«Сегодня, шесть столетий спустя, мы снова участвуем в боях и принимаем бой. Это не бои с оружием в руках, хотя и такое нельзя исключать», - говорил Слободан Милошевич в своей знаменитой речи 28 июня 1989 года, посвященной юбилею битвы на Косовом поле между сербами и турками-османами.
Милошевич пришёл к власти на волне антибюрократической революции в Сербии и Черногории в 1988-89 годах, борьбы с привилегиями и партократами. Собственно он и был инициатором этой революции.
Милошевича на западе называли «вторым Тито», что совсем не соответствует действительности. Он с самого начала своей большой политической карьеры, с той самой речи на Косовом поле в 1989 году, выступал сторонником великосербского национализма в противовес югославскому равенству всех наций, которое проводил Тито. Националистическая риторика не мешала «социалисту» Милошевичу приглашать в первые правительства неолибералов, сворачивать социализм, а социальный патернализм обеспечивать массовой приватизацией госсобственности. Как антибюрократический настрой Милошевича не мешал ему и его семье жить в роскоши.
Как и его поддержка сербского ирредентизма во всех отколовшихся республиках не помешала ему участвовать в заключении Дейтонских соглашений в 1995 году, положивших конец Боснийской войне. Клинтон и американцы считали Милошевича даже «гарантом Дейтонских соглашений», ставших своеобразным Мюнхеном и очередной попыткой западных стан умиротворить агрессора. И даже начали снимать с Югославии санкции.
Агрессор, естественно, не умиротворился. Не имея сил для внешнего проявления агрессии, он сосредоточился на борьбе с косовскими албанцами. Те отвечали такими же этническими чистками, которые применялись против них. Удар НАТО планировался по Югославии ещё летом 1998 года в разгар Косовской войны, но тогда удалось договориться с Москвой. На следующий год уже не удалось.
Довольно быстро проиграв войну (притом, только воздушную) Милошевич готов был на все условия американцев. И только молниеносный визит Черномырдина как российского спецпредставителя заставил поменять его первоначальное согласие на присутствие в Косово исключительно натовского контингента на международный контингент миротворцев.
«Ещё более тесное сплочение» югославов вокруг Милошевича во время бомбардировок, которые президент пережил прячась в бункере в горах, быстро сменилось антипатией. Но свергнувший его Коштуница никаким либерал-демократом не был, а был таким же сербским националистом, но более так сказать цивилизованным. Он даже шёл на выборы под лозунгом «Сначала Сербия, потом демократия» и называли его «Милошевич с человеческим лицом».
А, кстати, как отреагировали международные союзники Милошевича на его свержение в 2000 году? МИД КНР заявило, что «Китай уважает выбор югославского народа», а президент РФ Путин пожелал успехов Коштунице «как лидеру демократических сил, взявшему на себя ответственность за будущее братского югославского народа».
Запад, в принципе, тогда тоже устраивал «милошевичизм без Милошевича», но вот экс-президента им надо было судить и обязательно международными трибуналом. Чтобы другим не повадно было. Коштуница выступал категорически против выдачи Милошевича, но сербский премьер Джинджич «покрал» его из тюрьмы и выдал в Гаагу.
Одним из участников операции по похищению Милошевича был демократ Тадич, ставший в 2004 году президентом Сербии. На перевыборах в 2008 году Сербская социалистическая партия, лишившаяся своего руководителя Милошевича, поддерживала Тадича и вошла в коалиционное правительство, главной целью которого стала скорейшая евроинтеграция. Так пока и не случившаяся.