Кулаки гл-5
Вечером мы встретились снова, и Татьяна Даниловна продолжила свой рассказ.
«До глубокой осени деревенские занимались заготовками. Такое время - день год кормит! Для взрослых, стариков, ребятишек в эту пору всегда сытно, весело, интересно и невыносимо тяжело. Хотя, тяжело было всегда. Но молодость брала своё! Она брала верх над усталостью, над не по годам взрослыми нечеловеческими испытаниями.
Мы жили верой в нашу победу. В то, что Господь защитит родных от фашисткой пули, обогреет бездомных, накормит голодных.
Мы влюблялись! Мы любили! Мы мечтали! Никто не в силах был помешать нам жить и мечтать.
Военное детство. Взрослое детство. И всё равно, - это наше детство!
Помнится, как мы с мамой, братом Серёжкой и сестренкой Валюшей собирали бруснику. Каждое утро я просыпалась и с надеждой всматривалась в темноту за окном. С нетерпением ожидала, - когда же выпадет снег и положит конец моим мучениям.
Просыпалась затемно и бежала к окну, шлёпая босыми ногами по выскобленному до бела полу: - «Выпал? Снова нет! Вот наказание-то! Скорей бы, что ли … Эх!».
Вставали рано до рассвета. В потёмках шагали к сосновому бору, за десять километров, по лесной тропинке. Кожаные чирки болтались на шее. Одевали их только в лесу, чтобы о сучки не поранить ноги. Берегли обувь – шили-то сами. Папа на все руки был мастер.
К обеду набирали полные корзины ягоды. Столько её было - ногой некуда ступить – брусника сплошным ковром по земле стелилась. Крупная, красная, сладкая с кислинкой. Королева ягод! Брусничный морс и от жара, и от цинги, и жажду утолит и силы восстановит.
На обратный путь у нас с сестрёнкой силёнок не хватало. Тяжелые корзины прижимали к земле. Выручал брат. Мы связывали плетёные ручки платками, а он перекидывал корзины через плечо. Братишка, бодро шагая, быстро исчезал из виду. А мы подвешивали мамину корзину на подходящую жёрдочку и вдвоём с Валюшкой, попискивая, кое-как тащились домой.
Дома по хозяйству управлялись наши сестрички и братик. Старшей Галочке в ту пору семь лет исполнилось, Верочке - шесть, Ниночке - пять, Володьке -девять. Когда и корову подоят, и за птицей присмотрят, и по дому как могли старались … Мамочке помогали и друг друга не забывали, – поддерживали, выручали …
Бруснику ссыпали в деревянные бочки и до морозов заливали колодезной водой. Перед самой войной папа вырыл колодец у самого дома. Вода в нём кристальной чистоты, студёная и … сладкая. Так нам казалось. На дне лёд голубыми валунами прорубь обрамляет, гул из глубины и … эхо …
Ведро коснётся воды - снизу шелест - шуга ледяная, будто занавески стеклянные, шелестит и позвякивает.
Стены лиственничными бревёшками забраны. На века строили. Он и сейчас живой, - колодец наш. Стены только почернели, а вода всё такая же - студёная, сладкая и шелест …
Самая вкусная водица на всём белом свете. Деревенские так и говорили: - «Пойдём в Данилин колодец за водицей. В неё ни сахару, ни соли добавлять не надо. В чаю она сладкая, а во щах, наоборот, солёная и по вкусу. У нашего Данилы всё ни как у людей» …
… Мама, бывало, только укажет на ягодник и бегом на работу. Ей в колхозе надо поспевать, не отстать от других. Под пристальным вниманием находились. Кулаки! Народ неблагонадёжный. Нет-нет, да напомнит кто. Не свои – свои-то знали, какие мы «кулаки» с мозолями на руках. Напоминали чужие, те что из города наведывались за порядком присматривать.
Интересно другое – после войны мы снова на «кулаков» походить стали. Манечка наша отелилась удачно. Подарила нам тёлочку волшебную, себе под стать, и бычка - тоже на загляденье. Поросятки расплодились, барашки, козочки, куры, утки, гуси, индюки. Впору снова раскулачивать …
Которые из города, всё сокрушались: - «Что за порода такая кулацкая? Откуда у них добро это берётся? Нет, этих не перековать, так и будут мошну набивать, пока не изведём их под корень».
И что ты скажешь на это?
Извели! Справились с «кулаком». Отлучили людей от земли. «Любовь Земную» сабельками посекли, штыками покололи. Осиротела землица без рук крестьянских заботливых. Коноплёй заросла, под полынью да крапивой покоится …
… Когда примораживало покрепче, ягодку процеживали и раскатывали под крышей амбара, подмерзать. Мёрзлую брусничку хранили тут же, в амбаре в тех же бочонках.
Зимой сами ели с превеликим удовольствием и на рынке, в городе Зима, торговали с лотков.
Валюше и Серёжке в городе на пропитание копеечка ой как нужна была, а денег в деревне и в помине не водилось. Приходилось брусничкой приторговывать. А куда деваться?
Как-то учительница Валюшина увидела её за «столиками» и говорит: - «Валюша, приноси свою ягодку ко мне домой, а я её учителям и знакомым порекомендую. И нам польза витаминная, и тебе лишний раз на морозе не стыть».
Мир не без добрых людей, помогали, кто чем может. Семья большая – мал мала меньше - время голодное, папы рядом нет. Изо всех сил старались.
А как иначе? Да никак. Руки опусти – и всё – конец …
… До бора десять километров, и назад десять. Лес-то вот он, сразу за околицей, а наш бор аж за десять километров. Зато и ягодка в нём на загляденье; крупная, бордовая … сладкая с кислинкой! Королева ягод!
… Татьяна Даниловна улыбнулась, обернулась на реку, потом, не отводя глаз от воды, произнесла: «Дача вот за сто вёрст от Иркутска, зато какая красота! Лес, река, небо по ночам звёздами усыпано и люди кругом хорошие. Повезло с соседями …
© Copyright: Анатолий Жилкин, 2011