Уходят марафонцы-бегуны в царство вечного марафона. Вот и Анатолий Михайлович покинул нас можно сказать во цвете лет.
Андрей Львович Чирков 9 декабря 2023 года в морозный и снежный день (-13 градусов) в Парке культуры по набережной провёл пробег памяти Анатолия Нерсесова при поддержке клуба "Мир".
Дальше статья Андрея Львовича Чиркова, журналиста, автора книг, члена Союза журналистов, пробежавшего первый в истории марафон на Северном полюсе (апрель 2003 года). Андрей Львович стал на этом марафоне старейшим из всех марафонцев и первым россиянином (участвовали 11 человек).
Статья:
Памяти председателя КЛБ МИР Анатолия Нерсесова
Марафонцы России пережили многое: этап советского романтизма, упадочный 90х – 2000х годов и нынешний комфортный подъем. Жаль, уходят из жизни бегуны, испытавшие все это.Анатолий Нерсесов – председатель КЛБ «МИР» в последние 15 лет – яркий пример… Бег обожал всегда, вступил в «МИР» один из первых. Фото- и кинолюбитель, он 40 лет вел хронику клуба, его фото-стенды к весенним марафонам «МИР» пользовались бешеной популярностью, а каждую новогоднюю ночь он с коллективом в костюме деда Мороза бежал на Красную площадь, иногда меняя снегурочек. Когда у клуба отняли последнее помещение, он стал знаменосцем МИРа, бегал с флагом на всех соревнованиях.Анатолий покорил более 100 марафонов. В 2000 году с группой россиян бегал в Сидней, поддержать Олимпийские игры. Толя бегал, несмотря ни на возраст, ни на болезни. В 2022 году на 13-часовом пробеге я его обогнал, но в 2023 в 85-лет и кардиостимулятором, он взял реванш. За плечами Анатолия труднейшие преодоления африканских маршрутов по воюющим странам в жару с недостатком воды, забеги на Останкинскую вышку и башню Федерации. В его жизни встречались и уникальные трудности, и любовь на всю жизнь: потеряв жену он больше четверти века ходил на ее могилу каждые две недели… Жизнь прожита интересная. Хочется познакомить читателей с его на редкость откровенными воспоминаниями:Как обрел семьюНемцы разбомбили поезд, что вёз детей из Крыма. До Армении добрался один вагон. В Ереване его открыли. Я лежал с краю. Мой бу-дущий отец меня увидел: «Ты маленький был, весь красный, орал… И я сразу прикипел как-то». У них с женой двое детей умерло. Взял он меня и спрашивает: «Как зовут?» А мне же три годика: «Таля, Таля», – бормочу. Назвали То-лей. И угадали! Это – моё имя! Отчество и фа-милия - от приёмного отца. Я стал Анатолием Михайловичем Нерсесяном. Дату рождения за- писали - 29 декабря 1940 г. В 75-м году, меня нашел старший брат Виталий. Я узнал, что ро-дился 24 июня 1938 г., а зовут меня Анатолий Лысенко. Фамилия Нерсесов появилась при обмене паспорта вместо Нерсесян написали. Обещали восстановить, да не случилось. Так я остался Нерсесовым.ЛЮБОВЬ.Из Армении я уехал в Смоленск, работал на заводе. Молодой балбес был, вёл разгульный образ жизни. И тут мне в голову стукнуло, что пора жениться. Перебираю варианты: «На этой нет, на этой тоже нет…». Вспомнил: в нашей ереванской компании была красавица: ножки точёные, бедра широкие, бюст четвёртого размера, волосы чёрные… Прошло уже восемь лет, как я уехал. Мариэтта была из княжеского рода Аматуни. Осталась сиротой, её воспиты-вали дядьки: министр, прокурор, главный законовед в Баку. Держали строго. К телефону не подпускали. И так получилось, что в тот миг, когда я ей звонил, она как раз проходила мимо и подняла трубку. Я говорю:
– Мара, это я!
– Как хорошо, что ты позвонил…
– Ты свободная?
– Да…
– Приехать за тобой?
– Приезжай!
Всё бросил и полетел в Армению. 27 декабря я пришёл просить её руки. Собрались все дяди. А я купил себе костюм чёрный, туфли, сорочку (только-только нейлоновые появились). Мара меня заводит в комнату, а там длинный стол, за ним вся родня, сидят с жёнами. Все в золоте, перстни на пальцах блестят, цепочки сверкают… Посадили меня в торец. Дядя, прокурор, начал задавать вопросы: «Кто вы? Откуда? Образование? Кем работаете?» Говорю, что работаю слесарем. В ответ: «Ха-ха-ха!» «Кем? Простым слесарем?» – «А зарплата какая?» «Где живёте?» – «В общежитии». Наступила тиши-на. Дядя говорит: «Молодой человек, Вы – плебей!» Мара все это время стояла рядом с дядей. Подходит ко мне (а была в красном халатике), руки кладёт мне на плечи и говорит: «Дяденьки, родные, мы любим друг друга. Как мы решили, так и будет!» Надавила мне на плечо: «Вставай! Пойдём!» Мы встали и вышли из дома. Она прямо в тапочках и в халате. Моя приёмная семья уже переехала в Ставрополье. В Ереване оставалась одноклассница Мары. Мы решили узаконить наши отношения. А денег не было: тогда три рубля стоила регистрация. Это был 1967 год. Подруга и её муж заплатили эти деньги и стали нашими свидетелями. 29 декабря мы поже-нились и решили уехать к моим родителям. Друзья дали в дорогу буханку чёрного хлеба и кусок сыра. Ехать надо было с пересадкой. Взяли билет. Поезд уходил в два часа ночи в Новый год. Решили отметить его в буфете на станции. Режем хлеб с сыром по кусочку, едим. Парень рядом увидел: «Ребята, Новый год же!» Мы поведали ему свою историю, он пошёл и накупил всего. Мы его угостили хлебом с сыром. На всю жизнь стали друзьями. Приехали к родителям, сыграли свадьбу, так началась наша семейная жизнь…Родился Миша. Переехали в Москву, жили в общежитии. Я работал бетонщиком на Останкинской телебашне. Денег было мало. Родственники Мары, узнав, о внуке, стали по сто рублей в месяц присылать. А я гордый был. Отсылал обратно. Голодали, но отсылал. Через два года, начали с семьёй жены общаться.Мариэтта окончила два института, педагогичес-кий и медицинский, говорила на нескольких языках, заставила и меня пойти учиться на вечернее отделение инженерно-строительного. Выучился, работал по профессии.БЕГБегать начал ещё в Армении, продолжал в Смоленске. Мара со мной стала бегать, когда получили квартиру в Тушино у леса. В 1981 году вступил в Клуб любителей бега «МИР». В то время у нас и экипировки особой не было. Бегали в тапочках простых. Из Америки как-то привезли огромный мешок кроссовок, оставшихся после Нью-Йоркского марафона. У меня до сих пор осталась пара из кожи кенгуру 44-й размера, а у меня 40–41. Подкладывал стельки и бегал.Самый большой пробег у меня был в 2000 году. Мы бежали из Парижа через Россию и Среднюю Азию в Австралию. 23 000 км, полтора месяца, 18 человек. Я оператором был в команде, всё время снимал. Бежали эстафетой, по 10 км., по 3–4 человека, когда настроение и силы были.В 1996 году участвовал в пробеге, посвящённом столетию футбольного клуба Турции «Фенербахче». Стартовали из Москвы, а финишировали в Анкаре. 15 ребят из Турции за нами приехали, и этой группой рванули туда. На территории России нас встречали с музыкой, ансамблями. По побережью Турции бежали спокойно. А когда из Стамбула двинулись в Анкару, начались проблемы. Девочки наши одеты в маечки, трусики. А там же мусульмане. В девушек камни швыряли, в одну попали. Потом бегуньи надели рейтузы выше колена. Жарко, но им даже попить не давали.Самым экстремальным опытом был забег из Москвы в Южную Африку. Добежали до Украины, обогнули Молдавию, Румынию, Болгарию. Из Турции вышли в Сирию, Иорданию и дальше… Сирия прекрасна, но по дороге воды не было. Когда в населённые пункты прибегали, там стояли большие чаны из нержавейки с замками. За воду надо было платить. А пить-то хочется… Я из лужи пил. Платочек обмакиваешь и сосешь…Из Иордании надо было переплывать на Аравий-ский полуостров и с того берега уже в Африку. Выш-ли на берег, пересекли на машинах туннель под Суэцким каналом. В Египет попали уже ночью. Попробовали местную еду. Столовая прямо на берегу канала была. Приносят нам огромное блюдо, с обугленной рыбой и тремя оливки рядом. Предло-жили руками есть. Мы одну рыбину разломили, попробовали, но есть не стали. Хотя и заплатили. Потом принесли еду, к которой мы привыкли.Жили в местной гостинице. Мы с другом пошли окунуться. Стали плавать. Канал метров 100–120 в ширину. Я камеру поставил на берегу, чтобы снять, как мы плаваем. Вдруг видим огромный корабль высотой с девятиэтажный дом. А когда теплоход плывёт, он же волны поднимает. И мы на них качаемся, так приятно! А корабль всё ближе. Начал нам гудеть. Сверху люди орут, машут. Мы думали, что они нас так приветствуют. Скоро вода начала «садиться». А я-то не пловец. Это друг пловец, а я так, барахтающийся. Чувствую, меня затягивает под корабль. Я и так, и эдак… Запаниковал. Думал – всё, конец! Начал мысленно прощаться с семьёй…Потом напрягся и сделал рывок. В этот момент друг меня схватил и вытащил. Удача: прошла бы рука мимо, я бы утонул! Вытянул он меня на берег. Я тут же упал. Лежу, прихожу в себя и чувствую, сзади подо мной комок какой-то. Рукой потрогал, а там испражнения. От страха. Вот что было. Нам потом объяснили – вам и сигналили, и кричали: «Уйдите!» А мы-то россияне, нам море по колено. Этим же вечером уже бежали. Но я не бежал. Не мог. Так был потрясён.Потом в Судан попали. Добежали до Хартума. Оттуда нас назад возвратили, не пустили: война между Суданом и Эфиопией шла. Так и не добежали до Йоханнесбурга.Три раза я в Америке был. В первый раз попал благодаря тому, что бежал в Москве с сыновьями марафон. Был 1984 год. На трассе познакомились с американской семьёй: муж с женой и четыре сына. Разговорились, пригласили их к себе в Тушино. А через две недели после того, как они улетели, приходит приглашение из США на всю семью. И я с сыновьями решил полететь. Летели с дозаправками через Лондон и Галифакс. Пригласившая нас семья жила в Луисвилле. Пошла молва, что россияне приехали. Нас пригласили в гости к губернатору штата Кентукки. Пока сидели у него, отвечали, как зовут, где родились, не придавая этому значения, как вдруг нам приносят четыре огромных листа с сургучовой печатью. Оказалось, что нам подарили приглашения в Америку на три года, каждое из которых стоило по 4 000 долларов. Это мне уже потом друг Джон сказал. В ту поездку больше всего запомнилась экскурсия в поселение амишей. Мы были первые из Советского Союза, кого туда пустили.В 1985 году бежал новогодний Нью-Йоркский марафон в качестве инвалида. К Каждому инвалиду там прикрепляли по волонтёру, которые сами подби-рали себе бегунов. У меня полячка была. Более-менее понимали друг друга. Она оказалась чемпион-кой мира по выносливости, бежала самые трудные марафоны: по горам, через джунгли, долину смерти в Калифорнии. В Нью-Йорке бежал в2005 и 2009г.г.Напутствие«Мне уже 85, а я до сих пор бегаю. Желания бросить никогда не было. Я судьбе благодарен, что характер у меня такой, и жена такая была, меня поддержива-ла. В 2005 году Мара скончалась, но бегать я не перестал. Надо двигаться обязательно! В молодости мы здоровые, крепкие. Годы идут, организм стареет, и душа устает, начинаешь думать: «Туда пойти? Не пойду. Это сделать? Нет, потом». А к старости «не хочу» ещё больше давит. Если это не поборешь, то начнут одолевать болячки. Сопротивляться этому надо силой воли, характером. Есть они у тебя - преодолеешь напасти. В «МИР»е основная часть перешла 80-летний рубеж. Но все крепкие. За счёт бега, за счёт движения. Во время бега никто не поможет. Пот глаза заливает, по спине течёт. Высто-ял - это зарождение силы воли. Молодежь должна себя заставлять. Длительный бег вырабатывает выносливость. Выносливый может всё перенести. Иммунитет повышается. Бывают несчастные случаи. От этого не убережётся. Но нельзя опускаться. Борись! Шевели, чем можешь и расширяй успех! Помоги тому, кому еще хуже! Тебе тоже станет легче. Так зарождается здоровое общество».Когда провожали Толю в последний путь, он взял с собой… кроссовки - такого я никогда не видел. Мы организуем пробег его памяти на 40-й день На дипломе участника пробега изобразили его в виде Гермеса в сандалиях с крыльями. На старте выпускаем голубя - символ полета его души.
Статья Андрея Львовича из февральского номера журнала "ФИС":