оглавление канала
До дома мы добрались только под утро. Обе валились с ног. Кажется, только одна Жучка была все еще бодра, и даже грусть исчезла из ее глазенок. Может так на нее повлияли мои уговоры, а может быть, псина чувствовала нашу некую относительную успокоенность по поводу дяди Славы. Стоило мне спустить ее на землю, как она принялась носиться по двору и тявкать, возвещая всей округе, что теперь она взяла шефство над моим домом. Я предложила Валентине остаться у меня, на что она вяло кивнула головой. Поднимаясь на крыльцо, я проговорила:
- Я тебе сейчас платье подыщу какое-нибудь поприличнее, а то ты в этом выглядишь… - Я не стала продолжать свою мысль, чтобы не обижать подругу. Валька в ответ только фыркнула.
Открыв дверь из сеней в дом, мы обе встали как вкопанные. За столом сидел какой-то мужик, и наяривал оставшиеся в миске пироги. У меня мелькнула досадная мысль, что мой дом, который «моя крепость» превращается в какой-то проходной двор. И тут же вспомнила, что вчера, рванув за собачонкой, я его просто забыла запереть. На звук открываемой двери, мужик обернулся, жуя очередной пирожок. Увидев нас, он расплылся в улыбке:
- О, девчонки… Красиво живете, дом не закрываете. Что, у нас в поселке уже наступил коммунизм? – И подмигнул нам веселым синим глазом.
От такой наглости я даже слегка оторопела. Только собралась грозно спросить, какого… он делает в моем доме, как Валька у меня за спиной слабо охнула, и расцвела весенней сиренью, забыв про свою усталость. Подвинув меня легонько плечом в сторону, заголосила радостно:
- Какие люди!!! Кольша!!! Сколько лет-то не виделись!!! – И кинулась ему в объятья.
Кирьянов (а это именно был он) сграбастал ее своими ручищами, похожими больше на кувалды, и поцеловал в щеку. По моему скромному мнению, поцелуй, отнюдь, не выглядел дружеским. Потом, слегка отстранив от своей могучей груди Валентину, оглядел ее с ног до головы и, с некоторой долей восхищения, проговорил:
- А я совсем почти забыл, какая ты красавица… - Затем его взгляд опустился до ее вынужденного «мини» с ремками драной ткани по подолу, и несколько озадаченно Николай спросил. – А это что, теперь мода такая, или вы на карнавал собрались?
Я, не сдерживаясь, фыркнула.
- Ага… И карнавал, и цирк, и страшилки – все в одном стакане. Коктейль получается – зашибись!! Вот мы и «зашиблись» уже слегка.
Николай отстранил Валентину от своей груди, и сделал несколько шагов в мою сторону.
- Полинка, тебя и не узнать вовсе. Если бы на улице где встретил, не узнал бы! Красавица, вся в отца!! – И несколько смущенно протянул мне руку, здороваясь.
Пожав его сильную ладонь, я слегка усмехнулась:
- Я тоже бы тебя не узнала.
И я говорила чистую правду. Мудрено было в этом статном, широкоплечем мужике, с мужественным лицом, словно высеченном из камня, темно-русым ежиком, по-военному остриженных волос, признать того длинношеего, похожего на гусенка, мальчишку со вздернутым конопатым носом, и совершенно золотой шевелюрой вечно лохматых волос, с которым мы с таким упоением носились по деревне. От прежнего «Кольши-разбойника», пожалуй, только нос, да веселые синие глаза остались прежними. Он вдруг опомнился, и со скорбной физиономией проговорил:
- Слышал, дед Иван умер. Прими мои соболезнования. Помню, он всегда нас, сорванцов привечал, никогда не ругался, и рассказывал всякие удивительные истории, которыми мы заслушивались. И, конечно, я помню твои знаменитые пироги по рецепту твоей бабули. Они и сейчас – пальчики оближешь. А уж как дед Иван гордился тобой… - Наткнувшись на мою суровую физиономию, он замолчал. Потом еще раз оглядел нас внимательно. Думаю, от его взгляда не укрылись и наши уставшие физиономии, и запавшие от бессонной ночи и всех волнений глаза.
Усевшись обратно на скамью к столу, он серьезно проговорил:
- Вижу, у вас тут какие-то дела непонятные творятся. Рассказывайте…
Мы переглянулись с Валентиной, и я устало проговорила:
- Валюха, давай ты… У меня уже язык не ворочается…
Валентина тяжело вздохнула, и жалобно спросила, обращаясь к Николаю:
- Можно, я тебе коротко, и самое главное?
Тот, с тревогой глядя на нас, просто кивнул головой.
Подруга опять, тяжело вздохнула, шмыгнула по-детски носом, и проговорила:
- Ну, если совсем коротко и по твоей части, то сегодня, - она с печалью глянула в окно, где уже над лесом всходило дневное светило, и поправилась, - нет, наверное, уже вчера… В общем, благодаря Жучке, мы обнаружили на кладбище дядю Славу… - Она встрепенулась, наверное, подумав, что Колька мог уже забыть, кто такой, этот «наш дядя Слава». – Ну ты помнишь, мой сосед, дядя Слава. Он сейчас сторожем в старой усадьбе. – Проговорила она со значением, выделяя интонацией словосочетание «старая усадьба». Наверняка, сделала она это для того, чтобы Николай проникся до конца сообщением. – Так вот, мы нашли его ночью на кладбище. Ему кто-то проломил голову. Мы его с Полькой в больницу доставили. Там ему сразу операцию сделали. Но в сознание он не пришел. – Она опять шмыгнула носом и совсем упавшим голосом, закончила. – И нет гарантии, что вообще придет. Хотя, оперировал его наш знаменитый хирург Андрей Константинович Смирнов. Нам, точнее, дяде Славе повезло, у Андрея Константиновича было сегодня дежурство. Разумеется, он сделал, что мог, а остальное, как он сказал, в руках самого Господа, которому ни он, ни мы, не указ. Вот такие дела у нас тут … Это, если совсем коротко. – Скромненько закончила она.
И мы во все глаза уставились на Николая, которого, не сговариваясь, прочили в спасители. А он во все глаза смотрел на нас. Потом на выдохе проговорил:
- Ну дела… Я так полагаю, что вы не шутите? – И сам себе ответил на вопрос. – Не шутите… - Прозвучало это весьма трагически. Он еще помолчал несколько секунд, а потом, спросил. – Участковому сообщили?
Мы хором пожали плечами. Валька при этом имела какой-то виноватый вид, а я ответила с некоторым раздражением:
- Да когда сообщать-то было? Мы же сразу в больницу поехали! Вон, даже дверь запереть забыли! Не до участкового было! – Коля смотрел на меня несколько виновато, и я смягчилась. – Там еще следы были, как его волокли. На том месте, где он лежал, крови совсем мало было. Значит, шваркнули его где-то в другом месте. Я по следу прошла. На плите купца Федорова были видны следы крови. И след на траве был от тяжелого мужского ботинка. – Выдала я свои наблюдения.
Николай смотрел на меня несколько удивленно. А подруга, так даже с некоторым возмущением, которое она и поспешила высказать.
- А мне ты ничего такого не говорила… Когда успела-то, следопыт ты наш доморощенный?
На «следопыта» я нисколько не обиделась. После пережитого стресса, я и не такое могла простить Валюхе. А еще, если учесть все ее героическое поведение в тот момент, то и вообще, обзови она сейчас меня как-то покрепче, тоже бы и глазом не моргнула. Ответила устало:
- Да когда ты за машиной побежала, тогда и успела. Дяде Славе я все равно ничем тогда помочь не могла. Вот и решила, чтобы зря времени не терять, так сказать, по горячим следам… - Несколько смущенно закончила я.
Валька только руками всплеснула:
- Господи!! Полька!!! А если бы ты на того супостата наткнулась?!... Ты об этом не подумала, головушка ты забубенная, отчаюга ты наша!
Я только усмехнулась:
- Подумала, подумала… Не было там никого уже. Там же Жучка была, она бы обязательно просигналила, если бы кто чужой рядом был.
Валентина только головой покачала, не то от страха за меня, не то от восторга. С ее эмоциями мне всегда было трудно разобраться. Николай, выслушал нас очень внимательно и серьезно. Хлопнул по коленям ладонями, и проговорил:
- Так, девчонки… Понимаю, сутки на ногах, да и стресс серьезный вы пережили, но придется вам сейчас со мной поехать. Сначала за участковым, а потом, на кладбище, место покажете, где дядю Славу нашли. Я сейчас за машиной только схожу. А то из вас, гляжу, уже «ходоки» никакие. – И пояснил нам. – Я к Валентининому дому сразу подъехал. Там все закрыто. Я машину у ворот оставил, пошел к фельдшерскому пункту, там тоже никого. А уж потом, сюда, к Полине. Смотрю, дверь нараспашку, ну вот, я и зашел. Надеюсь, ты на меня не сердишься за самовольное вторжение? – Вопрос был обращен ко мне.
Я махнула рукой.
- Свои люди. Ты же из наших, из «разбойников»… - И подмигнула ему. Откуда только силы взяла.
Николай улыбнулся, не иначе детство вспомнил, и стремительно вышел из комнаты, прихватив с собой пирожок. Я только усмехнулась и проворчала:
- При таком поедании пирогов, скоро цех пекарный надо будет открывать. – А потом обратилась к Валентине. – Давай, болезная, теперь тебя оденем. А то, женихи толпой вьются, а ты в таком непрезентабельном виде ходишь.
Валентина растерянно оглядела свой оборванный подол, и, чуть ли не испуганно спросила:
- Что, очень пугающе выгляжу?
Я ее поспешила успокоить.
- Наоборот… Завораживающе, можно сказать. Принцесса в беде и все такое прочее. Но, боюсь, наш участковый это воспримет несколько по-иному.
Не успели мы разобраться с нарядами, как с улицы послышался короткий сигнал автомобиля. Мы выскочили на улицу. Жучка ждала нас на пороге, и умоляющими глазами смотрела на меня.
- Нет, подруга. Ты сейчас дома остаешься. Вот тебе еда, займись, а мы быстро. - И я сунула кость с приличным куском мяса, вытащенную впопыхах из старых щей.
Жучка как-то костью не очень впечатлилась, но, будто поняв мои слова, принялась ее обнюхивать, больше не изображая из себя сироту. И на том, как говорится, спасибо.