(книга «Больше, чем тире»)
Скромные и влажные надежды курсантов, что практика сможет заиметь курортный оттенок, в принципе, оправдались. Ну, правда, случались некоторые служебные нюансы и лёгкие «шероховатости» вроде копания траншеи от столба и до обеда, но на фоне картины всеобщей снисходительности к юным практикантам они были безболезненны.
Как и положено для береговой части, подъём в шесть утра прохрипел по всеобщей трансляции простуженным голосом горна. И вскоре сонный топот тяжёлой яловой обуви плавно переместился из казарменного помещения на плац. Прозвучали громкие команды, и полуголые матросы - в одних только синих семейках и тяжелых ботинках побежали по плацу. Чуть погодя к топоту десятков ног присоединилась и жизнеутверждающая бравурная музыка из репродукторов. Да! В этой части жизнь будет повеселее, чем в училище - не только в выходные, но и в рабочие дни.
Курсанты уже не нежились в своих коечках. Они ёжились, нервничали, переворачиваясь с одного бока на другой и тихонечко психовали, накрывая головы твёрдыми и очень неуютными ватными подушками. Но гром победной музыки всё равно проникал под подушки и под одеяла, заставляя злиться и неистовствовать. Сон прошёл окончательно! Но курсанты – народ настырный и местами вредный, и поэтому они мужественно продолжали изображать из себя тщательно спящих.
Добрый дежурный по части, ну, тот самый каплей с автоматом в руке, не на шутку встревожился, когда по подъёму не обнаружил на плацу ни одного живого курсанта. Холодея от ужаса и недобрых предчувствий, он стремглав бросился в казарму.
Когда дверь с треском распахнулась и в курсантские палаты влетел испуганно-растревоженный дежурный по части, то к нему навстречу не спеша поднялся сладко позёвывающий дневальный и, лениво приставив лапу к уху, громким шёпотом доложил, что за время его присутствия происшествия и замечания по кубрику отсутствуют!
В ту минуту каплей много чему обрадовался. Во-первых, служба на курсантской половине худо-бедно, но всё-таки несётся. Во-вторых, весь курсантский состав присутствует в полном наличии, пускай и в виде безобразно разбросанных по коечкам тел. Ну, и самое главное, в-третьих, что в данный момент у него не оказалось в руках того самого автомата системы «Калашников», а пекаль в кобуре – не в счёт.
- А что это у вас тут происходит? – взяв себя в руки, зычным голосом прогремел дежурный по части.
Курсанты на своих коечках разом вздрогнули, словно единый организм. Койки синхронно и жалобно взвизгнули и… все остались лежать на месте. Не иначе всем вспомнился добрый анекдот про внученьку и её бабушку, которая читала на ночь сказку:
- И вот летит по небу Змей-Горыныч и зычным голосом кричит…
- Бабушка, а что такое – «зычный голос»?
- Ну, это… Э-ГЕ-ГЕЙ, ЯДРИД-АНГИДРИТ, ТВОЮ БОГА В ДУШУ МАТЬ!.. внученька…
---====----
- Ничего не происходит? – искренне удивившись, всё ещё шёпотом, произнёс дневальный.
- Подъём для кого был сыгран? Почему все в койках? Кто старший? Почему никто не вышел на физзарядку? – каплею в ту минуту автомат был без надобности. Своими каверзными вопросами он расстреливал замешкавшихся курсантов словно из революционного пулемёта «Максим».
- А ну, встать! Почему лежим? Вас что, не оповестили? – поливал очередями дежурный по части. Завидев, что курсанты не только адекватно реагируют на его вокальные экзерсисы, но и находятся в полном здравии без следов физических замечаний от старослужащих, тут же сменил гнев на милость, и продолжил, - сегодня вы прощаетесь, но с завтрашнего дня распорядок дня части вас всех касается. Так что извольте не нарушать его. Отныне подъём для вас в шесть утра.
- Есть! Так точно! Будем стараться! – горохом посыпались курсантские ответы.
- Сейчас - умываться, затем – приборка помещений, после чего в семь часов – завтрак. После этого – построение с осмотром внешнего вида. Далее в составе всей части переход в базу, в дивизион.
Дважды повторять курсантам не было необходимости, и они, поднявшись с коек, принялись исправлять нарушения утреннего распорядка дня части, к немалому удовольствию дежурного по части.
А далее было всё в точности, как и предсказал каплей. Приборка, завтрак, построение с осмотром формы одежды и прогулка в составе всей части до самого дивизиона ракетных катеров.
Каждому курсанту первого курса перед этой практикой ещё в училище была выдана специальная толстая брошюра, в которой по дням был расписан план постижения матросской науки. Там были и вопросы, ответы на которые надо было заносить тут же мелким читабельным почерком, даже делать зарисовки увиденного и услышанного, что касалось учебного заведования и функциональных обязанностей. Но самым главным заданием было скопировать книжку матроса «Боевой номер», в которой досконально описаны его функциональные обязанности и действия в различных ситуациях. В конце каждой брошюры было несколько листов с перечнем зачётных вопросов, которые по окончании практики должны были задавать действующие офицеры дивизиона – своеобразный итоговый экзамен под председательством старшего практики капитана 2 ранга Прудникова.
Идти до базы было недалеко – около километра. В лёгком романтическом воображении юного курсанта-первокурсника база представлялась огромной ухоженной гаванью со множеством портовых построек, ангаров и эллингов, с кранами-жирафами и большим числом грозных ракетных катеров. Но база дивизиона оказалась не такой уж и большой и сравнима разве что с их дивизионом учебных катеров в городе Балтийске, где в октябре прошлого года впервые осваивали азы шлюпочного дела.
Правда, вместо эллингов для шлюпок, стояли огромные складские помещения, обнесённые несколькими рядами колючей проволоки, между которыми прохаживались матросы караула с автоматами. По нашему предположению там и хранились те самые крылатые ракеты для катеров и снаряды для корабельных артустановок. Катеров тоже оказалось не так уж и много – не более десятка.
Они стояли рядом друг с другом и тихонечко чавкали друг на друга от слабого волнения моря, доходившего до небольшой прямоугольной гавани, берега которой были одеты в серый бетон. В общем, интересное местечко. Мы послонялись от одного экипажа катера к другому, выискивая себе приличное место – чтобы быть не на виду, но и не очень далеко. Так сказать, искали золотую середину. Заметив наше тревожное метание и бестолковую суету, старший лейтенант, командир одного из катеров, приказал нам построиться на шкентеле – в конце общего строя – и «не рыпаться там без команды». Вскоре бухта огласилась знакомыми позывными радиостанции «Маяк» - «Не слышны в ночи даже шорохи!»… Все в строю притихли, замерли и насторожились.
- На флаг СМИРНА! – пронеслось громкое и решительное по-над водой. Толстые белые гиперборейские чайки, которых моряки всех флотов почему-то величают «бакланами», в испуге сорвались с кнехтов, надстроек, крыш зданий и, сбрасывая на лету балласт, с томными охами и громкими неприличными причитаниями закружили над бухтой. Курсанты внимательно следили за этой морской экзотикой под пиканье точного времени, доносившееся из репродукторов.
- Флаг ПОДНЯТЬ! – заиграл горн и на боевых катерах по флагштокам поползли вверх флаги, но, увы, они не затрепетали и не затрещали на ветру: штилевая погода внесла неприятные коррективы в романтическое настроение курсантов. Так что нам осталось лишь довольствоваться разве что тревожно метущимися по небу чайками, да разводом личного состава по постам и заведованиям. Наверное, мы бы так и остались стоять ненужными никому пеньками на бетонном берегу, если бы на нас не обратил внимание тот самый старший лейтенант, который послал нас на самый шкентель строя. Он подозвал к себе мичмана и, дав необходимые распоряжения, мелкой трусцой направился к нашему строю.
- Привет, курсанты! – начал он панибратски, и добавил с нескрываемым сарказмом, - откуда это к нам таких дяденек занесло?
- Курсанты первого курса из Калининградского ВВМУ, - перед строем стоял Петя Мачковский, - прибыли на десятидневную практику.
- Ух ты! – старлей в приятном удивлении вскинул брови, - из самого Кёнига? Молодцы! А какой факультет?
- Третий!
- Отлично! Я тоже выпускник нашей системы. Два года назад. Правда, с первого факультета. Значит, сработаемся, земляки!
Курсанты слегка расслабились, воспряли духом и обрадовались, что сегодня они не будут бедными брошенными и никому не нужными сиротами. А старлей задорно продолжал:
- Мы уже все в курсе и про вас, что вы кувыркнулись в Латвии, и про вашу практику. Всё готово к обучению. Здесь у нас специальных аудиторий нет, так что будете постигать азы прямо на натуре – на боевых катерах. Учебные брошюры у вас с собой?
- Так точно!
- Вот и отлично. Сейчас распределим вас по катерам и каждому выдадим книжки «Боевой номер». Так что штудируйте их до потери пульса. Разрешается мучить вопросами и пытать матросов в плане их заведований и общего устройства катера. Это будет до обеда, так сказать теория. После обеда вас ждёт жёсткая практика…
Курсанты оживились, тут же представили себе выходы в бушующее штормовое море. Колючие солёные брызги ударяют в стальную скулу катера, на быстром ходу он вздрагивает и поднимает к небу каскад брызг, который накрывает бак, боевую рубку и всех курсантов, стоящих на рубке около эффектной визирной колонки. Кого-то сбивает с ног, но его подхватываю крепкие руки товарищей и ставят рядом с собой: «Держись!». А дальше будут ракетные стрельбы по надводным мишеням, запуски имитаторов воздушных целей и стрельбы по ним из АК-230 при помощи той самой специальной визирной колонки и…
- … будете помогать старшему боцману, Виктору Игнатьевичу, - громкий голос старшего лейтенанта отвлекает размечтавшихся было курсантов и возвращает их из страшного шторма беснующейся Балтики обратно - на теплый и спокойный бетон дивизиона, - сегодня он стоит помощником ДПЧ, а завтра он вам всем нарежет объём работы...
И мы разбрелись по катерам, согласно расписанию. После вчерашнего братания все без исключения матросы были с нами особенно приветливы и словоохотливы. Теория шла легко и непринуждённо – всё было внове и очень интересно. Мы излазили катера вдоль и поперёк. А матросы всё нам показывали и рассказывали. Даже поделились красивой и страшной легендой, что эти катера считаются на флоте морскими камикадзе. Их главная задача - выйти в море, по целеуказанию обнаружить противника и, подойдя к рубежу пуска ракет, нанести разящий массовый залп по врагу. При этом матросы с удовольствием рассказывали, вероятно зная, что этого никогда с ними не случится, что если катер сразу и одновременно жахнет четырьмя ракетами, то он тут же сгорит, как спичечный коробок. Если же катеру посчастливится выжить в этом пламенном аду, то его непременно уничтожит противник на отходе. Все эти истории курсантов волновали, мурашки бегали от пятки до темечка и приятно потягивало холодком под ложечкой от смертельных приступов боевой романтики. Это как-то организовывало и мобилизовывало на тщательное изучение катеров.
Что-то в этих байках было от правды, потому что, изучая книжку матроса – оператора пусковой шахты – курсанты наткнулись на интересную запись: «При подготовке корабля к стрельбе оператор должен через специальную дверь проникнуть из главного помещения в ракетную шахту, подключить клеммы и разъёмы согласно схеме и специальной кнопочкой с лампочкой доложить о готовности к стрельбе. После этого пробраться в конец шахты и обязательно отдраить задний люк для выхода струи стартующей ракеты. Про своевременный выход оператора из опасной шахты ничего сказано не было… Вероятно в условиях скоротечного морского боя оператор должен был героически подключить все необходимые клеммы и разъёмы, доложить о готовности ракеты к старту и мужественно не успеть сбежать из этого контейнера.
Теоретические занятия после обеденного перерыва у нас переходили в практические мероприятия. Порой нас направляли копать какую-нибудь траншею. Первый курс – святое дело – плоское каталь, круглое таскать. Но это, когда в дивизионе отсутствовал старший боцман Виктор Игнатьевич, ну тот самый, который первым встретил нас на КПП. Под его руководством мы занимались обыкновенной рутинной работой матроса: боролись со ржавчиной на катерах, занимались грунтовкой очищенного металла и последующей покраской. То есть поддерживали катера в постоянной готовности и безупречном внешнем виде. Это было на катерах в составе действующего флота, но были и другие катера, и их было большинство, которые тут же стояли рядом друг с другом - борт о борт. Они находились на консервации и дремали покинутыми и тёмными сиротами – без экипажа и ежедневного обслуживания и проворачивания систем и вооружения. На этих катерах курсанты и занимались «переконсервацией». Сначала с лееров пайольной металлической щёткой сдирали старую оружейную бумагу, потом обильно смазывали тросики густым пахучим солидолом. А уж потом наматывали на них два слоя свежей бумаги коричневого цвета и под конец намазывали на неё сверху густой солидол, словно варёную сгущёнку на батон. Получалось красиво и очень вкусно. Работа не пыльная, всегда на свежем воздухе, но немножко утомительная из-за тупого однообразия. Но за пару дней мы так поднаторели в этом деле, что у нас получалось перемотать леера на всех катерах в срок вдвое быстрее, чем предполагал наш боцман. Он просто никак не мог на нас нарадоваться. Всё ходил по палубе то одного катера, то другого, по-отечески похлопывая очередного усердного курсанта, он вздыхал и с грустью говорил:
- Ах, какие матросы пропадают! Просто чудо! Мечта, а не матросы…
Так у нас и шла практика - в лёгких заботах, в интенсивном обучении матчасти без лишней нервотрёпки и ненужных эксцессов.
Разнообразие в наши дни пару раз привносили старший практики капитан 2 ранга Прудников, от которого шарахались не только матросы (те вообще от внезапной встречи могли упасть в обморок), но и офицеры, не привыкшие к таким «высшим» чинам у них в дивизионе. С собой он привозил то майора, под подполковника в морской форме и в погонах с красными просветами. Это были представители военной прокуратуры Таллинского гарнизона. Собирали с нас свидетельские показания про аварию в письменной форме и спрашивали о самочувствии, жалобах и предложениях. А чего нам жаловаться? Да и предложить тоже особо было нечего. Всё было хорошо, спокойно и романтически курортно.
В качестве поощрения курсантов за их усердие и старание при консервации ракетных катеров, а также за дисциплинированность и усидчивость при изучении материальной части, командование дивизиона приняла решение провести для нас специальную экскурсию на подводные лодки, базировавшиеся в Палдиски.
К сожалению, пассажирским автобусом дивизион не располагал, но зато в его скромном автоарсенале имелись три грузовые машины. Один самосвал «ЗиЛ», бортовой грузовик «ГАЗ» без тента и стандартный фургон для перевозки хлеба.
Нас решили повезти на экскурсию именно в этой хлебовозке, и с чьей-то лёгкой руки офицеры тут же нас окрестили бандой «Чёрная кошка».
(Продолжение следует)
© Алексей Сафронкин 2023
Понравилась история? Ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями и знакомыми. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации, а их будет ещё очень много. Не сомневайтесь.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.