Она обладала образом ангела, который, когда я его увидел, внезапно озарил меня пониманием моей бесконечной любви... На всю жизнь...
Передавая эту фотографию внуку, я ощущал дрожь волнения в руках: этот простой картонный кусочек для меня значил бесконечно много.
...Я помню, как в весенний день 1940 года впервые увидел этот портрет. Я и мой друг спешили по своим подростковым делам, но у витрины фотостудии я внезапно замер: с одной из фотографий, представленных там, на меня смотрел... ангел! Ее восхитительные глаза светились такой нежностью, что я мгновенно и навсегда потерял голову. Под влиянием какого-то чара, я открыл дверь и вошел в студию. Фотограф с подозрением выслушал мою выдуманную наспех историю о том, как я путешествовал в трамвае с девушкой, фото которой только что здесь увидел, и как она забыла свой платок на сиденье...
"Пожалуйста, дайте мне ее адрес, чтобы я мог вернуть платок!" - просил я с искренним взглядом, хотя, скорее всего, выглядел именно тем, кем и был на самом деле - уличным хулиганом, и не внушал доверия.
"Лучше уходи отсюда, пока я не вызвал милицию!" - резко отрезал фотограф, что, конечно, сильно меня задело.
Той ночью я вернулся и камнем разбил витрину, схватил драгоценное фото и убежал...
С тех пор я никогда не расставался с фотографией девушки-ангела и показывал ее всем знакомым, пока один не сказал:
"Знаю я ее... Она учится в школе с моим младшим братом. Но она не для тебя, ее отец - главный инженер завода, так что ты ей не пара. К тому же она так высокомерна, что смотрит на всех свысока," - с усмешкой сказал приятель.
"Так скажи мне, где ее найти, а как ухаживать - я сам разберусь, без твоей помощи..."
Должен признаться, что я всегда нравился девушкам: достаточно было на кого-то посмотреть, и ее сердце уже было моим. Но после того, как я увидел фотографию этой девушки, все остальные перестали меня интересовать. Я мечтал только о ней.
На следующий день я пришел к ее школе и обнаружил, что она еще красивее, чем на фото. Я стоял, не отрывая взгляда, и не мог решиться подойти. Она, кажется, заметила мой взгляд и улыбнулась.
Я ежедневно ходил в другой конец города, чтобы увидеть ее. Знал, когда она возвращается из школы, ходит в булочную, с кем дружит...
Однажды я сорвал в чужом саду красивые яблоки и попросил ее подругу передать их ей. Мне все еще не хватало смелости подойти. И она, конечно, тоже не подходила, хотя я следовал за ней, как тень...
Когда узнал о школьных танцах, решил, что это мой шанс. Выпил для храбрости рябиновой настойки и пошел туда. Я уже был рядом с ней, собирался пригласить на танец, но тут кто-то крепко схватил меня за плечо.
"Молодой человек, что вы здесь делаете?" — строго спросил мужчина с красной повязкой на рукаве, по всей видимости, учитель.
"Анатолий Петрович, простите, это мой двоюродный брат. Он принес мне ключи от дома", — вдруг раздался удивительно нежный голос девушки.
Это была она, защищающая меня! Голова пошла кругом... Учитель, конечно, отпустил меня. Я впервые оказался лицом к лицу с этим чудесным ангелом.
"Спасибо," — едва слышно прошептал я, с трудом сдерживая волнение.
"Это я должна тебе сказать спасибо. За яблоки... Но тебе лучше сейчас уйти", — тихо ответила она.
"Когда мы увидимся снова?" — настаивал я. Она покраснела.
"В субботу мы с подругами идем в кино. Сеанс в четыре," — быстро произнесла она и убежала к подругам.
Так начался, пожалуй, самый прекрасный период моей жизни. Сначала было кино, затем кафе с мороженым, а потом долгие прогулки... Конечно, не наедине: она всегда была с подругами, а я — с друзьями. В те времена любовные отношения развивались очень медленно. Прошло два месяца, прежде чем Катя позволила взять себя за руку, и еще один, прежде чем я впервые поцеловал ее...
Мы были безумно влюблены и счастливы, поглощенные друг другом, но вскоре за это расплатились. Один из родственников Кати увидел нас вместе, и ей сразу запретили общаться со мной. Я не был удивлен — она была дочерью влиятельного чиновника, а я — простым парнем с окраины. Это было совершенно неподходящее знакомство для интеллигентной девушки. Катю запирали дома, отпуская только в школу, но мы все равно находили способы встретиться тайком, хоть редко и ненадолго. И каждая такая встреча была для нас счастьем. А потом началась война...
Семья Кати эвакуировалась в Сибирь, и мы едва успели попрощаться. Я попал в партизанский отряд, а затем на фронт. Уверен, что выжил в тех ужасах благодаря обещанию, данному любимой: после войны я должен был прийти на ее день рождения. Я не мог нарушить обещание, данное моему ангелу.
С украденной из ателье фотографией Кати я не расставался ни на минуту в течение всей войны — будь то подрыв вражеских поездов, бои в окопах, штыковые атаки или лежание в госпитале, покрытый ранами.
Вернулся я в родной город 20 сентября 1945 года, в день рождения Кати. Едва обняв маму, я помчался к ее дому...
Когда она открыла дверь, сначала казалось, что она меня не узнала. Я изменился за годы войны...
Но потом Катя воскликнула: "Витенька!" и разрыдалась. Я крепко обнял ее, и она спрятала свое счастливое и заплаканное лицо у меня на груди, повторяя: "Живой, живой, живой..." Теперь никто не возражал против нашей свадьбы — ведь простой парень с окраины стал фронтовым героем...
Прожив с Катей долгую и счастливую жизнь, мы вместе перешагнули девяностолетний рубеж. У нас родились трое детей, пятеро внуков, четверо правнуков и три праправнучки. На 75-летний юбилей нашей свадьбы я захотел подарить ей что-то по-настоящему особенное. Внук обещал помочь мне, и в день нашего юбилея он принес увеличенный портрет моего ангела, сделанный с той самой фотографии. Я также подарил Кате 75 алых роз — по одной за каждый год нашей совместной жизни, хотя и это казалось малым выражением моих чувств.
Катя смотрела на свой портрет со слезами на глазах:
"Это действительно я?"
"Да, моя любимая. Ты совсем не изменилась," — ответил я, крепко обняв ее.