Ванька из тех людей, что последнюю рубаху с себя снимут и другому отдадут. Ванька был именно таким. Щедрым на всё. А особенно на шутки.
«Смышлёный малый» — говорили про него учителя и ставили в журнал пятёрки и четвёрки. Эта благосклонность помогла Ваньке легко поступить в военное училище, каковое имелось в их небольшом провинциальном городке.
Военное училище — место серьёзное. Тут бы Ваньке присмиреть, да повоздержаться от шуточек, но разве ж Ваньку остановишь. Природная смешливость так и прёт из него. Оттого и случались с ним постоянные казусы. Особенно с вечно угрюмым полковником Зинкевичем.
— Я к вам прибыл из Генерального штаба, — любил подчеркнуть Зинкевич, — а там дураков не держат.
После этой знаменитой фразы полковник стал постоянным объектом для шуточек Зорькина.
— Где вы желаете служить? — как-то поинтересовался у него Зинкевич.
— В Генеральном штабе, — улыбаясь, отвечает Зорькин.
— Ты что идиот? — нахмурился Зинкевич.
— А что, это обязательное условие? — хлопает глазами Зорькин.
Конечно весёлый нрав Зорькина тугому на юмор полковнику не понравился, и стал он к нему всячески придираться. Где бы ни находился Ванька, чем бы ни занимался, Зинкевич тут как тут.
— Чего делаешь, Зорькин?
— Выполняю ваш приказ, товарищ полковник.
— Так я ничего не приказывал? — удивлённо приподымает бровь Зинкевич.
— Так я ничего и не делаю.
Такие перепалки случались между преподавателем и курсантом чуть ли не каждый день. Ведь повод указать курсанту его место всегда найдётся: то воротничок не столь белоснежен, как подобает, то фуражка не так надета. И вообще:
— А это что? — Разъярённый Зинкевич срывает с головы Ваньки фуражку и швыряет в сторону. Фуражка планирует вдоль строя, переворачивается, падает боком на плац, делает два круговых оборота вокруг своей оси и останавливается. — Почему не стриженный?
Свой коротко выбритый затылок полковник прятал под каракулевой шапкой, какая положена высшим чинам в армии. Надевать кучерявую шапку Зинкевич начинал задолго до установленного срока перехода на зимнюю форму одежды. Говорил, что голове холодно. На самом деле шапкой Зинкевич подчёркивал свою значимость и статусность.
— Так мне казённый каракуль не выдали, теперь отращиваю свой, — не моргнув глазом, ответил Зорькин, чем окончательно нажил себе врага в лице полковника. Этот факт, впрочем, как и все остальные, не мог испортить Ваньке настроение. А настроение у Зорькина всегда «гуд». Оттого и улыбка во все щёки, и по-доброму хитрый прищур глаз, который сводил с ума каждую девчонку, попавшую в поле его зрения.
