В 1860-х гг. в ходе проведения крестьянской реформы имение было поделено на две части. Усадьба и территория, расположенная южнее её, в том числе ныне существующий Алтуфьевский (Верхний) пруд, остались у Н. А. Жеребцова. Нижний пруд, который до настоящего времени не сохранился, а также все северо-восточные алтуфьевские земли перешли к местным крестьянам, получившим статус «временнообязанных».
В 1868 г. после смерти Н. А. Жеребцова его вдова продала Алтуфьево «жене подполковника» Глафире Ивановне Алеевой. Однако имение принадлежало ей всего несколько лет. Уже в 1872 г. Алтуфьево приобрела у Г.И. Алеевой за 18 тыс. руб. Мария Яковлевна Лачинова. Её надгробие — плита из серого мрамора с надписью — сохранилось у алтуфьевской церкви. Там же находится аналогичное надгробие Александра Емельяновича Лачинова, возможно, мужа владелицы, без дат жизни.
В составленной членами Общества изучения русской усадьбы книге «Памятники усадебного искусства. I. Московский уезд» (М., 1928) владельцем Алтуфьева в 1884—1888 гг. значится Н.В. Корф. Судя по инициалам, скорее всего, это барон Николай Васильевич Корф, бывший председателем Комиссии бесплатного снабжения беднейших школ книгами Общества распространения полезных книг.
Небольшая часть имения, находившаяся за пределами усадьбы перешла к полковнику Нилу Петровичу Беклемишеву, бывшему командиром Староингерманландского пехотного полка и кавалером ордена Георгия IV степени. По-видимому, на своей земле он выстроил дачу.
На рубеже XIX—XX вв. Алтуфьево унаследовали сыновья Г. М. Лианозова. В 1903 г. Лианозовы продали имение организованному для его эксплуатации обществу, в котором преобладали «лица интеллигентных профессий». Территория, находившаяся юго-западнее усадьбы, была использована для строительства дачного посёлка, получившего название Лианозово. (Подробнее об этом в одной из моих прошлых статей). Поскольку она была разделена на 230 участков по 800 руб. каждый, то будущих дачевладельцев в газете «Московский листок» иронически назвали обществом «восьмисотрублёвых помещиков». На каждом таком участке было разрешено строить не более двух дач, поэтому лица состоятельные старались приобрести несколько участков.
В 1970-х гг., когда началась застройка Алтуфьева и Лианозова современными многоквартирными домами, некоторые улицы по традиции получили «лианозовские» названия, но поменяли свои исторические места. Улицы Мелиховская, Пришвина и Мурановская, Шенкурский проезд, названный по городу Шенкурску Архангельской области, существуют до настоящего времени, но имеют другие траектории и границы. Все лианозовские дачи, за исключением одной, были снесены. Частично их территорию занимает Лианозовский парк культуры и отдыха, в состав которого вошёл и парк посёлка Лианозово.
Усадьба Алтуфьево незадолго до Первой мировой войны была переоборудована под частный пансион, круглый год обслуживавший состоятельных москвичей. Его основательница, вдова генерал-лейтенанта Татьяна Михайловна Унковская, успела даже выпустить небольшую рекламную брошюру с видами усадьбы.
Благодаря своему гигиеническому устройству, возможности иметь диетический стол, пользоваться лёгким водолечением, пансион «Алтуфьево» может вполне удовлетворить не только здоровых людей, ищущих комфорта городской жизни при деревенской тишине и покое, но и людей, нуждающихся в отдыхе и правильном режиме под наблюдением своего врача», — писала она.
Пансион Т. М. Унковской, рассчитанный на обеспеченных лиц интеллигентных профессий, ещё не ставших владельцами собственных усадеб или дач, пользовался заслуженной популярностью. Пансионеры жили в нём на всём готовом, экономя на прислуге, работая, развлекаясь и отдыхая. Устраивались различные игры, прогулки по соседним усадьбам, катанья на лодках и купание в пруду и т. п.
Зимними забавами отдыхающих были катание на коньках и хоккей. В большом зале бывшего господского дома, в котором был устроен пансион, стоял рояль, которым все желающие могли пользоваться. В гостиной можно было ознакомиться со свежими газетами и журналами, а также воспользоваться местной библиотекой, состоявшей из примерно тысячи книг образовательного характера и беллетристики на русском, французском и английском языках. К услугам пансионеров были медицинская помощь периодически наезжавшего в усадьбу врача и фельдшерицы-массажистки.
Кормили в пансионе «Алтуфьево» достаточно хорошо и сытно. По свидетельству самой Т. М. Унковской, «стол в пансионе поварской, обильный и разнообразный. Молочные продукты доставляются из соседней фермы "Вешки" Московского общества сельского хозяйства. При желании можно иметь стол диетический, вегетарианский, диабетический, подагрический, для тучных и исключительно молочный».
Господский дом сразу же после Октябрьского переворота занимала больница, устроенная на базе санатория. Его книжное собрание в 1918 г. было ликвидировано и распределено по библиотекам Подушкинской волости Московского уезда, в состав которой тогда входили Алтуфьево и Лианозово (вскоре она вошла в состав Хлебниковской волости, которая затем была переименована в Коммунистическую).
В 1980—1990-х гг. в здании находилась фабрика Общества спасения на водах; сменив ряд арендаторов, в настоящее время оно передано местному приходу для устройства богадельни.
После Октябрьского переворота многие лианозовские дачи были муниципализированы. Среди них были и, по терминологии тех лет, так называемые «дачи барского типа», т. е. «дачи, обладающие одним из следующих признаков: оборудование удобствами (водопровод, ванна, электричество, отопление и т. п.); наличие специальных служебных построек (конюшня, гараж и т. д.); наличие садов, парков, угодий и т. п.; роскошная отделка помещений и т. п.». Жилищный кризис в Москве привёл к изменению функций посёлка. Из чисто дачной местности он постепенно стал превращаться в место расселения москвичей, которым было негде жить в городе. Так, в 1926 г. в Лианозове уже проживало около 900 чел.
Во время нэпа в посёлке любили снимать дачи разбогатевшие нувориши, из-за чего выросла цена на сдаваемые жителями на лето дачи приезжим. «...На повороте идущей от станции лесной дороги начинаются дачи пос. Лианозово... В прекрасном смешанном лесу хорошо распланированы около 100 дач затейливой архитектуры, с крытыми верандами и балконами. На пруду купанье и катанье на лодках. Местность довольно сухая» — так описано Лианозово в справочнике «Дачи и окрестности Москвы», увидевшем свет в 1928 г. «Цены на дачи очень высокие; нередко дача сдаётся по 500 р. за сезон. Есть кооператив, пекарня, клуб, кино, библиотека и спортивная площадка. Ближайшая больница — в 1 км, в Алтуфьеве. У станции стоянка извозчиков».
Экзотика «нэповского» Лианозова нашла своё отражение в знаменитом романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Одному из его героев Никанору Ивановичу Босому снится, что он попадает в «театр», где всем присутствующим предлагают сдать валюту, и его сосед, вынужденный пойти на это, мотивирует это следующим образом: «Эх, кабы не гуси мои! У меня, милый человек, бойцовые гуси в Лианозове. Подохнут они, боюсь, без меня. Птица боевая, нежная, она требует ухода... Эх, кабы не гуси!»
На территории бывшего имения после проведения коллективизации находились пахотные земли колхоза «Красная нива», а также учреждения ГУЛАГа, обеспечивавшие строительство канала Москва-Волга. В 1930-х гг. село Алтуфьево насчитывало около 70 дворов; от Москвы того времени оно располагалось довольно далеко, и дачников здесь было немного, тогда как находившееся у железной дороги Лианозово превратилось в значительный промышленный центр, сохранив при этом, но в меньшей степени, функции жилого спутника Москвы. Тогда, в 1935 г., недалеко от посёлка был основан пассажирский вагоноремонтный завод (ныне Лианозовский электромеханический завод). Рядом с ним появились непрезентабельные бараки «Соцгородка», в которых жили рабочие и строители.
Середина XX в. ознаменовалась возникновением так называемой «Лианозовской группы» — компании талантливых и по преимуществу молодых художников, творчество которых стало одним из наиболее заметных явлений послевоенной советской культуры. История Лианозовской группы остаётся практически неисследованной: кого считать её участниками, сколько их вообще было, и с чего началось это движение — со знакомства поэта г. Сапгира с художником Е. Л. Кропивницким (конец 40-х гг. XX в.) или с переезда зятя Е. Л. Кропивницкого художника О. Рабина в барак в Лианозове (1958), где он начал устраивать домашние выставки неофициальной живописи. Не меньше вопросов возникает с определением расположения этого барака, который находился либо на месте жилых домов у железнодорожной станции Лианозово, либо ближе к соседней станции Марк на территории промзоны. Ясно одно: в Лианозове началось всё московское неофициальное искусство, там впервые были выработаны и сформулированы те эстетические идеи, которые позднее сформировали не одно поколение знаменитых поэтов и художников.
Почти одновременно с началом деятельности «лианозовцев» Алтуфьево и Лианозово вошли в черту Москвы, новой границей которой стала Московская кольцевая автодорога, урезавшая территорию усадьбы с севера и ставшая её новой границей. Тогда в состав столицы вошло сразу достаточно много населённых пунктов. Поэтому в городе появилось значительное число магистралей, носивших одинаковые названия и расположенных в самых разных концах города. Бесчисленные улицы Ленина, Горького, Пушкина и т. п. вносили путаницу в сложившуюся городскую топонимику, что привело к серии очередных переименований. Поэтому с середине 1960-х гг. в Лианозове Дорожная улица стала называться Костромской, Центральная — Мелиховской по подмосковной усадьбе Мелихово, в которой жил А. П. Чехов, Советская — Мурановской по другой подмосковной усадьбе Мураново, связанной с именем поэта Е. А. Баратынского, Садовая улица получила имя знатока русской природы писателя М. М. Пришвина и т. п. Большинство этих названий, конечно, оказались искусственными, т. к. ни А. П. Чехов, ни М. М. Пришвин, а тем более Е. А. Баратынский не имели никакого отношения к этой местности.
