8 ноября 2022 года в нашей семье неожиданно появились еще два малыша: Матвей и Данил. Это родные братья, с которыми произошла ужасная история, об этом я рассказывала в своих записях раньше
Читать историю Елены Игнатовской
Прошел год, дети в семье, и все у нас в порядке, вернее все так, как обычно бывает во время адаптации.
Проблем много, и они были ожидаемыми, дети травмированы и довольно сильно: пережить предательство матери (а это было именно предательством), детский дом, несколько возвратов бывает очень сложно как самым маленьким, так и ребятам постарше.
Эти фотографии обоих ребят нам прислали из опеки, посмотрите:
Моя сложная адаптация стала для меня немного шокирующей, но тоже вполне ожидаемой, ведь младший мальчик Даня оказался ровесником Андрюши, а его я воспринимаю как кровного ребенка, началось соперничество за мое внимание.
Мое сравнение двоих детей. Андрей долгое время напоминал Данилу, что я не его мама, и у него есть своя. Даня, в свою очередь, не помнил кровную мать, но помнил первого опекуна, с которым прожил несколько месяцев, рассказывал про их совместную поездку на море, про то, как он любит «маму», сокрушался, что она его не любит, потому что он плохой. Очень горько от того, что даже в 4 года, ребенок способен сделать такие выводы на основании отношения к нему взрослых людей.
Малыш очень много истерил, плакал, падал, валялся по полу, катался из стороны в сторону, бился головой, начинал задыхаться. Казалось бы, мне нужно пожалеть и приласкать ребенка, но во мне рождалось только желание дистанцироваться, не видеть и не слышать его, он меня очень раздражал. Хотя изначально оба мальчика мне нравились и внешне, и в целом.
А ведь психологи советуют принимать в семью детей, к которым есть симпатия. И вроде бы все правильно, но не всегда помогает. Особенно, когда в семье много детей. Похожие чувства испытывал и мой муж, но он старался через силу дать малышу то, что ему нужно, а именно ласку и заботу.
А я не могла, даже заставить себя было очень сложно. Хотя Даня очень симпатичный, трогательный и нежный мальчишка, постоянно нуждается в тактильном контакте, бесконечно признается в любви, любит делать мне прически, гладить меня по рукам и щечкам, целовать. Он как-будто бы старается «залюбить» меня так, чтобы уж точно не отвезла обратно.
На самом деле это очень грустно, что я в тот момент не могла ответить ему настоящей взаимностью, играла роль, чтобы не ранить, но не любила. Видимо, всему свое время. Хорошо, что я это уже знала и очень часто себе напоминала об этом в процессе адаптации.
Прошло где-то полгода и я потихоньку начала принимать Данила, и тут, как гром среди ясного неба, началась адаптация Матвея, не наша к нему, мы его очень легко и тепло приняли, причем все, даже старшие братья, а его к нам.
Матвей начал «чудить», как и полагается травмированным детям, а мы-то думали, что это все прошло мимо нас, не ребенок, а подарок нам достался. То, что обычно дети делают в самом начале, по прошествии «медового месяца», он начал делать только спустя 8 месяцев: еда под подушкой и в ящиках с книгами, порезанные и испорченные новые вещи, воровство, побеги из дома и т. п.
И снова я обратилась за консультацией психолога в фонд «Измени одну жизнь», и, как уже повелось, получила то, что нужно было именно тогда — поддержку и такой простой, но такой дельный совет. Вот вроде бы я уже многое и знаю, и понимаю сама, но помощь специалиста в моменте бывает просто бесценна. Спасибо вам за это!
Проблемы с учебой у Матвея, конечно, есть, но они не такие страшные, чтобы о них говорить отдельно, да и если учитывать то, с какими сложностями мы сталкиваемся в процессе обучения Александры, то у Матвея их и вовсе нет, ну, не выучил таблицу, не справился с контрольной, ну, пишет как «курица лапой», а чего мы хотели?!
Весь первый год обучения ребенок катался от мамы к цыганам, потом в детский дом, от одного опекуна к к другому, а потом и третьему, то есть, ко мне. Какая там учеба, какие знания, какая таблица умножения, какая каллиграфия?! Спасибо, что не двоечник и с ума не сошел!
Все те проблемы, с которыми мы столкнулись во время адаптации, вполне себе классические и решаемые. В самом начале пути я говорила, что Матвейка — подарочный ребенок, и сейчас я абсолютно согласна с собой, нет ничего такого, что казалось бы ужасным в его поведении, как в поведении приемного ребенка, проживающего свою травму.
Он очень восприимчив к беседам, переживает, если видит, что его поведение вызвало у меня неприятные чувства. С ним можно разговаривать как со взрослым, он легко находит темы для бесед с Захаром и Артемом, старшими моими сыновьями, они всегда удивляются, насколько он взрослый не по годам и рассудительный.
И Матвей, и Данил любят помогать по хозяйству, и это очень трогательно, когда они наперегонки бегут в огород, чтобы помочь мне что-то там сделать.
Данила мы в шутку зовем домовенком Кузей, он постоянно что-то где-то метет, в то время как Машу и Андрюшку заставить что-то делать или чем-то помочь очень сложно, этот за любую работу хватается сам. А ведь ему всего 5 лет!
Но самое главное для меня, как для приемного родителя, воспитывающего особых детей с очень сложным поведением, что ни у старшего, ни у младшего мальчика нет умственной отсталости!
Мне не нужен был диагноз психиатра, чтобы это узнать, я и сама уже многое понимаю, исходя из личного опыта. И это вселяет в меня надежду на что-то хорошее в будущем, веру в успех!
Родители детей с диагнозом знают, насколько иногда опускаются руки и каким беспросветным порой кажется будущее особого ребенка, да и свое собственное, несмотря на те титанические усилия по его развитию и абилитации, которые прилагаются.
В какой-то степени эти два малыша стали моим ресурсом на сложном пути приемного родительства, ведь с ними я вижу результат своей деятельности, они меняются, становятся спокойнее, увереннее, их развитие не стоит на месте, они проживают свою травму и потихоньку становятся нормальными детьми, а это очень важно и для них самих, и для меня.