Я ударил дочку один раз в жизни. Она говорит, что не помнит, а я запомнил на всю жизнь. И я бы хотел всегда и со всеми поступать именно так, как тогда. Но, увы, не получится.
Дочке уже примерно четыре. Большая девочка. Я сижу разговариваю с мамой, а она пытается меня отвлечь. Подойдёт, тихонько шлепнет, и убегает. Типа, давай в пятнашки.
Наверное, это можно объяснить ревностью, а может быть, что-то ещё, но я не могу бросить разговор с мамой и заняться игрой. Значение мамы никогда перед дочкой не пытался специально принизить, демонстративно мамой пренебречь. Ребёнку очень нужна мама! И мама сама оставит детские воспоминания. Достойные, или нет, от неё зависит.
А разговор с мамой серьёзный, важный, и его надо закончить. О чём - не помню. Нормальный деловой разговор, насколько он вообще может быть нормальным при натянутых отношениях. И дальше произошла эта история на пять минут, к которой я буду обращаться всю жизнь.
Дочка подходит, снова тихонько дергает меня за руку, и убегает.
- Доча, перестань.
Она снова подкрадывается, шлепает - "пятнает" и убегает.
- Доча, нельзя!
Снова пауза, подскок, шлепок, отскок.
- Доч, не сейчас!!
Проходит полминуты. Хахаха, подскок, шлепок.
- Я серьёзно говорю, перестань.
-Хахаха
Снова подскок, шлепок. А разговор с мамой продолжается.
- Я стукну.
-Хахаха.
Опять скачки и пятнашки.
- Я стукну, будет больно!
"Пятнашки" продолжаются. Ударил по руке. Не больно, конечно. Скорее, обозначил удар. - Хахаха.
И вот тут появляется то самое чувство, о котором и речь. Я должен сделать больно. Как доктор. Ей нужно это лекарство. Больно, но не слишком. И я переживаю это, как удар по себе. Я помню это чувство! У меня есть тревога, беспокойство, сочувствие и нет никакой злости. Просто: НАДО.
Ударил посильнее. Дочка остановилась, задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. И снова:
- Хахаха.
Я смотрю на неё, она на меня, и никто не уступает. Ей нужен этот урок, и мне нужен этот урок. Ей надо знать границы дозволенного, а мне - не бояться быть, когда надо, "плохим" папой. Не бояться испортить отношения, даже когда в них вложено столько чувства, сил, времени, не говоря уже о такой мелочи, как деньги.
И я ударил сильнее... Потом, уже много лет спустя, вспоминал, сколько же я сделал поедупреждений. Получалось от семи до десяти раз, с нарастанием угрозы. Если б так можно было всегда! Но во взрослой жизни так невозможно. После третьего предупреждения на тебя уже перестанут обращать внимание, а наращивать угрозы нет возможности. Либо уже сделай что-нибудь, либо не пи&ди.
У меня дочка - замечательный человечек, и это не только моё мнение. Ей хватило одного такого урока. Нам хватило...
А вот тёщенька никогда дочу не наказывала, переваливала это на других.
- Папа! У вас дочка плохо вела себя сегодня. Накажите её!
- Нет, Ядвига Вальпургиевна (личные данные тёщи изменены - авт.)! У меня она ведёт себя хорошо. А у вас провинилась - вам и разбираться.
Я-то тещины хотелки сразу отбил, а вот мама - по глупости, по наивности, частенько выступала исполнителем наказаний.
Я уже говорил, что перед моим приходом обстановка нагнеталась. Мало того, маме понравилось наказывать дочку при мне. Я уже пришёл, а у них, якобы, ещё старые тёрки. И ладно бы, если б только крики и ругань, а тут смотрю: бывшая дочку бьёт. Ну, нет! Если заноза - моя проблема, то и наказание - моя проблема, если уж я пришёл.
Сначала словами, а потом я подставил руку под тот ремень, которым мама собиралась воспитывать послушание. И руку как обожгло! Ремень-то узенький и тяжёлый, от фотоаппарата. Он не бьёт, а стегает. Я встал между женой и дочерью, задыхаясь от ярости:
- Больше. Ты. Её. При мне. Бить не будешь.
Я могу твёрдо сказать. Они это знают. И руки мои нужны, и время, и деньги. Ну, и я свой должок дочке тоже отдал, как и она мне - свой. И мы не просто квиты, мы - вместе.