15 декабря ушел из жизни музыкант, джазмен, первый главный дирижер Симфонического оркестра Псковской областной филармонии, известный саксофонист, преподаватель колледжа Аркадий Валентинович Галковский. В 2016 году наша редакция брала у него интервью.
Если меня посетила какая-то идея, даже бредовая, избавиться от нее нет никакой возможности. Выход один – воплощать... Вчера меня осенило: хочу пообщаться с Галковским. Ну как тут себе отказать? Нахально звоню, деликатно пытаюсь договориться о встрече, и он неожиданно... сразу соглашается. А мог бы сослаться... да на все что угодно: занятость, непогода, не в голосе... Но надо знать Аркадия Валентиновича – для ложного выпендрежа и надувания щек он слишком хорошо воспитан и чересчур правдив. Не современно? А он вам еще и подтвердит: «Да я вообще не современен. Она меня даже бесит, вся эта современность».
Мы с вами где живем – в Пскове? Тогда вопроса о том, кто он такой, этот Галковский, я от вас не услышу. В противном случае, вы – с Марса, в крайнем случае, из Москвы. У нас знают в лицо достойных музыкантов, дирижеров, преподавателей, особенно если все это – об одном человеке.
– Аркадий Валентинович, два дня подряд Галковский со товарищи (Виталий Цёмка - фортепиано и флейта, Георгий Галковский - ударные, Максим Мещеряков - бас, Екатерина Андреева и Виолетта Яцевич - вокал) создавали в городе неповторимую джазовую атмосферу. Сначала в одном из псковских клубов, затем - в концертном зале филармонии. Иду это я вечером, после вашего концерта и пытаюсь припомнить, сколько лет уже удивительной вашей традиции — давать джазовые концерты в январе? В который раз играли «Джаз в Рождество»?
- В 20-й.
- Ну, это еще более серьезно, чем я предполагала. Прекрасно понимаю, что речи о меркантильном моменте здесь и быть не может. Билетов по такой приятной даже для бюджетников цене не бывает на концерты поп- и рок-музыкантов. Неужели этот подвиг длиною в 20 лет - только ради любимой публики?
- Публика вообще божественная. Мы сами не так хороши, как публика – да-да , это так и есть. Она не предвзятая, не снобистская, благодарная, откликается на все и – главное – она умная, чуткая и трогательная. Всегда говорю и сегодня повторюсь: я очень-очень ей благодарен. У нас ведь остались в обществе два сословия: бюджетники и все остальные. Бюджетник – моя целевая аудитория. Учителя, врачи, пенсионеры – это все мой народ, для него и стараюсь по мере возможности. Рад, что на наших концертах они могут спокойно побыть в своей среде, среди своих. Если иногда и затешется кто-то из другого сословия (более обеспеченный), это тоже неплохо… Публика для меня – главная вещь, она важнее нас, играющих.
- То есть столь любимое многими людьми от искусства самовыражение или «как я выгляжу на фоне созданного мною» - не для вас?
- Нет, не хочу фигурировать в подобных списках. Важнее скромности нет ничего – мама так воспитала.
- Мне очень симпатично ваше утверждение, что слушателю музыку не надо понимать (то же самое сама обычно говорю о живописи).
- Ну да, некоторые говорят: «Что я пойду на симфонический концерт – слушать Брамса? Я ведь ничего там не пойму». Да ты просто приди, не надо напрягаться, пусть даже подремлешь немного. Музыка – язык, который понимают все люди. И смысл здесь не в том, чтобы разбираться – этим мы, специалисты, должны заниматься, а в эмоциональном, сиюминутном восприятии (живопись несет такую же нагрузку). А у людей есть даже страх какой-то.
- Возможно, это еще и страх, что им будет скучно?
- Нет, скучно не будет. Ты придешь в гармонию с божественными силами, получишь удовольствие. Зритель – это открытое сердце. И у нас он есть, этот зритель, нам сильно повезло. Дирижер Колобов перед началом спектакля (давали оперу «Евгений Онегин» в Пскове) говорил оркестру: «Знаете, такой публики нет больше нигде. Сейчас вы сами все это почувствуете – эту необыкновенную тишину, и то, как это все будет восприниматься слушателями». Именно с этого момента я полюбил оперу. Он был гений, Колобов.
И тут мы заговорили о том, что слишком рано они уходят, самые яркие и талантливые. Аркадий Валентинович, разумеется, вспомнил своего любимого Чарли Паркера (того самого джазового композитора и музыканта, записи которого всегда есть в машине моего собеседника):
- Чарли Паркер умер в 34 года. Мальчик был. Да и Колтрейн – в 42 года. Но прожили ярко. Таких, как Паркер, за всю историю музыки было всего несколько человек.
- Вы уже говорили о благодарной публике. Насколько для вас важна реакция слушателя, аплодисменты?
- Аплодисменты – это, конечно, приятно, но совсем не главное в этой профессии. Если слышу от студента, что он пришел учиться музыке, чтобы стать знаменитым, объясняю, что человек, вероятно, ошибся дверью. Музыкантом надо хотеть стать, овладеть ремеслом. Наше ремесло – это какое-то келейное дело, под стать монашескому. Желание стать звездой – из самых странных, что я встречал. Ведь чем брали настоящие звезды – Фрэнк Синатра, к примеру? Звуком, голосом, пением, а вовсе не эффектами, не внешним блеском. Сейчас, если не лукавить, настоящего, честного не так много. Совесть очень важна в этом деле. Совесть – вот ключевое слово.
- Вчерашний концерт ваш я до сих пор будто проживаю. Там не просто честно работающие музыканты были, но было и вдохновение, и единое с залом дыхание, и такие прорывы… Как зритель и слушатель (потребитель в данном случае), скажу, что подобных откровений не ожидала даже. И еще: мне этого заряда, надеюсь, хватит надолго.
- Ну да, вышел человек с концерта, идет и улыбается, вот в этом есть смысл этой работы. Если сам сыграл, что хотел, раскрылся, чувствуешь, что есть прорыв – это счастье наше. Для этого мы живем, для этого по 5-6 часов в день занимаемся, ради этого, ради секунд.
Вся жизнь – ради нескольких секунд.
Дальше мой собеседник с удовольствием рассказал о своих талантливых коллегах, особенно восхищался вокалистками.
- Девчонки вообще прелестные: Катя Андреева – умница. Виолетта Яцевич – замечательная девочка, таких людей сейчас просто нет. У неё музыка – везде. Есть люди талантливые в колледже. Проблема с тем, чтобы показать этих людей.
- Мне показалось или действительно филармонии не до подобных концертов? Многие узнали о вашем выступлении постфактум.
- Нет рекламы. Если билеты не продаются, это, оказывается, наша (или моя) проблема. Афишу сделали. Сами. Театр абсурда на самом-то деле. Мы ведь тут все живем, не в столицах вовсе…
- Приятно была удивлена вашим выступлением в дуэте с Мариной Курчавовой в ее сольном концерте.
- Марину и ее мужа знаю давно. Мы сделали из «Самары» этакую самбу. Ну, шутка, что ли…
- Симпатичная шутка. Камерный фрагмент в таком высокого штиля концерте выглядел на удивление уместно и органично, очень живой и теплый.
- В этом и задумка: живой кусок, не под минус. Марина молодец, нормальный человек, профессионал. Не побоялась такого контраста с основным концертом. Для меня, правда, большое испытание играть на рояле – неродной инструмент. Люди вообще не лохи, понимают, когда живое. Все люди очень осмысленные, вообще дураков я не встречал. А вы?
- Абсолютных – нет.
- А вот попса считает всех людей потребителями фаст-фуда, не надо людям якобы ничего умного. Большая ошибка попсы, унизительная для всех нас.
А еще мы умудрились поговорить об одном удивительном человеке (живущем сегодня не в Пскове и не в России, а в США).
Я в эти дни активнее обычного вспоминала, до чего же не хватает в Пскове семейства Конторовских. И заговорили мы о Романе Евгеньевиче.
- Это высший человек, удивительный. Я его настолько люблю – тоскую. Он нас всех в свое время «приподнял».
- А сколько людей вышло из Конторовских?
- Не пересчитать. Мы все были под его влиянием – и духовики, и теоретики, и мальчики, и девочки. Он был настолько удивительным – для нас «был», потому что сегодня далеко – второго такого человека я не знал. Это ЧУДО. Подарил мне гирю. Спрашиваю: «Зачем?» - «Тебе надо исправлять осанку».
- Вы и Конторовский – родные души, вам его не хватает?
- Не то слово! Я так скучаю! Как по людям, по музыкантам. Нет таких людей, кончились, а они необходимы. Где их взять?
И это – всего в нескольких словах – наш длинный-предлинный разговор, воспоминания о немыслимых капустниках и прочих придумках Романа Евгеньевича в тогдашнем музучилище, о талантливых учениках – его и Маргариты Федоровны… Словом, всего пересказать и не успею, и места не хватит. На том и простите.