Валерию Яковлевичу Брюсову – 150 лет со дня рождения (13 декабря 1873 г. – 9 октября 1924 г.). И в следующем году – сто лет со дня его смерти.
Повнимательнее бы к Брюсову надо! Всмотреться бы в него.
Только сейчас вдруг, всмотревшись в даты, увидел и осознал, каким он умер, в сущности, молодым – если брать во внимание его литературную значимость.
Он был огромен уже в начале века!
В десятые он был непререкаем!
Его воспринимали, будто ему было немыслимое количество лет и он помнил даже не Пушкина, а Вольтера.
Но, если открутить столетие, Брюсов родился в «один год» – 73-й – с Михаилом Елизаровым и Германом Садулаевым. А мы ведь, наше поколение, всё едва ли не в «молодых» ходим.
Как меняются времена!
…Я никогда не любил его холодной и рассудочной поэзии, но всегда поражался его личности.
Если распечатать дневники молодого Брюсова и дневниковые записи молодого Лимонова, а потом перемешать распечатки – потом не разберешь, где из них кто.
Молодой Брюсов (как и Лимонов) – дичайшая заряженность на успех, дичайшая работоспособность (даже большая, чем у Лимонова, – Брюсов знал дюжину языков и переводил с них), а ещё переизбыток чувственности, перехлест эротизма – с уходом в натуральное, но эстетизированное бесстыдство.
Брюсов, как и Лимонов, перепробовал в молодости самые разные наркотики, а его романы с женщинами – это отдельная тема, порой трагическая (но толковый сериал о нём точно надо снять), однако начавшаяся Первая мировая вдруг выявила в Брюсове государственника и милитариста; военкором он отправился на фронт.
Революция не просто привела Брюсова в ряды большевиков – как Блока, Есенина, Маяковского, – он вступил в партию!
…Но главное в его жизни всё равно – его литературное влияние.
После смерти Чехова и Толстого – Брюсов был в самом центре русской словесности. Влияние его было вполне сопоставимо с влиянием Максима Горького. Да и слава была не меньшей.
Почти в любых мемуарах того времени Брюсов выглядит, как демиург. Он напоминал сразу и Мориарти, и Холмса русской литературы.
Помимо стихов, Брюсов сочинял прозу (иногда отличную, часто плохую), драмы, литературную критику (умную и почти всегда точную в оценках), политическую публицистику и так далее – он работал едва ли не во всех жанрах.
В отличие от Лимонова, Брюсов увлекался другими и обожал молодых писателей – это он создал и возглавил Литературный институт, это он инициировал первое и последнее прямое поэтическое противостояние Есенина и Маяковского в одном зале – на виду у целой аудитории молодых поэтов.
…А еще вот что помню: в 14 лет я, совершенно сошедший с ума на русской поэзии, увидел в «Букинисте» города Дзержинска сиреневое советское собрание сочинений Брюсова. Я ходил смотреть на него, как на волшебство. Я даже не просил снять с полки эти тома, чтоб полистать. Они стоили то ли 50, то ли 70 рублей – безумные деньги; а я ещё ведь и о магнитофоне мечтал…
Так я и не купил тогда это собрание сочинений. И не очень жалею: некоторые мечты должны оставаться мечтами. Это собрание я встречаю иногда теперь, но даже в память о детстве – не покупаю. Брюсова надо издавать целиком – со всеми дневниками, с просоветскими статьями и стихами, которые сейчас не включают ни в одно избранное, с военными его репортажами, ну и с порнографическими стихами и эротическими рассказами – этого у него тоже полно.
И несмотря на то, что поэзия его меня трогала мало, – нельзя не признать то интеллектуальную, то музыкальную силу главных его поэтических творений.
Несколько из них я приведу.
Музыкальная сила – это про первое, конечно. А дальше сами разберётесь.
ВСТРЕЧА
Близ медлительного Нила,
там, где озеро Мерида,
в царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила,
как Озириса Изида,
друг, царица и сестра!
И клонила пирамида
тень на наши вечера.
Вспомни тайну первой встречи,
день, когда во храме пляски
увлекли нас в темный круг,
Час, когда погасли свечи
и когда, как в странной сказке,
каждый каждому был друг,
Наши речи, наши ласки,
счастье, вспыхнувшее вдруг!
Разве ты, в сияньи бала,
легкий стан склонив мне в руки,
через за’весу времён,
Не расслышала кимвала,
не постигла гимнов звуки
и толпы ответный стон?
Не сказала, что разлуки –
кончен, кончен долгий сон!
Наше счастье – прежде было,
наша страсть – воспоминанье,
наша жизнь – не в первый раз,
И, за временной могилой,
неугасшие желанья
с прежней силой дышат в нас,
Как близ Нила, в час свиданья,
в роковой и краткий час!
КАМЕНЩИК
– Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
– Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.
– Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?
– Верно, не ты и не твой брат, богатый.
Незачем вам воровать.
– Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведет в ней без сна?
– Может быть, сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна.
– Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нес кирпичи!
– Эй, берегись! под лесами не балуй…
Знаем всё сами, молчи!
1903
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
Ты была единая от нас,
Днем Твоей мечтой владела пряжа,
Но к Тебе, святой, в вечерний час
Приступила ангельская стража.
О царица всех мирских цариц,
Дева, предреченная пророком.
Гавриил, войдя, склонился ниц
Пред Тобой в смирении глубоком.
Внемля непостижное уму,
Ты покорно опустила очи.
Буди Мне по слову твоему,
Свят! Свят! Свят!
твой голос, о пророче.
***
Так что ж! с лицом первосвященников
Спокойно жертву принесем!
Оплакивать не время пленников,
Ряды оставшихся сомкнем.
Одно: идти должны до края мы,
Всё претерпев, не ослабеть.
День торжества, день, нами чаемый,
Когда-то должен заблестеть.
И пусть над Бугом – каски прусские;
Он от того чужим не стал;
И будем мы всё те же русские,
Уйдя за Волгу, за Урал.
Под Нарвами, под Аустерлицами
Учились мы Бородину.
Нет, мало овладеть столицами,
Чтоб кончить Русскую войну!
Июль 1915
ПОСЛЕ СМЕРТИ ЛЕНИНА
Не только здесь, у стен Кремля,
Где сотням тысяч – страшны, странны,
Дни без Вождя! нет, вся земля,
Материки, народы, страны,
От тропиков по пояс льда,
По всем кривым меридианам,
Все роты в армии труда,
Разрозненные океаном, –
В тревоге ждут, что будет впредь,
И, может быть, иной – отчаян:
Кто поведет? Кому гореть,
Путь к новой жизни намечая?
Товарищи! Но кто был он? –
Воль миллионных воплощенье!
Веков закрученный циклон!
Надежд земных осуществленье!
Пусть эти воли не сдадут.
Пусть этот вихрь все так же давит.
Они нас к цели доведут,
С пути не сбиться нас – заставят!
Но не ума’лим дела дел!
Завета трудного не сузим!
Как он в грядущее глядел,
Так мир сплотим и осоюзим!
Нет «революций», есть – одна;
Преображенная планета.
Мир всех трудящихся! И эта
Задача – им нам задана.
28 января 1924