Сумерки сгущались над западной частью королевства Тридании. В это же время на востоке, там, где море билось о стены крепости Царьгара, Солнце сливалось с горизонтом, окрашивая прибрежные воды красными цветами. За пару мгновений до заката в городе хаотично зажглось множество фонарей и лампад. В последнюю очередь, когда уже небо окрасилось в синие оттенки, осветилась единственная дорога, уходящая через леса на север. И где-то в далеке, сквозь непроглядную тьму вокруг крепости, зажегся ещё один фонарь. Он размеренно покачивался на одной из повозок, не давая лошадям свернуть с намеченного пути. Прошло немало времени, пока три повозки, две из которых показались уже в свете предвратных фонарей, добрались до врат Царьгара.
- Кто такие? - послышался со стены высокий голосок, заставивший извозчиков остановить лошадей.
- Придворные псы, что собрали со всего Королевства новый улов для вашей крепости, - ответил мужчина с первой повозки характерным только для него грубым голосом.
- Вы долго шли. Хворост уже давно ждет, - вновь отозвался тонкий голос стражника.
- Открывай врата. Больно темно тут у вас и тихо, - обеспокоено поведал бас мужчины. Было очевидно, что он осматривается.
Скрип старых засовов заставил зашевелиться сонных и уставших лошадей, а после скрежет открывающихся врат и вовсе их испугал, отчего поднялся конский ржач. Изнутри просачивался мрак Царьгара: даже встречающие скрывались за нависшими капюшонами их чёрных плащей.
- Показывай их, - приказала одна из фигур.
Басивший извозчик спрыгнул со своего места и стал показывать телеги одну задругой. Сие действо сопровождалось рассказами о сидящих там людях с мешками на головах, сквозь которые ничего не было видно. «Этот… уже год как шастает по столице. А этот…», - указывая на мужчину со шрамом на руке, - «Был недавно при службе, пока не рубанули руку. Эти… », - указывая на несколько человек во второй повозке, - «Где-то на западе строили дома. В общем их тут пятнадцать, но знаю лишь про этих».
Пересчитав, люди в плащах записали что-то на свою бумагу и разрешили ехать дальше. Медленно проезжая мимо врат, одна за другой повозки поглотились в мраке Царьгара.
Фонари, что светили здесь, были наполнены светлячками, изо всех сил старавшихся осветить хотя бы метр рядом с собой . Но даже это не спасало от кромешной тьмы, окутывающей крепость. А огонь использовался только для дела, после которого его страшились и не хотелось видеть. Повозки прошли по центру города, которым являлась большая круглая площадь, выложенная камнем. Где-то на ее краю виднелись горы сухого хвороста, а на противоположной от врат стороне стояли клетки, слегка вкопанные в землю. Басом мужчина остановил свою повозку на западном крае площади и сойдя с нее, пошел срывать мешки с заключенных. В свете фонарей наконец показалось его лицо, на котором была надета белая маска с черным крестом на лбу. Закончив обход, он скомандовал: «Приехали! Слезай с телег и становись в ряд», - и с повозок по-одному стали спрыгивать люди, разные по росту, возрасту и полу. Если кто-то из-за долгого «путешествия» сваливался с ног, плащи резко доставали палки и избивали его, пока заключенный не встанет вновь.
- Мое дело здесь окончено, - проговорил бас, залезая вновь на повозку.
- Не останешься на костерок? – вышел из-за кучи плащей тот, кто говорил с вершины стены.
- Литан! Какой человек спустился с небес и приглашает на огонек! Ещё и на такой. Да иди ты… - ответил бас на предложение и тронулся, уезжая за врата. За новой добычей.
- Ладно, - повернулся Литан к заключенным и продолжил, глубокого вздыхая через скрывавшую тяжесть маску: «Добро пожаловать в Царьгар! Вы больны. Так определил совет придворных врачевателей короля Граднии и королевства Тридании и по их указу, а также указу его преосвященства, чтобы сберечь остальной люд, вы подлежите сожжению. Огонь очистит ваши тела от скверны. Сегодняшняя ночь... Ваша последняя ночь. Надеюсь вы сможете предстать перед создателем чистыми и не очерните наш народ».
В конце этих слов к каждому из больных подошли двое плащей из толпы и, взяв их под руки, повели через площадь к клеткам. Половина шла туда, смирившись с приговором, другие же испытали «нотки» гнева и пытались вырваться, выпутаться, убежать. Но за каждое неповиновение сопровождающие избивали до полусмерти своими палками. По крайней мере их тела все равно сожгут: заживо или нет - не имело значения. Из-за кляпов во рту, которых так и не сняли по прибытию, начало ночи проходило в мычании приговорённых, пытавшихся так высказать свое несогласие с приговором. Но все же к середине все затихло, никто не мог сопротивляться сну. Особенно после такой долгой дороги.
С утра, как только наступила заря, в Царьгаре уже стоял шум. Плащи стояли у каждой клетки и били палками по решетке, таким образом пытаясь разбудить больных. Некоторые проснулись сразу и их не пришлось тащить к хворосту на площади, но часть не могли самостоятельно идти… Всё из-за того, что над ними переусердствовали вчера.
По площади обречённых вели по-одному, каждый из них, конечно же, предпринял попытку избежать указа, но пресекалось это быстро. На горе прутьев каждому отвели отдельный столб и только после этого из толпы тех же плащей вышел Литан с речью.
- Добрейше вам утро. Это последние мгновения вашей жизни, и чтобы мучения не были столь..., - он запнулся, - сильными, к вам пришёл служитель белой религии.
Из толпы вышел высокий прихрамывающий человек в белой мантии и в черной маске с белым крестом на лбу и, слегка воспевая, начал свою проповедь: «Да осветит ваш путь огонь, да очистит он ваши тела от порчи, да здравы будете вы перед создателем и духами его, да не очерните вы честь людей перед их белой башней, да взберетесь по её ступеням к небесам, да забудете все мирское, что тревожило вас». Закончив речь, он вознес руки к небесам, затем резким движением выхватил факел из рук стоявшего плаща и поджег хворост.
Огонь быстро разошелся по сухим веткам.
И вспыхнули крики враз вместе с ним…
И разносились они на километры в лес и еще дальше по морю…
Автор: Осипов И. В.
