Семен Вячеславович, прерываясь на тяжелые вздохи – у меня ж… эта… пенсия небольшая… Семь как… Как раз пойдет… Показывай комнату.
Следующие несколько минут Настя демонстрировала своему гостю комнату, неловко стоя у двери и, нервно переминаясь с ноги на ногу. Старик ковылял от одного угла к другому, рассматривая все, от кровати до фотографий на стене и разливался как соловей про свою нелегкую жизнь, полную разочарований и невзгод, время от времени спрашивая Настю о чем-то совершенно не относящемся к знакомству со своим временным пристанищем.
- Мой-то племянник… Совсем от рук отбилси. Все в телефоне, да в компьютере своем сидить, учится совсем плохо… О семье и думать не хочить. Тебе лет-то сколько, доченька?
- Двадцать – ответила Настя, нервничая еще больше, так как чувствовала, к чему ведет старик.
- А моему-то… Двадцать пять стукнуло. Все еще в университете работаить… Ох, учится, учится он, вот… А у тебя, подишь ты… Жених-то есть…?
- По-моему, это уже лишние вопросы – нервно сглотнув, заявила Настя.
- Ась?
- Вас это не касается!
- Ух… Вот старый я совсем стал, старый пень, разваливаюсь уже весь… Слух мой совсем никуда не годится-то… Жених-то есть у тебя, спрашиваю?
- Нет у меня жениха! – выкрикнула Настя уже окончательно выходя из себя.
- Эх… Вот и у моего невесты-то нету… И что за молодежь пошла… Совсем о будущем не думаить… Ну так… Кхм… О себе-то не думаить, о стариках бы подумала, вишь ты… Нам-то… Старикам-то… Надо ж, заботу, внимание….
Настя стояла и едва не дрожала от негодования, смешанного с безысходностью. Терпеть этого скрягу! А теперь ведь ничего не поделаешь… Сама же подавала объявление, к этому должна была быть готовой.
А старик все продолжал причитать. Совсем молодежь испортилась, ничего не знает, к жизни не приспособлена, ничего не может, ничего «ни умеить».
- Ты то… Ты-то… готовить-то умеешь? Кхмммм…
- Умею – громко сказала Настя и повторила для верности – готовить я умею! Еда всегда будет в холодильнике.
Сказала, а сама подумала «это что ж, теперь мне ему и готовить надо будет?! Вот так дела! Нянька я ему что ли? Сиделка?»
- Что ж… И на этом спасибо тебе, доченька… А мой-то лодырь, подишь ты… Ничего не умеить, все-то ему мама делаить… И еду и деньги даеть…
Понимая, что теперь никуда не денешься, Настя уселась на диван и долго слушала исповедь старика. Причем исповедь всей его жизни, детства, юности. То, как в школе его дети обижали, как отец-алкаш его поколачивал, да как плохо и страшно ему было в школе, как одиноко было на работе, в цеху, куда он пошел с самых ранних лет.
Постепенно Настя поймала себя на мысли, что уже не раздражается, а слушает, едва ли не с сочувствием к «старому брюзжащему скряге», о том, как решил он однажды освоить цирковое мастерство и развлекать детишек. Как наряжался и раскрашивал лицо по-клоунски, как выходил на сцену и кривлялся перед детками.
- Детки-то… Детки – голосил сиплым голосом старик – смеются, хохочуть… Визжат, подишь ты… А потом-то… Потом… Началось самое страшное, доченька…. Выхожу я из этого…. Из театра-то из детского… А там куча людей… Взрослые…. Родители этих деток… Стоять… Такие суровые, такие…. Такие жуткие…. Кричат мне, машут руками, и лица такие злые… Объяснили они мне, понимаешь ли…. Пугаю я их деток… Не спят они по ночам… Все воють… Жалуются, что страшен я, страшен, как сама смерть… А я-то думал, что они смеялись, детки, милые, родные…. Смеялись и радовались мне… А подишь ты… Страшно им было… Всем… Кхммм… Объяснили мне их взрослые…. Сказали, чтобы прекращал я свои клоунские забавы-то… Чтоб катился я по добру по здорову. Чтоб проваливал на все четыре стороны. А я-то… Я-то пытался научиться на своих ошибках-то… Не слушал их и хотел быть смешным… А был страшным… И меня поколачивать стали… Да палками, камнями… Весь дух-то выбили, вишь ты….
Насте было невмоготу слушать эту дикую историю старика. Но не могла она долго здесь оставаться. Глянув в окно, она заметила, что уже стало темнеть. День клонился к вечеру, а она даже нормально не поужинала, как вернулась домой. И с братом своим еще не связалась по телефону. Чувствуя себя бестактной, она поднялась с дивана, она направилась к двери. Старик словно бы не слышал ее, продолжая рассказывать о своем нелегком жизненном пути, глядя безумными глазами куда-то сквозь стену. И Настя, глянув на него в профиль, в очередной раз почувствовала что-то знакомое в этом сморщенном лице. Вдобавок ко всему показалось ей, что щеки, изрезанные морщинами, порозовели каким-то нездоровым румянцем.
- Простите, что прерываю вас, Семен Вячеславович – сказала Настя.
- Ась?
- Я говорю, простите, что прерываю вас, но мне пора идти.
- Идти? Куда идти-то? Ночь на дворе, доченька…
Когда старик повернул голову на девушку, та увидела все то же печальное лицо старого и измученного человека с кривым ртом и заметила, как трясутся уголки рта, словно при плаче. Ощущение, что лицо ей знакомо, исчезло.
- Я пойду на кухню, приготовлю еды. Потом, если что, буду в своей комнате. Если понадоблюсь – постучите.
Сказав все это как можно громче, раздельно и внятно, Настя дождалась, когда старик покивал головой и вышла из комнаты.
Все то время, пока готовила она на кухне, Настя постоянно оглядывалась на общий коридор, прислушиваясь к посторонним звукам. К счастью, Семен Вячеславович так и не вышел из комнаты и не потревожил ее новыми жалобами на жизнь. Настя чувствовала себя измотанной и выжатой, словно лимон, а старик Семен все никак не выходил у нее из головы. И знаком и не знаком. Еще это непонятное чувство вины, а больше всего – собственной глупости. За все время их знакомства старик успел и в вину ее поставить ни за что, и подшутить над ней. Ведь наверняка все-то он слышал и на правах старика переспрашивал, таким образом, выманивая из нее ответы. И цену ему сбила. И в своей непутевой жизни, считай, призналась – поносила она себя. Да еще и на этого похож… Вот что так не кстати. Да и не выкинуть его теперь… Черт бы побрал его… Теперь винить себя буду, если откажу ему в квартире… Так ведь и ухаживать за ним, если ходить начнет под себя, сам-то немощный… Господи… Николай, где же ты? Что ж теперь делать?
Глава 9
Поужинав на кухне в одиночестве, Настя в спешке убралась в свою комнату и закрыла дверь. Она не сразу осознала, насколько глупой оказалась ситуация, в которую она сама себя загнала. Позволила чужому человеку жить в своей собственной квартире, так еще и боится его появления. Как же теперь ей быть? Нервно сглотнув, она попыталась успокоить нервы и глянула в окно – становилось все темнее и темнее. Холодный по-зимнему вечер быстро переходил в ночь. Но заснуть девушка не могла при всем желании. Она улеглась на кровать, не раздеваясь, и плотно закуталась в одеяло, вся превратилась в слух. За стеной, возле которой находилась ее кровать, была комната, теперь принадлежавшая Семену Вячеславовичу и его присутствие грозило превратить девушку в настоящую неврастеничку и параноика. Ей послышались шаркающие ноги за стеной, а потом очередное гулкое «кхммм». После чего хриплый шепот; очевидно старик разговаривал сам с собой. Но скоро настала тишина, и сколько Настя ни вслушивалась, ничего больше не услышала за стеной. Медленно выдохнув, она снова погрузилась в тягостные раздумья. «А собственно, чего тут удивительного? Старик, он и есть старик, со свойственными ему ворчливостью, брюзжанием и простительными привычками читать нотации и бурчать себе самому под нос. Если постараться привыкнуть к нему, может быть, даже получится подружиться».
Несколько раз Настя брала телефон и звонила брату, но так и не дозвонилась. Что за напасть могла случиться с Николаем, невозможно было вообразить. Жуткие мысли начали лезть к ней в голову и вплоть до того додумалась она, что сам Федорушка добрался до ее брата. Но постепенно она вытолкнула его из нити рассуждения. Ничего иного она не могла себе вообразить. Оставалось надеяться, что Николай просто не взял телефон с собой, когда отправился по своим делам, либо ему действительно слишком некогда, чтобы уделить ей время. Эта мысль, правда, не успокаивала ее. Тяжело вздохнув, Настя снова пришла к невеселому выводу, что кроме Николая никто не сможет ей помочь и выслушать ее, потому что никого просто нет. Вспомнился тот давний знакомый, с которым у нее так и не завязались отношения. Костя… Но звонить ему сейчас было по меньшей мере глупо. «Одинока, как и этот Семен» - мрачно усмехнулась Настя. Как Семен Вячеславович… Как этот жалкий старик…
Она живо припомнила его исповедь о своей нелегкой жизни и трагической попытке стать клоуном. Решивший смешить детей, он встретил лишь непонимание, страх, а потом подвергся публичному избиению, гонению. Все это было так жутко и несправедливо, что сначала Настя испытала искреннее сочувствие старику, не понимая даже, что беспокоит ее во всей этой истории. Постепенно жалость и тоска сменились озадаченностью. Ей стало дурно и ком снова стал подкатывать к горлу при мысли, что за всей этой тяжелой историей кроется что-то еще, что-то таинственное и еще более кошмарное. Наконец, она начала понимать. Рассказ старика удивительным образом ложился на рассказ еще одной странной и загадочной женщины, которую сегодня она посетила утром. Звонок старика и последующее за этим неожиданное возвращение в квартиру начисто вытеснили из головы ее утреннее происшествие. Ясновидящая Миранда… Даже странно, что сеанс, благодаря которому Настя была буквально вырвана из реальности и перенесена в другое измерение с ее матерью, которое внезапно прервалось; как-то не произвело на девушку должного впечатления. Ведь не каждый же день тебе предлагают поменять саму жизнь и демонстрируют шанс выбора иной реальности. И почему она, совершенно обычная девушка, в жизни которой никогда не происходило ничего необычного, так запросто приняла факт этой сверхъестественности? Может, потому что просто верила в нее? Допускала ее существование в этом безумном мире?
Миранда рассказала ей про сущность дьявола. Проклятый? Да, она сказала, как его прокляли люди, как не признали его и уничтожили все человеческое. Не это ли разгадка?
«Кхмммм» - раздалось эхом за стеной.
Настя рывком села на кровати. Взгляд ее стал безумен. Как же она дошла до этого? Как смогла допустить подобное? Если это так… Немыслимо! Но что, если она сама, своими собственными руками пустила это чудовище к себе в дом?!
«Выгнать его!» стукнуло ей в голову
«Выгнать взашей, плевать, что за окном ночь и холод. Если все так, как я думаю, другого варианта быть не может. Не жить же мне с этим…
Она несколько раз порывалась встать с кровати, но что-то удерживало ее от необдуманных поступков. Это ведь непросто. Для нее… Как решиться на подобный шаг? Как заставить…
И тут в ночной тишине раздался звонок в квартиру.
Она бросила взгляд на дверь комнаты, собираясь с мыслями. Кто бы это мог быть?
Звонок повторился.
Она похолодела изнутри. Потом поднялась на ноги и, подобно лунатику, вышла из комнаты, направившись ко входной двери. Тут ей показалось, что сама дверь, знакомая с самого детства, выглядит враждебной и чужой, словно все окружение перед ее глазами, сама мебель и прочий интерьер – чужд ей, не принадлежит ей.
Снова звонок.
Судорожно вздохнув, девушка чуть не на цыпочках подошла к двери и заглянула в глазок.
«Господи!» - едва ли не вырвалось у девушки.
Все внутри нее смерзлось и озноб прошел по всему телу, начиная с ног. ОН!!!
Ее взгляду предстало это кошмарное существо, ясно выступающее во тьме неосвещенной площадки, словно воскресшее из ее детского страха. Невысокий, грузный, пухлощекий, облаченный в древние лохмотья. Его зимняя шапка, до безобразия нелепая и вся какая-то несуразная. Но главное – лицо. Маска обезображенной и ликующей смерти. Горящие дьявольским огнем маленькие глазки, маленький приплюснутый носик и огромная скалящаяся улыбка, обнажившая забор белых сияющих зубов.
ОН смотрел на нее, не мигающими глазами. Именно НА НЕЕ, словно запертая дверь и тишина за нею не имела никакого значения. Смотрел со всей страстью, со всем, свойственным ЕМУ злорадством и ощущением собственной победы и власти над ее сознанием. Не мигая, не двигаясь, смотрел в саму душу, пригвождая намертво к полу.
Настя не помнила, как сделала шаг назад, а потом ощутила, как наткнулось на что-то спиной и это ЧТО-ТО схватило ее крепкими руками. И она издала пронзительный крик, а потом… Подскочила на кровати, осовело глядя на комнату, погруженную во мрак.
Прошло несколько минут, прежде чем девушка постепенно свыклась с мыслью, что все это было лишь сном. Федорушка не приходил за нею и не стоял у двери. Его там не было…
«Потому что он пришел сюда раньше!» - снова стукнуло ей в голову.
Нет, надо гнать этого Семена Вячеславовича ко всем чертям, гнать как можно быстрее, наплевав на манеры, совесть и здравый смысл. Не будет в ее доме никого, пусть сама смерть будет осуждать ее за этот мерзкий проступок.
Засыпая нервной девушкой, Настя проснулась уже ставшая полностью невменяемой, обезумевшей до предела. Она встала и понеслась в комнату к старику. Из коридора можно было услышать возню, смешанную с невнятным хрипом и выкриками на высокой ноте.
- Убирайтесь к черту отсюда!
- Мммм… Захаааа…. Что… Что?
- Пошел вон, увалень, вон из моего дома!
- Даа…. Что…
С силой вытащив, наполовину выволочив неуклюжую тушу в коридор, Настей владел уже не разум, а скорее инстинкт во что бы то ни стало сохранить себе жизнь. Отпустив его, она метнулась к выключателю и тусклый свет озарил коридор.
- Собирайся! Забирай свои манатки и проваливай чертов хрыч!
Но тут решительный настрой ее иссяк, девушка остановилась и, понемногу пришла в себя, глядя, как ничего не понимающий старик, хрипя от неожиданного пробуждения ото сна и неожиданных резких телодвижений тем не менее, послушно обувается в свои сношенные зимние башмаки.
- Оооххх Доченька… Ты больна, кажись… Больна… Тебе лечиться надо, подишь ты… Сейчас…. Сейчас возьму… Возьму шапку только.
И нагнулся, поднимая шапку, нелепую и какую-то несуразно крупную…
Успокаиваясь, Настя ужаснулась было своему чудовищному поступку. Выставить немощного старика на мороз было бы поистине... Было бы…
Она осеклась.
Нахлобучив на себя шапку, старик выпрямился и Настя сделала шаг назад, не сводя с него глаз.
Он глянул на нее, оскалившись забором из белых и кривых зубов.
Теперь уже никаких сомнений быть не могло. Он преобразился в себя истинного.
«Попалась!»
Она судорожно вздохнула. Мурашки пошли по ее спине. Эта улыбка…
«Ты!» хотела было вымолвить девушка, но дыхание ее перехватило. Сковал озноб. Последнее, что она успела сделать, это еще один шаг назад.
- Я – прошептал, а скорее, прошипел Федорушка, плотоядно скалясь на пойманную жертву.
Нелепая, приземистая и пухлая фигура в потрепанном белье вытянулась на цыпочках и на самих кончиках носков ботинок ринулась на Настю, стремительно скользя по полу. Не успев моргнуть, девушка была схвачена крепкими руками и отброшена назад. Полет был недолгим и вот она уже лежит, распластавшись на своей кровати, потерявшая силы и охваченная жутким страхом. Лишенная дара речи, способности двигаться, она смотрела, как ловким, почти с кошачьей проворностью, Федорушка прыгнул и приземлился на кровати в ее ногах. А потом снова подпрыгнув и зависнув над нею, он разбух и распрямил руки, словно птица. Приняв нечеловеческие размеры, приняв нечто отдаленно похожее на надувной шар, он быстро обернулся назад, и легким мановением правой руки заставил свет в коридоре погаснуть. Обернувшись же на немую девушку, Федорушка обнажил свою подлинную демоническую сущность. Глаза его загорелись огнем. Рухнув на кровать, он вновь подпрыгнул к потолку, и голова его раздулась еще крупнее с пульсирующей скоростью. Нелепое существо, раздутое и парящее в подлунном мраке, до того внушало смертный ужас, что ноги Насти закостенели, а глаза вылезли из орбит.
И запрыгал беснующий демон в ногах девушки, подлетая к потолку и бухаясь на кровать.
- Давай поиграем с тобой – со странной ноткой каприза и жалости, звучал его голос.
- Мы любим играть. Мы любим играть с маленькими детками, да?
Прыжок. Скрип кровати. Прыжок.
- Да! Ты скучала по мне, голубушка? – вопрошал Он.
- Я тоже скучал, милая. Каждую ночь… Думал про тебя… Дууумал… Вот он я… Вот и я, голубушка, смотри же на мення… Смотрииии….
Голос его был мягок и льстив. Негромкий, но настойчивый, он проникал в сознание Насти, заполняя собой безраздельно. Теперь она была в его власти, прирученная, личная игрушка.
Его стремительные прыжки, внешность, вся неестественность, создаваемая ощущением неживой и безобразной детской игрушки, внезапно ожившей по велению чьего-то колдовства, внушала еще больший страх.
- Смотри же….
Приговаривал Он.
- Смотри на меня, голубушка!
Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Кровь стыла в жилах.
- Смотриииии.
Холодно… Как же холодно…
«Боже… Спасите меня… Спасите же, кто-нибудь?!»
Слезы блестели в широко раскрытых глаза девушки, в которых читалась мольба.
- Смотрииии.
Биение сердца. Ком, подступающий к груди. Все темное пространство заполнялось его голосом и взглядом, полным власти, победы и ликования. Осознание пришло внезапно. Ей ничего больше не сказать, не спастись. Шанс был упущен навсегда. Последние мгновения для понимания чудовищной ошибки, промаха. Жизнь больше не принадлежала ей. Заполняя собой, своим голосом, своей забавой все, Он стирал все лишнее, все прежнее, все о чем думала и помнила девушка, вплоть до самой жизни. Она выгнула живот, с тошнотворной болью, словно подаваясь вперед, навстречу… И Он мигом спикировал к ней, зажав в руках обессиленное тело. И все вокруг….
Темнота…
Эпилог
Скорби Николая не было предела. Сгорбившись у безжизненного тела сестры, он смотрел на нее обезумевшими глазами. В голове его сумрачно кружили бесчисленные мысли, одна нелепее другой. Потерял… Все пропало… Не уберег… Как же так… Настенька…. Господи… Не смог… Моя вина…
- Мы сделали все, что смогли. Крепитесь – говорил словно из тумана доктор.
Но слова его едва ли могли помочь Николаю.
- Какой теперь смысл… Что… Что могло произойти. Как это могло случиться?
- Инфаркт – коротко ответил доктор – сильное потрясение, ужас. Видимо, вашу сестру кто-то сильно напугал. Иначе это не объяснишь. Никаких следов удушья на шее, никаких телесных повреждений. Только ужас на лице.
- Точно… ее испугали…
- Вы не знаете, кто это мог быть? – поинтересовался доктор – с кем она могла быть в ссоре, у кого были причины так поступить.
- Знаю - отозвался Николая, все еще пребывая в тяжелом раздумье. Мысли его теперь начали с ускоренным темпом вращаться вокруг одной личности. Одной сущности.
- Она все рассказывала мне. Твердила об одном… Я даже не знал, как понимать ее слова. Некий тип… Работающий кем-то, вроде заказного клоуна, чтоб детей развлекать. Похожий на пугало огородное, что когда-то сильно напугал ее еще в детстве.
- Так? – мигом отозвался доктор, внимательно слушая.
- Настя уверяла меня, что он вернулся. Спустя столько лет стал преследовать ее. Но я не понимаю. Немыслимо.
- И не доказуемо – через несколько минут с сомнением отозвался доктор.
- В прочем… Она звонила мне неоднократно, а я не мог… Не было возможности… Она оставила мне автоответчик. Некий человек хотел снять у нее комнату на время. Она должна была встретиться с ним в квартире.
Все эти разговоры, впоследствии не имеющие никакого смысла, камнем легли на Николая, образовав на сердце огромное чувство вины. Он должен был ее спасти. Теперь же оставалось найти причину. Вернувшись в квартиру, с момента обнаружения покойной сестры ставшей чужой и непроглядной дырой, оставившей тягостные мысли, Николай осмотрел ее на предмет возможных улик. Улик не оказалось. Не было в опустевшей квартире никого и ничего, что оставило бы возможные следы убийцы. Ни следа, ни тени улики. Только горе и пустота. Покидал Николай мрачный город в болезненном чувстве невосполнимой утраты и винил в этом себя.
«Как же я мог не вслушаться в ее слова?! Как я мог?»
Однако, каким бы тяжким не было это горе для Николая, от него не осталось ни следа спустя лишь несколько дней. Уже неделю спустя одинокий Николай забыл о самом существовании погибшей так рано сестры, словно в его жизни никогда ее и не было.
Снегом заносило большой город. Серыми и невзрачными становились дома. Улицы были оживленными, как всегда, и по ним двигались вереницы машин и людей, спешащих каждый по своим делам, кто куда. Безразличные ко всему городские площади, тротуары, казались угрюмыми во время этой холодной поры.
Снежные метели заносили все, что было в прошлом, занесли и это со временем. Правда в случае Николая, даже слишком стремительно. Все, что было в прошлом, исчезло из памяти навсегда.
Все прошло и все проходит. Утихает боль, даже самая тяжелая. И на смену холоду и слякоти однажды придет весна и радостно заискрятся первые апрельские ручьи с приходом тепла. И засмеются дети, как и птицы радуясь теплу и солнцу. Но это нескоро, еще очень нескоро. Впереди еще только предстояло пережить холодным и суровым зимним дням и ночам, серым и безрадостным.
А между тем, в детском саду, расположенном в неприглядных городских трущобах, маленькому Костику было совсем не до веселья, когда он увидел окруженного любопытными детьми незнакомого дяденьку, что раздавал всем новогодние подарки и подбадривал детей, читая им стишки. Охваченные радостью при виде конфет, шоколадных фигурок, облаченных в разноцветную фольгу и леденцов, дети носились по небольшому залу, горланя и смеясь. Почему же ему, Костику, не было смешно? Не потому ли, что дяденька этот казался ему странным, нелепым, каким-то иным? Почему, играя с детьми, изображая из себя эдакого весельчака-скомороха, это нелепое существо вызывало у ребенка страх? Он не знал и не мог бы это объяснить при всем желании. Но он боялся посмотреть на дядю. Он прятал взгляд, чувствуя себя глупым, словно бы провинившимся в какой-то шалости, о которой даже не знал.
- Ну что ты съежился, маленький. Боишься меня?
И вокруг смущенного Костика раздался очередной взрыв смеха.
- Он боится! А он боится! – кричали наперебой дети, довольные, что нашли себе объект для насмешек.
- Боишься меня? Ну не бойся, милый. Не бойся – снисходительно и с ноткой укора приговаривал дяденька.
- Давай, посмотри на меня. Посмотри же… - принялся он уговаривать Костика.
- Смотриии!
И осмелев, Костик глянул в эти глаза, в которых сразу же углядел пляшущий огонек злорадства. Забор скалящихся зубов. И непонятное, необъяснимое беззащитным ребенком чувство угрозы.
Конец