-Сергей Николаевич, вставайте, вставайте! Товарищ майор! Там фотографируют всех. ФАтограф приехал, он у нас в штабе был, пока мы в гаубичный полк ездили, а сейчас в штабе 918 полка, а потом в санчасть, пойдемте, карточки сделают. На память, очень надо!- ординарец тормошил Сергея.
Курганников встал. Только уснул - и на тебе, переться за три километра по холоду, но фотографироваться нужно. Можно карточку жене послать и ребятишкам, пусть радуются.
-Сейчас, сапоги почищу, -Сергей начал натягивать галифе.
-Не надо сапоги, там почистим, а то ведь уедет -не догоним,- Петька протягивал Сергею китель, уже нацепив на него медали, - а у Вас масло есть, а то до кухни далеко бежать?
-На кой тебе масло, - натянув сапоги и взяв китель, спросил Сергей, -что-то я не проснулся,( какое масло? Блины что ли собрался печь?, вроде в полк бежать надо, а тут масло подавай.)-На полке за чайником стоит,- машинально продолжил Сергей.
-Да я свой ППШ натру, ну приклад, пусть блестит на фотокарточке,–сказал Петька, засовывая в один сапог щетку для сапог, а во второй бутылку с маслом, завернутую в тряпку. Вышли на улицу, Сергей даже не успел застегнуть шинель, но вроде не холодно, и сквозь облака проглянуло солнце. Было около полудня, сколько я не спал, сутки, двое, нет, приду после фотографирования и спать. Хотя бы часа три, а лучше четыре или пять. После длительных боев начинался самый ад в работе, посчитать потери, сколько убитых, раненых, больных, обмороженных, сколько пропало без вести, сколько не боевых потерь. Сколько из них офицеров, сколько сержантов, сколько рядовых . Тоже по приданым частям, ладно, сейчас одна штрафная рота. И если даже командиры подразделений давали ежедневную информацию , или пытались давать, все равно надо все сложить, свести в таблицы, за день, за десять дней, за период операции. Все проверить, если надо - убедиться лично. А еще лошади, сколько убито. А потом потери в вооружении и технике: винтовки, пулеметы ручные, пулеметы станковые, ППШ и ППД, минометы, пушки, рации, автомашины. Потом выяснить потребности и все восполнить до новой операции -это далеко не весь перечень этой работы на войне. А совсем скоро дивизию перебрасывают на новый участок. Еще и раздельно: технику и обозы своим ходом, а личный состав поездами. Сразу вспоминается Полоцк и роковая ошибка, когда полки шли ночными переходами налегке к границе, а техника, пушки, снаряды, ждали составы для переброски, но так и не дождались - началась война.
Шли быстрым шагом, на улице никого не было, почти все дома в Пруссии выглядели брошенными, хотя кое-где еще были люди, но они не выходили на улицы, и определить, есть ли кто в доме, можно было по дыму из печных труб. Курганников шел твердым шагом, широко расставляя ноги, снега почти не было, да и лужи неглубокие. Петька еле поспевал, иногда переходя с шага на легкий бег.
-Сергей Николаевич, а Вы давно воюете?- вдруг спросил Петька.
-С финской,- ответил Сергей.
-Сергей Николаевич, а почему у офицеров наших почти у всех «ТТ», а у Вас «Наган»?- опять спросил Петька.
-Я, Петька, в армии с 29 года, привык к нагану.
-Сергей Николаевич, а Вам страшно бывает? -не унимался Петька.
Сергей встал. Петька чуть не уткнулся ему в спину.
-А тебе Петька бывает страшно на войне? -спросил Сергей, да так, что Петька вытянулся по стойке смирно и сказал:
-Так точно товарищ майор. Бывает.
-А когда? -более спокойно спросил Курганников.
-Ну, когда бомбят, когда под артобстрел попадаешь –тогда страшно.
-Вот и мне тогда страшно. А ты че меня сегодня вопросами замучил, а? Что случилось-то? Пошли.
-Да мы вот тут сегодня фотографироваться будем. Все с медалями, орденами, а у меня нет. И когда получу, неизвестно, -вздохнул Петька.
-Ах, вот в чем дело. Денщику медальку надо? Так тебе, милый-друг в разведбат надо , а не ко мне. Я думал, возьму паренька, глядишь от пули уберегу, живой будет, а ему подвигов подавай, ну завтра пойдешь в разведбат, возьмешь «языка», а лучше офицера штаба. И вот медаль.
-Не надо меня в разведбат, никуда не надо, я с Вами хочу,- взмолился Петька.
-Ты, запомни, тебе после войны жить нужно, строить, детей растить, землю пахать, заводы восстанавливать, а куда ты в атаку , да не обученный, ты же с 25 года, ты пороху не…-распылялся Сергей, но вдруг осекся на полуслове.
Дверь ближайшего к ним дома открылась, и на крыльце появился немецкий офицер. Петка бросился в сторону, плюхнулся в землю у какой-то кучи, взял автомат на изготовку и передернул затвор. Дверь за немцем стала закрываться, Сергей успел заметить в проеме женское платье и голову ребенка, прежде чем захлопнулась дверь. Немец был в парадной форме, в фуражке, на солнце черным антрацитом блестели сапоги и перчатки, в левой руке он держал какую-то трость, а в правой белый платок.
-Не стрелять!- вполголоса скомандовал Сергей.
Немец, медленно поднял руки вверх, на уровень головы, и Сергей понял, что в левой руке немец держит шашку(узкую саблю) в ножнах, а не трость. Кобура расстегнута. Офицер медленно пошел навстречу майору. Ох и высок был немец, у Сергея рост сто восемьдесят, а этот почти на голову выше.
Сергей никогда раньше такого не видел, нет, пленных немецких офицеров он видел сотни, даже иногда присутствовал на допросах. Но все пленные немцы до этого были понятны и жалки. Ничего, кроме отвращения, они не вызывали, кто-то из них истерил и кричал «хайль», кто-то молил о пощаде, кто-то просто молчал как рыба, но все они были как загнанные звери, а этот нет. Этот был красив. Он шел навстречу Сергею медленно, с достоинством, высоко подняв голову, шел, как будто задумавшись над чем-то. Сергей понял, немец считает шаги и ждет пулю, ну-ну жди, не дождешься. Петька поднялся с земли, не опуская автомат отряхнул левое колено от грязи и внимательно смотрел за происходящим. Офицер подошел почти вплотную и протянул шашку, не опуская правой руки с белым платком. Сергей взял клинок в черных ножнах, немец пальцем левой руки показал на кобуру, Сергей взглянул на Петьку, тот быстротой молнии подскочил, вытащил пистолет и передал майору. Сергей машинально сунул пистолет в карман галифе.
Петька понял: сфотографироваться не получиться, и такая досада его взяла, вот и майора разбудил, уговорил и полдороги прошли- и на тебе явление.
-Хоть офицер-то ценный? -спросил Петька.
-Артиллерист, видишь петлицы красные.
Петька смотря в землю предложил: «А может…» и посмотрел на Сергея. Курганников вопросительно повернул головой.
- Я пошутил,- тут же ответил Петька. Курганников довольно крякнул. Хорошо, когда понимаешь ординарца с полуслова, а он тебя с полувзгляда.
-Ладно пошли в штаб. –и Сергей пропел свою любимую -У меня такой характер, ты со мною не шути.
По дороге немец заговорил
-Ich konnte nicht. Sie müssen verstehen, dass ich wie Sie meinen Eid abgelegt habe. Aber ich konnte es nicht, es gibt eine Frau und Kinder. An ihnen konnte ich nicht. Ich dachte, ich hätte gehofft, Sie würden mich töten. Aber nein. Wir müssen Gefangenschaft und Schande überstehen. Aber das ist wahrscheinlich besser, als vor den Augen der Kinder eine Kugel in die Stirn zu schießen. Oder vielleicht komme ich wieder zu ihnen.…*
-Товарищ майор, а что немец говорит, Вы понимаете? -спросил Петька приблизившись к Сергею.
Курганников немного знал немецкий и общий смысл речи был ясен, но вникать в подробности не очень хотелось, да и зачем?
-Про жизнь говорит, про смерть, про жену и детей. Нет, понять его конечно можно, но понять его и нельзя -филосовски подытожил Сергей.
- одним словом «немец».
Так и вошел Курганников в штаб дивизии в расстегнутой шинели в кителе с медалями и с шашкой в руке, а за ним долговязый немец весь с «иголочки», и ординарец, немного грязный, но с ППШ. Нач. штаба был на месте:
-Ты же спать пошел, Сергей Николаевич, что случилось-то? –видя эту живописную картину спросил полковник Смирнов еле сдерживаясь от смеха.
-Да вот пошли с ординарцем сфотографироваться в 918-й, а тут немец этот сдаться решил, товарищ полковник. Уж пол дороги прошли,- доложил Курганников.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
*-Я не смог. Вы офицер должны понять, я как и вы давал присягу. Но я не смог, там жена и дети. При них я не смог. Я думал, я надеялся, что вы меня убьете. Но нет. Придется пережить плен и позор. Но это наверно лучше, чем пустить пулю в лоб на глазах у детей. А может я еще вернусь к ним…
-Ну немец- это хорошо, а на кой вы в 918-й поперлись, фотограф-то час назад из санчасти приехал, сейчас обедает в соседнем доме, идите туда фотографируйтесь, –еле сдерживаясь, сказал нач. штаба. Курганников повернулся к двери, где только что был Петька, а его там нет, как услышал про фотографа -испарился, он просто исчез. Да, далеко пойдет мой ординарец.- подумал майор- Особенно, когда Федор с госпиталя вернется.
- Петька мой немца взял, тот сопротивления не оказывал, на ординарца офицера оформи –попросил он Смирнова.
-Ладно. Сделаем, сфотографируйся и поспи, а к 20 часам мне нужны сведения о трофеях за февраль и март месяц. Сам понимаешь, сейчас под Берлин перебросят, потом концов не соберешь.
-Товарищ полковник, за февраль можно, а за март еще не все сосчитали, только завтра обещали данные дать.
-Хорошо, только за февраль, и еще тебя Алешкевич искал. Можешь его с орденом поздравить.
- Давно пора.- Ладно пойду. Разрешите идти?...
На крыльце Сергей чуть не столкнулся со своим заместителем. Майор Алешкевич Николай Афанасьевич был моложе Сергея на десять лет, но в дивизии служил с августа 1941 года, был ранен. В 44 году получил медаль «За боевые заслуги» и орден «Красного Знамени». А сам был родом из Белоруссии.
-Сергей Николаевич, а я Вас везде ищу. Там фотограф приехал, пойдемте фотографироваться.
- Куда идти? – с юмором в голосе спросил Сергей. – Да, поздравляю с орденом. Когда будем обмывать?
- Да в столовой всех фотографируют, а обмоем после вручения.
Сфотографировавшись, Курганников добрел до своей комнаты, снял китель, бросил шашку на стол; данные о трофеях у него были готовы, значит, есть пять часов для сна. Но если Петька разбудит раньше, то точно пойдет служить в разветбат.
