История этой преступницы поражает и сегодня. Ильза Кох уникальна тем, что подвиги её и супруга поразили даже верхушку Третьего рейха.
Родилась будущая палач в Дрездене, милый ребенок в детстве даже получил кличу «Ангел» от постоянных посетителей библиотеки, где маленькая Ильза часто проводила свободное время.
Девушка, повзрослев, мечтала устроить свою жизнь, поэтому выучилась на бухгалтера. Однако для материального благо состояния этого оказалось совсем недостаточно. К счастью для Ильзы, в 1934 году она познакомилась с членом нацистской партии и эсесовцем Карлом Кохом.
Молодые люди, почувствовав взаимную симпатию, остались вместе. А Ильза, как верная подруга, решила сопровождать возлюбленного, куда бы его не отправила судьба.
А судьба в 1936 году отправила Карла Коха комендантом в концентрационный лагерь Заксенхаузен, его спутница жизни устроилась там же на должность бухгалтера два года спустя. В Заксенхаузене Кох быстро получил титул одного из самых отъявленных садистов.
Ильза, наблюдая за этим, нисколько не возмущалась. А наоборот, жадно впитывала новые для себя ощущения. В 1937 году Кох был замечен и переведен в Бухенвальд, где ему следовало практически с нуля создать новый концентрационный лагерь. И вот здесь уже рука об руку с Кохом была и его дражайшая супруга.
Многие заключенные вспоминали, что Ильзу Кох боялись гораздо больше, чем её мужа.
Она любила прохаживаться по лагерю, выбирая случайную жертву. Однако вскоре этот садистке стало казаться мало, поэтому Ильза завела себе овчарку. Главным развлечением для женщины стало натравливание злобного пса на заключенных, а особенно на беременных. Кох обожала наблюдать. Не удивительно, что среди узников Бухенвальда Коха вскоре получила прозвища «Бухенвальдская ведьма».
Чем дальше, тем изобретательность Бухенвальдской ведьмы возрастала. Она полюбила новую забаву – выбрать нескольких заключенных, которых отправляли в штатный зоопарк к гималайским медведям. Сама же Кох, естественно, стояла у клетки, наслаждаясь зрелищем.
Но самым страшным увлечением, которое со временем себе подыскала Бухенвальдская ведьма, оказалось рукоделие. Но не в привычном человеческом понимании.
Кох стала выбирать среди заключенных тех, у кого на теле были нанесены татуировки. Все заключенные знали о страсти Кох к татуировкам, поэтому специально пытались испортить рисунок, либо… даже стремились попасть в газовую камеру, чтобы рисунок окончательно испортился.
Известен случай, когда в концентрационный лагерь попала артистка из французского кабаре, у которой на всю спину была сделана очень красивая татуировка. Как только Ильза Кох заметила девушку, её судьбы была решена. Бухенвальдская ведьма сделала себе скатерть.
Дальше безумие Кох стало только набирать обороты, она стала шить перчатки, сумочки, даже нижнее белье. Так, один из узников, Альберт Греновский, рассказал, что даже женские трусики Кох были сделаны из "этого материала". Узник видел татуировку на теле несчастного, которая потом оказалась на нижнем белье Кох:
«Татуировку, украсившую трусики Ильзы, я видел на спине одного цыгана из моего блока»
Ильза Кох настолько вошла во вкус своего ремесла, что даже стала переписываться с женами комендантов других лагерей. Делясь "секретами". Больше всего она любила делать абажуры, за что вскоре получила одноименное прозвище – «Фрау абажур».
Как ни странно, но и ничто человеческое не было чуждо для Бухенвальдской ведьмы. Так, однажды среди заключенных она приметила высокого и крепкого молодого чеха. По ее приказу мужчину вымыли, несколько дней усиленно кормили, а затем, переодев с строгий костюм, отвели в квартиру Ильзы. Та встретила узника намекая на продолжение. Подобные "встречи" она устраивала регулярно.
При свете лампы с абажуром Ильза Кох, что невероятно, писала нежные и романтические стихи. Однако безумства семейной четы Кох вскоре стали известны на самом верху.
Карлу Коху были предъявлены обвинения в хищении и… «чрезмерной жестокости». Это действительно уникальный случай, когда палачей обвинили в превышении полномочий палачей. Но если бы это еще могло как-то сойти с рук, то хищение около миллиона марок считалось самым страшным преступлением.
Несмотря на все просьбы отправить на фронт и дать возможность искупить вину, Карл Кох был призван виновным и приговорен к высшей мере. Приговор был приведен в исполнение в апреле 1945 года.
Ильза Кох сумела выкрутиться, так как прямых доказательств ее вины не нашли, а свои «поделки» она сумела надежно спрятать. После освобождения Кох уже не получила прежней работы, поэтому постаралась максимально затаиться и не привлекать к себе внимания.
Парадокс в том, что ее арест и задержание на какое-то время дали Кох статус «борца с нацистским режимом», в котором она счастливо пребывала до 1947 года, пока против нее не были выдвинуты обвинения за преступления, совершенные в Бухенвальде. Однако Кох уверяла, что на самом деле все факты – это оговор сослуживцев, которые мстили несчастной женщине за служебное рвение. Несмотря на то, что Кох была беременна, её приговорили к пожизненному тюремному заключению.
Однако, в 1951 году верховный комиссар снял с Ильзы Кох все обвинения, заявив, что собранных доказательств недостаточно, а все, что было предоставлено суду, не более, чем:
«в ее причастности к изготовлению поделок нет доказательств».
После настолько странного решения на дыбы поднялись уже немцы, которые не могли поверить, что одна из самых жестоких женщин Третьего рейха обрела свободу.
Даже американский обвинитель, Уильям Денсон, приговоривший Кох к пожизненному тюремному сроку, был поражен:
«Это чудовищная ошибка правосудия. Невозможно подсчитать количество людей, желающих свидетельствовать против нее не только потому, что она была женой коменданта лагеря, но и потому, что это проклятое Богом существо».
Ради справедливости нужно сказать, что выйдя из американской тюрьмы в Мюнхене, Ильза Кох практически сразу же была арестована немецкими властями, инициировавшими новый судебный процесс.
Министерство юстиции Баварии начало активную работу по поиску свидетелей, чтобы собрать бесспорную доказательную базу. В итоге на новый судебный процесс были вызваны 240 выживших узников концентрационных лагерей Заксенхаузен и Бухенвальд. На основании собранных доказательств Ильза Кох была приговорена повторно к пожизненному тюремному сроку.
Сама Кох вины так и не признала, даже в письмах к сыну она категорически отрицала любую вину, заявляя, что только искренне и честно исполняла долг перед родиной.
Сын Кох был единственным человеком, который навещал заключенную в тюрьме. Бухенвальдская ведьма во время его последнего визита жаловалась на несправедливость и что стала плохо спать – по ночам ее посещали души узников концентрационных лагерей.
Не выдержав, возможно, постоянных видений, 1 сентября 1967 года Ильза Кох поужинала последний раз, написала сыну прощальное письмо и .... в камере, на простынях.
Сын позднее взял себе девичью фамилию матери – Келлер, а в 1971 году даже попытался восстановить доброе имя своей матушки, написав прочувственное письмо в редакцию газеты «Нью-Йорк таймс». Однако письмо осталось без ответа.