Июнь 1500 года от гибели Богов
Бессмертный Моргион, империя Виндас. Тюрьма инквизиции.
«Новый день, новая жертва. И зачем я всё это делаю?» – каждый раз задавал себе вопрос инквизитор Гектор, похрамывая вдоль коридора.
Со стен осыпалась штукатурка, в углах росла плесень. Все было сыро и темно. Здесь не было окон, так как проход располагался глубоко под землей, лишь пару факелов освещали коридор.
«Опять эти фанатики. И почему они волнуют церковь?»
Шаги Гектора выбивали устойчивый ритм по замызганному полу. Сначала твердый щелчок правого каблука, стук трости, что эхом отражалась от стен коридора, затем неуверенный шаг левым каблуком, сопровождающийся терпимой болью в ноге. Щелк, стук, щелк совместно с болью, – таков ритм его шагов.
Грязные, обшарпанные, однообразные стены коридора, вдоль которых стояли массивные двери, окованные и проклёпанные рябым ржавым железом и закрытые на такой же проржавевший замок.
Из-за одной вдруг донёсся душераздирающий крик боли. «Интересно, что за бедолагу допрашивают здесь? Фанатик или шпион? А может просто невинный человек, попавший в немилость церкви? Какие тайны, раскрываются, за какие грехи раскаивается, ведь любая попытка соврать пресекается, какие секреты всплывают на поверхность?»
Впрочем, Гектор не долго думал над этим. Его размышления прервала лестница, ведущая вниз и окруженная мраком.
«Он везде. Лестницу пережить еще не сложно, но вот мрак… Оступился и полетел кубарем вниз в его холодные объятья, а потом найдут тебя со сломанной шеей».
Инквизитор хорошо знал этот пролет и знал, что он никогда не освещался. Каких-то шестнадцать ступенек, немного стертые посередине и слегка влажные, как всё здесь внизу. Перил не было, ухватиться не за что.
«Ну, здравствуй, друг. Скучал по мне?»
Гектор тихонько спускался по лестнице, всем телом прижимаясь к стене, чтобы не упасть, держа в подмышке трость. Нога заныла болью.
«Раз ступенька, два ступенька», считал он, стараясь игнорировать боль. «Ощущение, будто левой ногой наступаю на иглы».
Преодолев половину пути, инквизитора окутал мрак, он ничего не видел, слышал лишь биение своего сердца и чувствовал лишь стену, трость и … Его… Чей-то взгляд со стороны, который с насмешкой наблюдал за ним. Внезапно Гектора захлестнула паника. Ком в горле от того, что он ничего не видел, чувство своей беспомощности. Ему показалась, что стена куда-то исчезла и малейшее движение в сторону и он упадет в пропасть, в неизвестность, в объятия мрака и неизвестных глаз. Гектор напряг каждый мускул своего тела, лишь бы ни упасть.
«Успокойся. То, что ты перестал видеть, – это не причина паниковать. Ты ходил здесь тысячу раз, пройдешь и в этот раз. А взгляд? Никто на тебя не смотрит, ты сам себя обманываешь.»
Он продолжал спускаться. Преодолев еще пять ступеней, инквизитор решил перевести дух, как вдруг нога поскользнулась на мокром камне, и он нырнул вперед, в воздух, переполненный ужасом и отчаянием. Но тут же упал на холодный и сырой пол. Кое-как усевшись и прислонившись к стене, он шумно выдохнул и попробовал отдышаться.
«Спокойно. Я жив. Вроде бы»
«Я победил. На корячках, опять унизительно, но победил. Могло быть и хуже», вытерев из глаз выступившие слезы, его пробрало на смех. «А чего это я смеюсь? Я же всё равно ничего не вижу».
Поднявшись и вытерев лицо от слез и соплей рукавом, он побрел дальше. Скоро появился первый горящий факел, остановившись у него, инквизитор оглянулся.
«Теперь ты меня не видишь? Надоел я тебе или ты не можешь выходить из мрака?»
Он похромал по коридору, что-то шепча себе под нос, изредка посмеиваясь. На его лице все ещё играла слабая улыбка, когда он добрался до нужной двери и перешагнул через порог.
Неуютная красная коробка с одной дверью. Низкий потолок, а пылающие светильники, слишком ярко освещали комнату. Из одного угла ползала сырость, и штукатурка в том месте вздулась облезающими пузырями, присыпанные черной плесенью.
Младший инквизитор, Николо, стоял в другом конце комнаты, сложив тощие руки на груди. Он приветствовал Гектора кивком, хитро улыбаясь и прищуриваясь от яркого света; Гектор кивнул в ответ. Их разделял привинченный к полу деревянный стол, усеянный зарубками, засечками, царапинами и пятнами, с двумя стульями по бокам. На одном из стульев сидел голый, жирный человек с завязанными глазами и грязной тряпкой во рту, вместо кляпа. Он скулил и вертелся, изламывал руки, пытаясь освободиться от пут. Здесь внизу было холодно, но толстяк обливался потом.
«Какой ты бойкий»
Прихрамывая, Гектор подошел ко второму стулу и опустился на него, перед собой, на вытянутых руках держал трость. При свете светильника можно было разглядеть его лицо. Обезображенное ожогом половина лица, левый глаз был абсолютно белым, без зрачка, второй карий глаз, холодно смотрел на пленника. Худощавое с острыми чертами лицо, гладко выбритое.
– Я так погляжу, вы мастер, добрались сюда не без приключений? – заметив мокрую и грязную одежду Гектора, поинтересовался Николо.
– Пустяки. – отмахнулся инквизитор.
Пленник замычал еще громче.
«И что он этим хочет добиться?»
Гектор кивнул, и младший инквизитор снял тряпку со рта и развязал глаза бедолаге. Тот часто заморгал, а после закричал, но сильный удар в лицо заставил его замолчать.
«Громкая, потная, подлая свинья. Олафф. Твое место только на костре. Ты же готов во всем признаться, могу поручиться – ты будешь говорить все без умолку, пока меня не вырвет от твоей болтовни».
– Гектор, ты должен мне помочь! – завопил Олафф, наклоняясь вперед, насколько это позволяли веревки; слова извергались из его рта отчаянной нечленораздельной массой. – Меня подставили, ты это знаешь. Я невиновен! Ты пришел мне помочь, так ведь? Мы же друзья! Я ни в чем не виноват, меня подставили! Я…
Инквизитор стукнул тростью об пол, призывая к молчанию. Мгновение он рассматривал знакомое лицо, делая вид, что пытается вспомнить его.
– Не припомню, чтобы у меня друзья были еретики.
Младший инквизитор почесал свою козью бородку, после перешел в другой угол. Он с хитрецой взглянул на пленника, сидящего на стуле и широко ему улыбался, демонстрируя свои желтые, кривые зубы и клацнул ими.
– Это же я! Олафф! – сипел толстяк. Его тонкий голос становился все выше, срываясь в панику. – Олафф Скрола, ты должен меня помнить, Гектор! Мы с тобой вместе служили в одном полку и вместе воевали на Явре, пока тебя не ранили! Я вытаскивал тебя из того горящего сарая. Вспомни! Прошу!
Гектор, снова стукнул тростью об пол и смотрел мертвым взглядом на толстяка, после чего откинулся на спинку стула и начал чесать подбородок, словно пытался вспомнить.
– Олафф …, что-то припоминаю. Банкир, имеет сына купца и молодую красавицу жену, причем отец и сын входят в гильдию торговцев. Человек богатый, умный. Вроде бы стал вспоминать… – помахав пальцем произнес Гектор, – Он оказался вероотступником. Олаффа забрала церковь по обвинению в осквернении религии и преклонении к культу Кхолфиса – бога крови, а также в жестоком убийстве трёх человек, в качестве жертвоприношении.
Олафф разинул рот. Он смотрел на инквизитора во все глаза, нервно щупая языком больной зуб. Один глаз у него задергался.
– Но мы забыли о манерах, – заявил Гектор, обращаясь в пространство. – Возможно мы с тобой знакомы, но моему помощнику ты незнаком. Младший инквизитор Николо, поздоровайся с этим человеком.
На свету сверкнуло лезвие, полоснув лицо толстяка, да так, что тот не сразу понял, что его порезали. Помощник снова улыбнулся.
«Еле сдерживается, чтобы не убить его на месте. Ну ничего, потерпит ещё немного, скоро начнём».
Олафф заверещал, выворачиваясь на стуле, половина его морды была рассечена. Кровь капала из раны, бордовые капли падали на каменный пол.
«Ювелирная работа. Если бы он был не в духе, то наверно перерезал глотки нам обоим, а мы бы этого не поняли».
– Он напоминает мне свинью, которую привели на убой, – произнес Гектор с отсутствующим видом.
Закончив верещать, толстяк попытался отдышаться, после твердо посмотрел на инквизитора.
– Так вот каким ты стал, Гектор. Как стал калекой, так сразу решил уйти инквизитором в церковь Белого порядка. – сорвавшим голосом произнес он. – Ты пожалеешь! О да … ты точно пожалеешь. Гильдия торговцев – уважаемая гильдия, у них огромное влияние, множество связей и церемониться они не будут.
– Напугал ежа голой жопой. – хохотнул Гектор и вставая со стула продолжил, – Ну ладно, закончим прелюдию. Николо, будь добр, открой черный ящик.
Помощник положил на стол большую черную деревянную коробку и раскрыв её, стал доставать инструменты, показывая их толстяку, рассказывая ему, что умеет каждый инструмент и улыбаясь. Пленник побледнел, лоб покрылся потом, Он мотал головой и что-то бубнил себе под нос.
– Мастер. Извините, а можно показать нашему гостью, нашу новую игрушку? – спросил Николо, продолжая вытаскивать инструменты.
– Ты про те сапожки?
– Они самые. – с наслаждением ответил Николо и закрыл на мгновение глаза.
– Ну… если гость не против, а он не против, то неси.
Младший инквизитор быстро зашагал к двери и скрылся. Гектор снова опустился на стул, взял в руки клещи и стал их рассматривать.
«Может начнём с ногтей? А может с зубов? Хотя для них есть напильник».
– Похоже, я отсрочил тебе мучения. В знак благодарности, расскажи мне всё, что знаешь и может быть выйдешь отсюда целым, – не отрывая взгляда от инструмента начал калека.
– Пойми! Меня подставили! Я не еретик. Я, как и все порядочные граждане империи хожу на службу в церковь Белого порядка. Пойми! – охрипшим голосом говорил Олафф. – Папа убирает всех ему неугодных и дает приказы кардиналу на их устранение.
– Сильное заявление. С чего ты это взял?
– Мой кузен… он член гильдии воров и подслушал разговор Папы и кардинала, а также выкрал письмо, адресованное кардиналу и документы.
– Воровство, шпионаж, а также обвинение церкви без причины и без ведомых доказательств, карается высшей мерой наказания.
– Совсем скоро, церковь пойдёт против Виндаса. – стараясь говорить твердо продолжал Олафф. – Их религия и так распространена по всему Ориону. Они будут подталкивать на бунт колонии, принадлежащие Виндасу. Если учитывать, что влияние Свейна рушится, то война…
– Заткнись! – ударив его тростью по голове, рявкнул Гектор, – ты несёшь чушь! Ты напрямую обвиняешь церковь Белого порядка без доказательств. Знаешь, я сам могу чего угодно тебе наговорить всякой бредятины, клянясь, что это правда.
– Ты им быстро надоешь, и они уберут и тебя. Свейна они тоже уберут и на его место посадят свою куклу. Пойми! Люди станут чаще пропадать!
– Заткнись! – снова ударив его тростью по голове, рявкнул инквизитор, – Причём тут пропажи людей?
– Говорят, что церковь похищает людей и делает на них опыты, либо вербует в свою личную армию монстров.
– И доказательств на эти выводы у тебя нет? Вся правда на слухах. – встав со стула, произнёс Гектор.
Дверь открылась и в комнату вошёл Николо. В руках он держал две железные оболочки, предназначавших для ног и ступней. Оболочки были выпуклыми и во внутренней её части располагались шипы. В каждый такой «сапог» помещали ногу.
– Смотри какая красота! – восхищённо произнёс Николо. – если будешь паинькой, то буду нежен. Ты, наверное, знаешь, что они работают по принципу тисков? Видишь винты? Я буду их крутить, пластины будут сжимать тебе ноги, а шипы будут впиваться тебе в кожу, разрывая её, а затем ломать ноги. Да не брыкайся!
После описания принципа работы, толстый стал ещё сильнее брыкаться, истошно вопя. Спустя какое-то время, «сапоги» были наконец одеты на ноги, и младший инквизитор с улыбкой на лице повернул винт. Бедолага заверещал, из глаз хлынули слезы, потекли сопли и слюни.
– Ну что ты так, я только начал. – произнес Николо и снова повернул винты.
Лицо Олффа стало мертвенно белым, слезы стекали с его толстого лица, смешиваясь с соплями. Он истошно кричал, брыкался и вырывался, выламывая кисти рук, чтобы освободиться от пут. Младший инквизитор всё больше получал удовольствие от происходящего процесса и всё сильнее закручивал винты. Кости пленника трещали, ломались, кровь ручьями стекала на пол.
«Нужно его тормозить»
– Николо, стоп! – твердо сказал Гектор, хлопнув помощника по плечу. – Отдохни пока.
– Но я только… – начал тот.
–Я сказал, отдохни – перебил его инквизитор, смотря в желтые глаза младшего инквизитора. Тот отошёл в угол. Гектор поставил на стол чернильницу с пером и лист. – Я думаю, тебе пора уже сознаться во всём. Ты ведь хочешь прекратить страдания? Сознайся и назови своих сообщников; мы всё равно знаем кто они. Так будет проще для нас обоих.
– Урод! – закричал толстяк, – Я признаюсь! Я во всём признаюсь! Только не надо больше этого! Прошу! Всё что хотите скажу, только отпустите меня.
Гектор поднес ему поближе лист и перо и развязал одну руку. Тот взял перо.
– Что нужно писать? – шмыгая носом, скуля спросил Олафф.
– Напиши имена людей, с которыми ты работал и которые причастны к фальшивым деньгам и отдельно запиши тех, кто помогал тебе с жертвоприношениями.
Олафф, писал медленно, пытался писать разборчиво, по слогам выговаривая имя каждого участника преступления. Кровь и пот стекали с его лица и падали на бумагу, марая её.
– Теперь вы меня отпустите? – жалобно простонал он.
Тут же в дверь резко постучались. Николо кинулся к двери, приоткрыл щелку, послышался быстрый шепот. Дверь закрылась, и помощник наклонился к уху Гектора.
– Это Килн. Вас зовёт кардинал.
«Снова обиделся на моего тупого братца или прочухал аферу с деньгами и контрабандистами? Если он узнал про деньги или тех жуликов, то мои дела плохи. И какая паскуда меня сдала? И что же со мной всё кончено?» – вздохнул Гектор от этой мысли и постояв с закрытыми глазами у стола некоторое время, прокручивая в голове весь предстоявший диалог с кардиналом.
– Когда к нему?
– Сейчас.
«Походу, это я буду висеть на городской стене. Мертвое синее тело будет висеть и качаться на стене ворот города».
– Прошу меня извинить, но я вас покину, – повернулся Гектор к пленнику и сделал слабый поклон, – я надеюсь, что вы подружитесь с моим помощником и раскаетесь полностью перед ним. – и повернулся к младшему инквизитору, – Не перестарайся, выбей из него всё. И да, постарайся его не убить к моему приходу.
– Постараюсь мастер.
Кардинал церкви Белого порядка, а также министр иностранных дел Верховного главнокомандующего-императора Виндаса, стоял в коридоре за красной дверью. Его длинный красный камзол, красные перчатки, копна седых волос были столь ослепительно чисты, что засаленные стены за его спиной казались бурыми. Кардиналу перевалило за шестьдесят, но он не казался немощным, дряхлым стариком. Стройный, гладковыбритый, тонкокостный, он поддерживал своё тело в идеальном состоянии.
Они уже встречались однажды, пять лет назад, когда Гектор вступил в ряды инквизиции. С тех пор кардинал Колем, один из могущественных людей империи ничуть не изменился.
За спиной Колема, как гигантские тучи маячили два огромных прислужника, служащие лично церкви Белого порядка. Их лица были закрыты чёрной вуалью.
«Всегда было интересно, а как личная гвардия церкви видит в этих чёрных тряпках?» – мелькнуло в голове у Гектора, когда вышел из комнаты. При виде его на лице кардинала появилась сухая улыбка
– Инквизитор Гектор, – проговорил Колем, протягивая руку в красной перчатке ладонью низ. На пальце сверкало кольцо с крупным синим камнем.
– Служу и повинуюсь, ваше высокопреосвященство.
Гектор с трудом сдержал ноющую боль, когда медленно нагибался, чтобы прикоснуться губами к кольцу. Когда он выпрямился голову пронзила острая боль, а раненная нога горела огнем. Колем спокойно взирал на него своими холодными голубыми глазами. Взгляд кардинала означал, что он успел полностью разложить по косточкам инквизитора и тот не произвёл на него особого впечатления.
– Идёмте со мной
Кардинал повернулся и заскользил прочь по коридорам. Гектор хромал следом, молчаливые прислужники шли сзади, практически вплотную. Колем двигался легко, непринужденно, полы камзола изящно развивались за его спиной.
«Сволочь»
Вскоре они добрались до двери, сильно напоминавшую ту, через которую он только что вышел. Кардинал отпер замок и вошёл, прислужники заняли свои места по обе стороны двери скрестив руки на груди.
«Частная беседа… понятно. Возможно, она будет для меня последней»
Гектор шагнул через порог.
Коробка, покрашенная изнутри белой штукатуркой, неуютная, со слишком ярким освещением и низким потолком. Вместо сырости на стене располагалась большая трещина, но в основном все также, как в кабинете Гектора. Здесь стоял тот же стол и те же дешёвые стулья; за столом висел большой холст с изображением Асмасина несущего Истину – пророка и одного из детей Бога Хоруима – творца мира. Сам же Асмасин проповедовал людям милосердие и свет. Именно он поручил церкви Белого порядка книгу Истины после своей смерти. Пророк был изображен в виде добродетели, в правой руке он держал раскрытую книгу Истины, а левой, пальцами показывал знак мироздания. Его взгляд смотрящий в неизвестность, вдруг зациклился на Гекторе. Во взгляде читалась тоска и грусть.
«Не смотри на меня так»
Кардинал Колем грациозно опустился на одно из сидений и подвинул к себе через стол толстую папку, набитую пожелтевшими бумагами. Он махнул рукой в направлении второго стула – того, где обычно сидели заключенные; Гектор не пропустил аналогию.
– Я предпочитаю стоять, ваше высокопреосвященство.
Колем широко улыбнулся, обнажив два ряда острых, ослепительно белых зубов.
– Кому вы врёте Гектор, вы же еле как стоите на ногах. Лучше присядьте, а то вдруг что.
Гектор опустился на стул для заключённых. Кардинал тем временем перевернул первую страницу из своей стопки документов, нахмурился и слегка покачал головой, словно был ужасно разочарован тем, что он увидел.
– До меня дошли донесения о вас, Гектор. – Жестокие карие глаза Колема поднялись от бумаг. – донесения от ваших коллег. Они указывают, что вы являете собой неконтролируемую угрозу, что вы не думаете о последствиях, что вы калека потерявший рассудок. И требовали, от меня, отлучить вас от церкви. – Кардинал улыбнулся зловещей улыбкой.
«Какая крыса на меня пожаловалась? А может это группа крыс?».
Они уставились друг на друга через стол.
«Может ближе к делу или ждёшь, пока я начну молить о пощаде? Припасть к земле, целовать тебе ноги, биться головой об пол и каяться во всех своих грехах? Хотя меня это мало волнует, и мне не охота пригибаться перед тобой. Я встречу смерть здесь. Пускай гвардейцы перережут мне горло или завтра отправят на сожжение – мне всё равно. Только, пожалуйста, побыстрее».
Но Колем не торопился. Облачённые в красные перчатки руки двигались аккуратно, размерено; страницы шуршали и похрустывали.
– У нас в инквизиции не так много людей, подобных вам, Гектор. Вроде вы вместе с братьями относились к бедному дворянскому роду, который погряз в долгах, но вы быстро поднялись вверх. И теперь вы трое, уважаемые люди. Старший, если не ошибаюсь, сейчас маршал империи, а средний вроде бы, императорский палач, любимец публики, но речь не о них, а о вас. Вы великолепный фехтовальщик, лихой офицер кавалерии. Человек, что стремился к самым высоким назначениям.
– Всё это было до войны, ваше высокопреосвященство.
– Разумеется. Когда вы получили ранения, надежды на то, что вы снова станете здоровым, практически не было. Вам кажется, чуть не ампутировали тогда ногу? И ослепли вы тогда при пожаре на один глаз, так можно перечислять долго. После нескольких месяцев попыток найти себе работу и цель в жизни, вы решили пойти служить церкви Белого Порядка. Что вас побудило на это?
«Ты же сам ответил на свой вопрос»
– Я просто потерялся в этом мире и посчитал, что лишь вера в бога поможет разобраться мне во всём.
– Почему тогда не пошли в священники? Почему же вы вступили в ряды инквизиторов?
– Для священника, я слишком страшный, да и стоять долго на ногах трудно после ранения, не говоря про церковные шествия в праздники.
– А став инквизитором у вас всё иначе? Вы стали больше сидеть и меньше ходить? Я видел, как вы работаете и ваши результаты… Не могу сказать, что вы ведете сидячий образ работы. Может вы по какой-то другой причине ушли в инквизиторы?
«Не тяни кота за хвост. Тебе какая разница, почему я пошёл в инквизиторы. Тебе звук собственного голоса нравиться или всё-таки хочешь вынудить меня на раскаяние?»
– Если честно, только не обижайтесь.
– Какие обиды, инквизитор Гектор, как говорил Асмасин в Доре семь, эпиграфе двенадцать: «Нет больших достоинств, чем мужество, честность, учтивость и природное влечение к добру». Так чем же вам не понравился сан священника?
– Как по мне быт священника скучен: молитвы, хождения, службы, проповедования. Я хотел бы нести церкви больше пользы, чем читая молитвы, поэтому и вступил в ряды инквизиторов.
– Вон оно как. У вас в семье наверно все сторонники Асмасина, раз вы решили посвятить всю свою жизнь на служение инквизиции. Я рад, что в этом жестоком и лживом мире ещё остались честные и поистине верующие люди.
«Как ты надоел»
– Откровенно говоря, мне кажется, что половина церкви и инквизиции вас боится. Им не нравится ваша самонадеянность, упорность, ваши методы, ваши… Эм…Специфическое понимание сути работы.
– А что думаете вы, ваше высокопреосвященство?
– Честно? Ваши методы мне нравятся, да они жестоки и не гуманны, но вы всё это совершаете во имя Бога, во благо веры и во благо церкви. Я не сомневаюсь, что ваша самонадеянность заслужена. Мне очень нравятся ваши результаты. – Кардинал резко закрыл папку с бумаги и оперся на неё ладонью, наклонившись через стол Гектору.
«Точно также, я наклоняюсь к своим заключенным, когда предлагаю им сознаться».
– У меня есть для вас работа, – продолжил Колем. – Работа, которая поможет раскрыть ваши таланты, нежели отлов фанатиков и еретиков. Работа, что поможет вам восстановить ваше доброе имя в глазах церкви. – Кардинал сделал долгую паузу. – Я поручаю вам арестовать Голема дан Соркана.
– Вы имеете ввиду императорского лекаря?
– Его самого.
«Лекарь Верховного главнокомандующего-императора. Влиятельный человек из влиятельной семьи, друг императора. Очень крупная рыба. Слишком крупная, чтобы ловить её в маленьком пруду. Очень опасно арестовывать такого человека. Смертельно опасно»
– Позволено мне спросить, почему?
– Нет, не позволено. Это моя забота. Позаботьтесь о том, чтобы добыть из него признание.
– Признание в чём?
– В попытке убийства императора, а также сотрудничество с другими странами. Что наш друг, императорский лекарь сбился с пути и в порыве злобы и завести, решил убить императора и развалить империю. Что совместно с гильдией торговцев и между адептами разных верований, решил устроить дворцовый переворот.
Гектор пожал плечами.
– Когда у людей развязывается язык, на поверхность всплывают самые неприятные имена.
– Ну и хорошо. – Кардинал Колем взмахнул рукой. – Можете идти, инквизитор. Я приду к вам за показанием Голема через неделю, в это же время. Лучше, чтобы к этому моменту, оно уже имелась у вас на столе.
Гектор направился в сторону двери.
– Ах да, и ещё. Проследите за всеми чужими храмами и докладывайте мне о них всё. Их религия, цель и многое другое.
Тяжело дыша, Гектор брёл по коридору обратно к своему кабинету.
«Вдох. Выдох. Спокойствие, только спокойствие». Он и не надеялся покинуть эту комнату живым. «И теперь я причастен к судьбам сильных мира сего. Персональное поручение от кардинала Колема, выбить признания об измене и чужих взглядов. Торговцы, фанатки … с ними всё понятно, но как обвинить императорского лекаря, не имея доказательств? Если похищу его, то на следующий день, буду висеть на стене или лежать в канаве. Почему я должен это делать? Может потому что я умею? Или меня можно использовать как мясо? Непонятно»
– Приношу свои извинения, что покинул вас. Надеюсь вы приятно провели время. – заходя в кабинет произнес Гектор. Олафф скулил и трясся, его ноги превратились в фарш, на правой руке не было двух пальцев, лицо избито так, что Гектор не сразу узнал его.
«Не сладко ему пришлось».
– Олафф, я знаю, что ты хочешь, чтобы этот ад закончился, впиши ещё одно имя, что я скажу и мы тебя отпустим.
«Вряд ли»
– Согласен – охрипшим голосом проговорил он.
«Он ещё может говорить? Похвально. Не каждый бы выдержал сапоги, не говоря про побои»
– Его имя, Голем дан Соркан.
– Императорский лекарь? Он не причастен ко мне. Я с ним даже не знаком, – глаза Олаффа округлились, он с непониманием смотрел на инквизитора.
– Пиши жирная свинья, иначе мучения продолжаться. – холодно сказал Гектор. Олафф взял перо, испачканное его кровью и написал ниже имен заговорщиков: «Голем дан Сокран, императорский лекарь»
«Победа»
Николо развязал пленника и снял с него сапоги и взяв за руки поволок его к выходу, тот сорвался с его рук, плюхнулся на пол и заорал.
– Тащи его до ближайшей камеры, потом решим, что с ним будем делать.
– И что теперь? – простонал Олафф, лежа на полу.
– Ничего. Сначала посидишь в клетке какое-то время, а потом вероятно аутодафе. – улыбнулся ему Гектор.
Младший инквизитор ушёл прочь, таща за собой пленника, тот поскуливал и постанывал, не пытаясь сопротивляться.
«Нужно устроить такой спектакль с этим лекарем, чтобы все поверили. У меня неделя, это достаточно, но и мало. Надо всё продумать»
Килн ждал его снаружи в коридоре, улыбаясь игрался с монеткой.
– Вы сегодня добрый, мастер. Почему его сразу не отправить на огонь?
– Этот хряк в клетке быстрее сдохнет, пока его сожгут. Килн, тебе задание, найди яд, который нельзя обнаружить ни в пище, ни в вине, ни в человеке.
Младший инквизитор нахмурил брови.
– Зачем вам?
– Будем устраивать представления с Големом дан Сокраном.
– Ух ты, я люблю представления, а случаем этот Голем не императорский лекарь?
– Он самый. По чрезвычайному распоряжению его высокопреосвященства. Похоже он затеял переворот и решил позволить Полидании захватить Виндас.
– Ай-яй-яй, как не стыдно!
– Яд должен быть через два дня. Принесёшь ко мне домой.
Пухлый младший инквизитор кивнул, тряхнув лысой головой и помчался прочь. Гектор заковылял по коридору, его трость клацала, издаваясь эхом по коридору, а его всё посещали мысли.
«Зачем я это делаю? Для чего? Для кого?»