"Начало 80-хх, средняя школа, выпускной 10-й класс. Мне 17 и я впервые по-взрослому пронзëн острой стрелой Амура...
Я мучился, страдал, глазами прожигая в ней дырки, испепеля́я взглядом. Наконец, решился. На мою робкую попытку признания в любви, я тут же, чуть ли не пинкáми был подведён к большому овальному зеркалу в школьном вестибюле. Моя ЛЮБОВЬ - девочка с великолепными формами, бездонными синими глазами и огромным белым бантом в волнистых волосах, презрительно ткнув в моё отражение пальцем, громко произнесла: "Посмотри на себя. Вон ты весь...какой."- и я увидел в зеркале, как брезгливо она скривила свои красивые, пухлые губки. - "И теперь посмотри на меня. Вот я вся КАКАЯ!" На последнем слове она приподняла свою миленькую головку, по-кошачьи сощурила глаза и, довольная собой, улыбнулась ослепительной белозубой улыбкой...
Нужно признать: повод для критики, действительно, был. Запылённая и запачканная школьная форма, перекрученный, выцветший галстук, на ногах вместо туфлей - какие-то стоптанные, бесформенные чешки. "Вишенка на торте" - огромный, фиолетово-зеленый фингал под глазом, один в один как у нашего соседа - беспробудного алкаша, дяди Вити. Но всё равно - так опускать человека нельзя. Нельзя! Когда, к примеру, за мной в конце девятого класса начала ухлëстывать толстуха Комарова, я деликатно, как Онегин, отшил её, ни на секунду не намекнув на её лишний вес, очки в роговой оправе и прочие недостатки внешности, из-за которых её чувство не имело возможности быть взаимным. Здесь же я был растоптан, унижен, смешан с грязью, и кем?! Той, чьим именем билось моё сердце...
***
Прошло 15 лет.
Середина 90-х. Зимним, морозным и солнечным утром, дежуря по Западному округу, я ехал на шикарной, чуть подержанной девятке, похожей на прекрасный солнечный закат, только зелёного цвета. Подучётный комерсант Ахмед-Оглы раскинул новую торговую точку с фруктами и овощами, которую мне и предстояло проверить.
Выйдя из машины и изнемогая от чувства собственной значимости, я направился к объекту торговли. На мне была чудесная норковая шапка, дорогой спортивный костюм, заправленный в казаки́ (сапоги), а поверх всего этого великолепия была надета дивная и дефицитная кожаная куртка с большими карманами. Весóмая гóлдовая цепь нескромно позвякивала под фирменной адидасовской маечкой. Так же мой солидный внешний вид подкреплялся: табельным ПМ в престижной оперативной кобуре, недавно присвоенным званием лейтенанта милиции и удостоверением оперуполномоченного отдела по борьбе с экономической преступностью УВД Западного округа.
Снисходительно согласившись взять немного фруктов, (без наценки) я вдруг обратил внимание на продавца - это была та самая моя "любовь" 15-летней давности, только без огромного белого банта, великолепной фигурки и бездонных синих глаз...
Теперь на ней был надет засаленный тулучпик, огромные ватные штаны, валенки с калошами, полинявшая и облезшая заячья шапка, обрезанные перчатки, шлейф запаха перегара, жёлтые от табака зубы и ногти, жёсткие носогубные складки и глубокие борозды морщин на лбу. Казалось бы, вот он - час мести, торжества и триумфа! Только на той торговой точке азербайджанца Ахмеда-Оглы не было большого зеркала, как 15 лет назад в школьном вестибюле, да и мне почему-то совсем расхотелось тогда злорадствовать..."
Вячеслав Буберман