- Говорят, здесь раньше было море.
Паренек пнул очередную ракушку, размером с кулак, похожую на причудливый махровый цветок, окаменевший, но все еще красивый.
- Меня предупреждали, что запах здесь не ахти, но кто бы сказал, что так трудно ходить по песку! Я бы обул другую обувь.
Он посмотрел на свои ботинки, скорчил мину.
- Тебе не надо далеко ходить, - возразила я. – Бутылок хватает.
- Э, нет! Мне нужен особый вариант! У меня своя система. Я не хочу нарваться на злобного трудоголика!
- На кого?
- Эй, ты что, классификацию джинов не читала?
- Разве такая есть?
- Ну, ты даешь! И с чего я только взял, что ты профи! Это меня твой прикид ввел в заблуждение.
Я посмотрела на свой «прикид»: ничего особенного. Узкие брюки цвета хаки, футболка, ветровка под стиль, сапоги на шнуровке, через плечо – дорожная сумка.
- Вот, вот! – подтвердил он мой беглый осмотр. – Сразу видно, что ты умеешь путешествовать в песочных условиях. Вообще вид у тебя такой… уверенный. Да. А элементарного не знаешь. Ладно, слушай, я не жадный: значит, так. Бывают джины добрые, бывают злые. Бывают ленивые, бывают трудоголики. Самое противное, это, конечно, злобные трудоголики. Так желание переврут – мама дорогая! Например, попросишь мороженного – завялят по уши, а то еще поместят тебя внутрь целой горы из мороженного. А злобный лентяй, тот предложит тебе того же лакомства на кончике ножа. Максимум. Это преувеличение, но, думаю, смысл ты улавливаешь? Я тут составил целый список на случай, если на таких нарвусь. И тебе, кстати, советую все уточнить. Не помешает.
- Спасибо за совет.
- Я обратил внимание, сумка у тебя очень тяжелая. Еле тащишь. Этого не нужно, джины все могут. Любое барахло заказывай – все, что пожелаешь! Впрочем, как хочешь. Твое дело. Как думаешь, это все далеко еще тянется? – он кивнул на горизонт.
- Думаю далеко. Море, все-таки. Даже высохшее.
- Твоя правда, - согласился он. – Присядем?
Мой случайный попутчик тут же сел на валун, достал из кармана сигареты, зажигалку. Закурил.
- Это правильно, что мало кто в джинов верит. А те, кто верят, не знают об этом месте. А те, кто все-таки здесь был, не склонен делиться своими знаниями с кем попало. Правильно. Представляешь, что началось бы? Ужас!
- Ужас, - кивнула я.
- Народ ленивый, ничего не хочет делать! Все бы им на халяву.
Запах сигареты смешивался с вонью гнилой рыбы. Давно не было даже скелетов рыб, а некогда зеленые пучки водорослей разметал ветер, но запах все еще был здесь. Он пропитал камни, песок, раковины и сам воздух. Мало кто без нужды забредет сюда.
- Ты освободишь джина, когда он выполнит твое желание? – спросила я.
- Вот еще! Пусть попашет раб лампы! Я потом его приятелю продам. Может быть.
Наверное есть смысл в злобных лентяях, подумала я. Парень докурил и бросил окурок в сторону.
- Знаешь, ты только не обижайся, но дальше я сам пойду. Мне нужно сосредоточиться. И потом, не хотелось бы, чтобы кто-то был рядом, когда я… ну, понимаешь.
- Понимаю. Желание – вещь деликатная.
- Вот-вот-вот.
Парень кивнул, довольный, поднялся и двинулся вперед. Через несколько шагов он обернулся:
- Кстати, тебя как зовут-то?
- Сильфа.
- Не хочешь, не говори, - обиделся он.
Я какое-то время следила, как его силуэт уменьшается вдалеке. Потом пошла своей дорогой.
В полдень солнце накалило песок нещадно. Даже в обуви казалось, что идешь по сковородке. Конечно, можно было переждать несколько часов в укромном месте, но боль напомнила, зачем я здесь, и я только ускорила шаг.
На глаза мне попалась бутылка, высеченная из белого мрамора. Дом, милый дом. Я подняла бутылку с земли и спрятала в сумку. Не знаю зачем. Наверное, что-то сентиментальное внутри взвыло. Мраморная бутылка подтвердила, что я иду в правильном направлении, (то есть, я и так об этом знала, но последнее время любые приметы и доказательства успокаивали мои нервы; может, я и выглядела уверенной во всем, но таковой уже не являлась.)
Несколько шагов к югу – и вот! Он все еще был здесь – медный кувшин, помятый с одного края, оцарапанный временем и ракушками, с пробкой, высеченной из цельного изумруда. Я рассмеялась своей находке, скинула с плеча сумку, потом подняла кувшин и выдернула пробку. Из кувшина повалил образцово-показательный дым. За дымом показался обитатель сосуда. Нас разделяло два метра.
Обычно он предстает, как большой грузный мужчина лет пятидесяти по человеческим меркам. Полагает, что так клиент проникается уважением и значимостью события. Но сейчас он был захвачен врасплох (мне показалось лишним тратить время на протирку сосуда и прочие не нужные церемонии) и появился, какой есть: смуглый молодой человек с серьгой в правом ухе. Его глаза были подведены черной сурьмой, отчего казалось, что они – миндалевидной формы, хотя на самом деле это было не так.
Джин склонился в почтительном поклоне, уткнув взгляд в землю.
- Слушаю и повинуюсь, госпожа.
- Всю жизнь мечтала услышать от тебя эти слова.
- Сильфа!
- Во плоти.
Он бросился ко мне, обнял, прижал крепко к себе, мне показалось, что он сейчас разрыдается.
- Как же я рад тебя снова видеть! Я так боялся, что уже никогда…
- Я бы не забыла о своем обещании.
- Мир так велик. Кто знает…
- Эй, не надо думать обо мне еще хуже, чем я есть. И не стоит выжимать из меня сок, тренируйся на ком-нибудь другом.
Он отпустил меня, отошел на пару шагов, чтобы оглядеть.
- Сильфа… Это действительно ты.
- Рада, что все сомнения рассеяны. Может, предложишь даме присесть?
Джин рассмеялся счастливо и слегка повел рукой: перед нами возникло озеро, окруженное со всех сторон зарослями плакучих ив (мы видели картинки с ними несколько веков назад, и оба были очарованы красотой этих деревьев). Рядом лежал пестрый ковер, мягкие подушки, у самых моих ног стоял низенький столик из розового мрамора с вином и сладостями. Мне кажется, здесь было все, что я люблю.
- Угощайся, все для тебя! – воскликнул он, потом снова подошел ко мне, убрал прядь волос с моего лица и тихо добавил: - Привет, Сильфа.
- Привет, Айсугурон.
От него пахло пряностями и шоколадным шербетом. В темных волосах блестело несколько больших черных жемчужин.
- Я могу построить дворец, - сказал он.
- Зачем?
- Для тебя.
- На одну ночь?
- На одну ночь.
Я сглотнула комок в горле, ирония помогла мне справиться с эмоциями:
- Никакой ты не романтик, а просто злобный трудоголик.
- Кто?
- На нас, джинов, давно составлена классификация. Ты не знал? Есть добрые и злобные, ленивые и работящие не в меру. Ну и, соответственно, сочетания одного с другим. Джинов-романтиков не бывает. Не старайся.
- Интересно… будет, над чем подумать. Классификация. Может и впрямь, стоит как-то определиться с характером? Или чередовать…
- Н-да, - усмехнулась я. - Так вот люди и создают себе проблемы. По образу и подобию своему.
Я сидела, прислонившись спиной к столетнему дереву, которого еще пару часов назад здесь не было и в помине. Айсугурон лежал рядом, положив голову мне на колени. В его глазах отражались плывущие облака, хотя небо было чистым. Мы ели виноград. Черный. Без косточек.
- … а как насчет брака?
- Верность нашла новый компромисс: теперь разрешен развод. Имущество пополам, начинай жизнь заново.
- Что, сразу со всем гаремом?
- О-о, как все запущено… Знаешь, мир немножко изменился.
- Меньше предрассудков?
- Пожалуй, столько же. Только теперь они касаются других тем.
- А музыка? Музыка, наконец, достигла вершин гармонии?
- Ну, современная музыка к гармонии имеет мало отношения. К той гармонии, о которой ты спрашиваешь. Но, знаешь, что-то в ней есть. В этих песнях, в этих ритмах. Тебе бы не понравилось, но ты бы скоро привык.
Айсугурон снял один из перстней и бросил его в озеро. Из глубины вынырнуло несколько диких уток.
- А помнишь, - спросил он, - нашу песенку: «Я – маленькая букашка. Не надо меня обижать. Я не желаю вам зла, просто лечу и лечу. Что будет, когда высохнет море? Вас не будет, когда высохнет море.»…
- «Мои страхи останутся теми же.
Мои мысли останутся прежними.
Но моря не будет
И страшные люди
Отсюда уйдут навсегда.»
- Как это у тебя получается в рифму?! Это просто не честно, ты переводишь ее на любой язык и всегда в рифму!
- В чем же нечестность? – удивилась я. - Рифмы доступны для общего пользования.
- У тебя способности, - вздохнул он. – Это правильно, что тебя освободили раньше.
- Это – случайность, – возразила я. – Не каждому попадется ребенок. Бескорыстный, сочувствующий, щедрый. Может он пожалеет о своем единственном желании – свобода для джина. Может, уже пожалел. Но мне хочется думать, что нет. А тебе еще не попался твой человек… И кстати, чтобы тебя утешить – песня на арабском звучала интересней.
- Не скажи. Хинди – тоже удачный вариант. Только размер стиха на музыку не ложился, а так – замечательно получилось, правда?
- Конечно! Это же был твой перевод!
Айсугурон смутился, но ему было приятно, что я помню об этом факте из его обширной биографии.
- Как это – быть свободной? – спросил он.
- Все, как у той букашки: летаешь, где хочешь, но все время чего-нибудь боишься.
- Боишься? Ты? Чего?!
- Как обычно: человеческой глупости, жадности и подлости.
- Но теперь ты свободна от них! Тебе больше не приходится выполнять их желания!
- Теперь еще хуже – я живу среди людей. И прикидываюсь одной из них. Раньше мне не нужно было притворяться. Не нужно было следить за своими словами или действиями. А теперь я сама стала частью общей неправды. Большого многозначительного умолчания.
Айсугурон поднялся на ноги и посмотрел на меня недоверчиво: шучу я или говорю правду. Я вспомнила, как часто мы с ним мечтали о возможном освобождении и, как много это для нас значило.
- Не бери в голову. Я, как всегда, преувеличиваю. Свобода – это замечательно!
День клонился к закату. В ненастоящем озере отражалось багряное солнце. Утки вышли на берег и принялись чистить перья.
- Я знаю, ты скоро уйдешь, - сказал он. – У тебя теперь жизнь другая, и друзья, наверно, другие. Это – правильно. Так и должно быть. Только скажи, что еще когда-нибудь навестишь меня. Не обещай. Просто скажи. Чтобы я верил. Чтобы ждал. Ты, может быть, и не придешь, но мне будет легче, если…
- Я приду, - пообещала я. – Ты же знаешь, я с радостью забрала бы твой кувшин, но только человек может его унести отсюда. Мне нельзя влиять на твое наказание. Никак. Я бы давно…
- Конечно, Сильфа, я все понимаю. Я знаю правила. Мне только нужно немножко надежды, что я еще увижу тебя.
- Ну, смертность мне пока не грозит, хотя, конечно, могущества поубавилось и значительно. Теперь мне приходится пешком добираться сюда, не то, что раньше… И я могу удержать тебя вне кувшина только до рассвета. Но что я твердо знаю: я очень хочу с тобой встретиться. Еще раз. И еще раз. К тому же, я принесла тебе книги, и рассчитываю узнать твое мнение о них. Как непредвзятого эксперта.
Я потянулась за сумкой и вытряхнула из нее все содержимое.
- Здесь несколько сборников по высшей математике, журнал «Современная архитектура», кулинария, искусство, сборник поэзии…
- А сказки? Сказки есть?
- Непременно! Изучай.
Айсугурон перебирал книги, и все не верил свалившемуся на него богатству, чем порадовал меня несказанно.
- Ты не забыла! Ты не забыла! – восхищенно шептал он. Но вдруг отложил все и помотал головой. – Ну уж нет! У меня еще будет на них время.
Он снова лег у моих ног. Я провела рукой по его волосам.
- Расскажи мне о людях, - попросил он.
- Спрашивай.
- Они еще верят в любовь?
- Никогда не понимала такой формулировки. По-моему, это все равно, что верить в существование баобаба: ты же не сомневаешься в нем, если он растет у тебя во дворе.
- А у тебя есть свой дом? Настоящий.
- Есть. И есть работа. Простая и настоящая.
- А кто твои соседи? Ты часто с ними общаешься? О чем вы говорите?
- О погоде. О ценах на хлеб. О жестокости мира.
Темнота сгущалась. В ветках плакучих ив засветились крохотные огоньки. Эти огоньки отражались в воде озера, и казалось, что в его глубине рассыпаны нетлеющие угли. Становилось холодно. Айсугурон достал из воздуха прозрачную шаль, укрыл меня, сел рядом. Мы сидели какое-то время молча, прижавшись друг к другу и слушали, как ветер шелестит ветками ив. На небе высыпали звезды. Их количество нам давно было известно, но от этого они не становились менее прекрасны.
- Расскажи еще о чем-нибудь, - попросил он.
- Спрашивай, - сказала я. – До рассвета далеко.
16-17 сентября 2005. Натали Тумко
#Литература#НаталиТумко#Владивосток#фантастика#продвижениеписателя#агентписателя