«Размашистый, серый
прибрежный пейзаж
в ледниковых царапинах,
что нанесет мастихином
умерший.
Несколько дней
на озере, около
рубежа веков».
Тур Ульвен
Александр Сокуров часто уводил меня за руку, заставляя падать, так что голова кружится, а верх становится низом. Взгляд мой невольно цеплял серый цвет, и, когда предметы приобретали чёткий контур, я переставала называть их словом «красивые». Я будто бы болела с большой температурой, в бреду, с плывущим миром. Но вирус этот не убивал, не делал хуже, а ласкал и гладил. Он перешивал оптику тихим жестом. Мир являлся концентрированным.
Александр Сокуров снимает новый фильм, на данный момент последний. И он бьёт меня двумя punctum (укол).
Ложные двойники, названные братья и сёстры
Чтобы было немного яснее, я обращусь к нарративу «Сказки». Режиссер помещает в некое загробное царство Сталина, Черчилля, Гитлера и Муссолини. Они толпятся около врат Бога и ожидают своей очереди. Каждый из них имеет нескольких ложных двойников. Сталин обращается к Сталину — «Брат». Гитлер обращается к Гитлеру — «Брат», и т. д. Множественные братья стараются говорить лишь с представителями семьи, только их они могут выслушать, только их одарить любовью. Все, кто в семью не входят, подвергаются критике и насмешкам. Подчеркиваю, что герои лишь кажутся двойниками, на самом деле это застывшие временные воплощения. Вот Сталин в 30 лет, вот в 40, вот в 50. Каждый «новый» отличается от предыдущего. Сокуров уточняет, что вся жизнь мужчины делится на возрастные периоды, — человек в них так сильно меняется, что может даже противоречить самому себе из прошлого. В начале своей карьеры политик заявляет одно, но на закате совершает совсем другое.
Часто братья, сёстры в большой семье сливаются в единое целое, и две сестры кажутся двумя частицами одной женщины. Ко мне мягко выходит такая мерцающая женщина, созданная бельгийским художником Рене Магриттом.
Визуальный язык Рене Магритта безусловно сопротивляется эстетике Сокурова, но его суть и внутренний рассказ смутно схожи с ней, как сон, как видение, как призрак. Противоречие, разделённое на два тела. Тихой поступью движутся. Держатся за руки. Если убрать эту крохотную перемычку в виде руки...
Чанг и Энг Банкеры рождаются в 1811 году в Сиаме. Они, возможно, одна из самых первых известных пар сиамских близнецов (именно благодаря им подобное название и закрепляется). Имели тоненькие сросшиеся хрящи грудной клетки, так что их тела соединяла тающая кожа. Несмотря на свою особенность, братья смогли выстроить достаточно независимые параллельные жизни, завести семью, выступали в цирке. Но напоминает о слиянии смерть. Чанг скончался от пневмонии, пока брат спал. Обнаружив своего брата мёртвым, Энг последовал за ним, хотя был здоров.
Пространство чистилища, физиология душ
Если возвращаться к Сокурову и устройству его загробного пространства, то хочется поделить всё на передний и задний планы. Передний план захватывают политики, вырезанные из хроники. Неестественность их жестов, мимики, некая заторможенность тел — связаны с тем, что эти фигуры вырвали из привычной среды — документальных кадров — и поместили в фантазию автора (задний план). Самое пугающее и заставляющее всматриваться — то, что неизвестно, куда стремится их взгляд, ведь все истинные объекты, на которые он был направлен, исчезли. Задний план — полное воплощение картин Гюстава Доре.
(Иллюстрируя «Божественную комедию» Данте, французский художник отыскал интересное и оригинальное сочетание стилей. В его гравюрах переплетаются черты ренессансного стиля (прежде всего Микеланджело) с элементами северной пейзажной традиции).
Удивительно, что в фильме нет ни одного кадра, отснятого на привычную сокуровскую камеру, и, несмотря на это, мы всё еще находимся в пространстве его эстетики. Так, землю часто обволакивает туман, из-за чего изображение кажется нерезким.
Сокуров обращается и к физиологическому, несмотря на то, что в чистилище никакого тела нет, человек должен оставить его со смертью. Души политиков чихают, кашляют, сопят, ходят в туалет и всячески демонтируют своё присутствие. Фразы, которые они бросают друг другу, так же концентрируются на телесности и внешнем виде.
Меня раздражает твоя шинель, ты как шкаф.
Не лапай социализм, он мой.
— Гитлер спрашивал, чем большевики пахнут?
— Что ему ответили?
— От всех пахнет одним и тем же.
Брат, бросай сморкаться при англичанах.
Одержимость подобным можно заметить и в других фильмах автора. Хочется пойти в сторону «Фауста», в котором воплощение Мефистофеля, купающегося в воде и не имеющего человеческого тела, вызывает тошноту.
По мнению Сокурова, кино — это всегда работа с видимыми объектами, имеющими форму. Она первостепенна — за это сразу же цепляется глаз. Глаз не может быть вывернут внутрь.
Проходит один час и восемнадцать минут, я остаюсь подвешенной в воздухе. Я возвращаюсь к первым фильмам Сокурова, меня ожидает «Одинокий голос человека».
Екатерина Савельева