На днях в Дубае завершилась 28-я конференция ООН по изменению климата, более известная в мировых новостях под англоязычной аббревиатурой COP28 (буквенная часть расшифровывается как Conference of the Parties). Уровень ее представительства можно легко оценить по следующему списку: вице-президент США Камала Харрис, президент Франции Эмманюэль Макрон, премьер-министр Великобритании Риши Сунак, премьер-министр Индии Нарендра Моди, президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва, генсек ООН Антониу Гуттерриш, а также президенты Белоруссии и Казахстана Александр Лукашенко и Касым-Жомарт Токаев. Все эти лидеры посетили Dubai Expo City и приняли участие в работе конференции.
Общее количество участников превысило 70 тысяч человек. Российскую делегацию в этом году возглавил спецпредставитель президента по вопросам климата Руслан Эдельгериев.
На протяжении двух недель шли дискуссии по разным экологическим проектам, декарбонизации, сохранении биосистем в изменившемся мире, атомной энергетике и зеленом переходе, а также по многим другим вопросам. Благо, современная климатическая повестка достаточно глубоко проработана и позволяет найти темы для разговора даже не на две недели, а на все двадцать, причем в плотном режиме.
Углеродная нейтральность
Ключевой вопрос, впрочем, всем был известен заранее – достижение углеродной нейтральности в обозримой перспективе. Главный камень преткновения – это сроки и механизмы, которые всеми сторонами видятся по-разному. Наиболее радикальный вариант подразумевает полный отказ от ископаемого топлива, причем достаточно быстрыми темпами. В последние дни саммита шло ожесточенное сражение за то, какая формулировка будет принята – с жестко прописанными этапами или без них.
Российская позиция здесь достаточно толерантная, о чем в очередной раз напомнил в рамках конференции замминистра экономического развития Владимир Ильичев: «Мы выступаем за технологическую нейтральность — подход, который не зависит от технологий и предполагает использование различных решений по декарбонизации».
В итоге 13 декабря была принята сдержанная резолюция, в которой говорится о «сокращении как потребления, так и производства ископаемого топлива справедливым, упорядоченным и равноправным образом с целью достижения углеродной нейтральности к 2050 году, до или около этого срока в соответствии с научными данными».
Здесь не указаны этапы и механизмы, а также нет требования полного отказа от ископаемого топлива. Именно изъятие этого требования из финальной резолюции привлекло внимание мировых СМИ и подается в формате сенсации. Однако это не противоречит углеродной нейтральности, поскольку таковая, при необходимости, может быть достигнута с помощью технологий улавливания и хранения углерода. Именно поэтому целый ряд стран – как нефтедобывающих, так и имеющих крупную промышленность – протестовал против тотального запрета на углеродные ресурсы. В их числе блок арабских стран во главе с Саудовской Аравией.
На особой позиции стоит Индия, которая вообще не только не собирается сокращать добычу угля к 2050 году, но и планирует наращивать ее. Так что 3 декабря, в рамках одного из заседаний саммита, она наотрез отказалась от участия в соглашении о развитии возобновляемых источников энергии, подписанном 118 странами.
У России, напомним, есть свой план по достижению углеродной нейтральности, рассчитанный на срок до 2060 года. Он указан в Климатической доктрине, которая была утверждена указом президента в октябре текущего года. Ближайший ориентир, прописанный там, это отметка в 2162,4 млн тонн CO2-эквивалента – до нее надо снизить выбросы парниковых газов к 2030 году. Огромная роль в этом плане отводится развитию атомной энергетики – доля АЭС в общей генерации должна в 2045 году достичь 25 процентов.
Глуши машину
Давайте перейдем от общего к частному. Что интересного на 28-й конференции ООН по изменению климата обсуждалось касательно судоходства? В первую очередь нужно обратить внимание на так называемый «2030 Shipping Pact for People and Nature», который был презентован на саммите. В русскоязычных медиа пока не утвердилось мнение о том, как правильнее переводить это название, поэтому предлагаем «Пакт о судоходстве для людей и природы к 2030 году» или «Пакт о судоходстве – 2030».
Основой для пакта стал доклад, где подробно расписаны угрозы для Мирового океана: подводный излучаемый шум, рост транзита судов, выбросы сажи (черного углерода), столкновения судов с морскими животными, сброс якоря (с повреждением донных экосистем), выбросы парниковых газов, загрязнение воздуха, пластиковое загрязнение, световое загрязнение, сброс льяльных вод, слив воды из скрубберов, разливы нефти, потери в море контейнеров, небезопасная утилизация судов, биообрастание, сброс балластных вод.
Процитируем фрагмент оттуда, посвященный этим проблемам в конкретном выражении:
«На долю судоходства приходится почти 3% глобальных выбросов парниковых газов (ПГ), из которых пятая часть приходится на сажу (черный углерод), оказывающую непропорционально большое воздействие на Арктику. Примерно 15% от общего объема глобальных выбросов NOx (оксиды азота) пришлось на судоходство в 2015 году, что привело к тысячам преждевременных смертей в прибрежных районах. На судоходство приходится от 60 до 90% вторжений экзотических видов на новые территории, и всего за один год (2018) , согласно сообщениям, со 178 судов в Балтийском море было сброшено около 190 миллионов кубометров промывочной воды для скрубберов.
Столкновения затрагивают по меньшей мере 75 морских видов , включая морских черепах, пингвинов и тюленей. Более 120 миллионов тонн сточных вод и «серых стоков», содержащих бактерии, микропластик, загрязняющие вещества и патогенные микроорганизмы, были произведены судами в прибрежных районах Китая всего за шесть месяцев. Более того, подводный уровень излучаемого шума (URN) удвоился в некоторых частях Арктики за 7-летний период, 2013-2019 гг., а в мировом океане в период 2014-2019 гг. около 90% нефтяных пятен находилось в пределах 160 км от береговых линий, при этом 21 полоса пятен высокой плотности совпадала с судоходными маршрутами».
Большая часть из перечисленного уже регулируется разными конвенциями, включая MARPOL. Напомним, что существует стратегия по сокращению выбросов парниковых газов с судов, принятая в апреле 2018 года Международной морской организацией (ИМО). По ней необходимо сократить к 2050 году общие годовые выбросы на 50% по сравнению с показателями 2008 года. Причем сокращение на 40 процентов должно быть достигнуто уже к 2030 году. С 1 января 2023 года уже начали действовать новые требования МАРПОЛ по определению индекса достигнутой энергоэффективности существующих судов (EEXI); и эксплуатационные требования к снижению выбросов на основе нового индикатора углеродоемкости.
Однако до сих пор главными инструментами для достижения этой цели считались повышение энергоэффективности судов, а также внедрение новых технологий и применения топлива с низким или нулевым содержанием углерода. Ключевая же идея «Пакта о судоходстве – 2030» сводится к ограничению скорости судов в Мировом океане, которое рассматривается в качестве один из действенных способов выполнить намеченные требования.
«Снижение глобальной скорости флота на 10 % может привести к существенному снижению выбросов парниковых газов на 13 % и увеличить вероятность достижения целевых показателей по выбросам парниковых газов до 23%; это сокращение может привести к снижению подводного шума на 40% и потенциальному снижению риска столкновений с судами на 50%», – поясняют авторы доклада. При этом планка в 10 процентов ими считается очень скромной, в идеале предлагается снизить скорость на 25 процентов уже к 2030 году. На четверть!
«Пакт о судоходстве – 2030», отметим еще раз, пока только представлен общественности и экспертам. Но очевидно, что в таком виде он вряд ли будет принят. Вопрос сроков прохождения маршрутов для подавляющего большинства операторов является критичным и тут на их понимание вряд ли можно рассчитывать.