Вере полагалось пятьдесят шесть дней декретного отпуска в связи с рождением двойняшек.
Но она была так слаба, что никак не справлялась без помощи Лизы.
Маша была спокойной девочкой, а Танечка плакала круглые сутки.
Она заходилась таким неистовым плачем, что личико багровело, а губки становились синюшными, как-будто их черникой измазали.
Не помогала ни теплая грелка на животик, ни укачивание.
Приходилось постоянно носить её на руках.
Вера привязывала её большим, теплым платком, перекинутым через плечо к своему животу и чувствуя мамино тепло, она хоть ненадолго, но успокаивалась и не будила спящую сестрёнку.
Казалось этот плач никогда не прекратиться…
Он изматывал Веру и Лизу, но они ничего не могли поделать…
Иногда Вера пугалась своих мыслей.
Ей хотелось собрать котомку с вещами и убежать куда-нибудь…(Котомка - сумка, носимая за плечами).
Конечно никуда она не сбежит, но она так устала за эти два месяца, что пропало молоко.
Слава Богу корова спасала…
У Ночки всегда были самые большие удои в деревне, (Удой- количество молока выдаиваемого за один раз) летом она давала целых три ведра в день, а зимой немного меньше…
Прасковья приходила посмотреть Танечку и заставила Веру прогреть её в русской печке на коврике из соломы, брошенном на горячий под (Под -нижняя плоскость варочной камеры в печи), вымыть в отваре липового цвета, чтобы успокоить нервную систему, но и это не помогло.
К тому же она очень плохо ела и не прибавляла в весе.
У Маруси, как её любила называть Лиза, уже появились круглые щечки и перетяжечки на ручках…
А Танечка была бледной, худенькой, изможденной.
-Кожа да кости, смотреть страшно, - сетовала Лиза. (Сетовать - жаловаться, скорбеть).
-Лиза, не трави душу! Сердце кровью обливается! Ну не ест, хоть ты режь! - Вера беспомощно разводила руками.
-В район поехать? Так с кем Марусю оставить? Все работают…А с двумя я не справлюсь…Будем надеяться - все образуется, - тяжело вздохнула она.
Этой ночью Вера решила устроиться с малышками на печке.
Русская печь в их доме была огромная, на лежанке могли четыре-пять человек поместиться. (Лежанка - верхняя часть русской печи, теплая, удобная для лежания).
С одной стороны лежанки была невысокая деревянная загородка, а над загородкой Вера повесила красивые шторки, которые сама вышивала.
На печке было тепло и уютно и дети спали спокойнее.
Веру разбудило детское сопение, Маруся проснулась и пыталась выбраться из пелёнки, извиваясь всем телом. Вера сладко потянулась.
-Какое счастье, - подумала она, - я же всю ночь проспала! Вот так Танюха, молодец! И спит сладким сном до сих пор!
Вера взглянула на дочь, перевернувшуюся на бочок и завалившуюся к самой загородке лежанки.
Личико уткнулось в подушку и выглядело синюшным.
Вера схватила малышку и поняла что она не дышит…
Она закричала не своим голосом, но её никто не услышал.
Лиза убежала на ферму.
Вера распеленала Танечку, начала массировать крошечное, худое тельце. Потом прижала к себе и начала укачивать, причитая, уговаривая её проснуться. Целовала холодные щёчки и горячие капли слез падали на лицо девочки, но оно оставалось безжизненным…
Как безумная она накинула на себя халат, схватила обоих детей и побежала босая по апрельской грязи на ферму.
Маруся громко плакала, но Вера как-будто была в другом измерении, она ничего не слышала и не понимала, что делает…
Когда Лиза увидела мать в проеме ворот фермы растрепанную, с ногами по колено в грязи, в легком домашнем халате, с девочками на руках, она подумала, что мать сошла с ума.
Попросила напарницу подменить её и бросилась к матери.
-Мама, что с тобой!? Зачем ты притащила сюда детишек?
Вера молча протянула Лизе безмолвный кулёк с худеньким, холодным тельцем.
У неё не было сил говорить и даже плакать. Казалось она израсходовала весь запас на этот безумный забег до фермы.
Но сильно вздрогнула, когда Лиза громко закричала.
Она беспомощно смотрела, как дочь прижала к себе ребёнка так сильно, словно хотела отдать всё своё тепло, согреть и вернуть к жизни.
-Мама, пошли домой, - сдавленным голосом, сквозь слёзы сказала Лиза, продолжая прижимать к себе сестрёнку.
- Пошли! Тебе надо согреться! - она обняла мать, забрала у неё Марусю.
И пошла домой, прижимая к себе девочек изо всех сил, как-будто кто-то собирался их отнять.
Маруся притихла, и только тихонечко сопела.
Вера плелась сзади, еле передвигая ноги, поскальзываясь на грязной дороге, что-то бормоча себе под нос, как безумная.
На ветру развевались полы её халата и распущенные волосы…
Когда добрались до дома, Лиза пришла в себя…
Положила Марусю в люльку, Танечку на кровать и накрыла пеленкой, закрыв личико.
Заправски орудуя ухватом, достала чугунок, налила в таз теплой воды. Поставила Веру, как маленькую в таз с водой, вымыла ей ноги, растерла полотенцем, одела на неё теплые носки и теплую кофту, посадила на скамейку у окна.
Вера не сопротивлялась, она была как ватная кукла, все эмоции исчезли и она потеряла возможность чувствовать и оценивать происходящее.
Лиза достала теплое молоко из печки, налила в бутылочку.
Встряхнула мать за плечи и посмотрела в глаза: «Мама,надо жить! Просто надо жить!» - четко проговаривая каждое слово сказала она.
Вставила бутылочку Вере в руку и пошла за Марусей.
-Покорми ребёнка, мама! - она пристроила девочку на коленях у матери.
-Мы не можем и её потерять! - так же жестко, с трудом выдавливая из себя каждое слово прокричала Лиза.
Вера встрепенулась, вставила соску в рот малышки и прижала её к себе…
-Надо жить! - выкрикнула Лиза ещё раз, словно пыталась убедить саму себя. И выбежала из дома…
Продолжение следует…