Итоги 2023 года, объявленного Годом русского языка в странах СНГ, подводит руководитель Центра языковой политики и международного образования Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина, руководитель проекта "Индекс положения русского языка в мире" Светлана Камышева.
Текст: Владимир Емельяненко, фото: Александр Бурый
— Светлана Юрьевна, можно ли считать Год русского языка в странах СНГ прорывным для русского как языка межнационального общения?
— Строго говоря, у нас в Институте Пушкина каждый год — это Год русского языка. И речь нужно вести не о прорывах, а о системной работе. Системная работа, пусть иногда незаметная, очень важна.
Но надо признать, что Год русского языка в СНГ дал хороший импульс. Каждая страна-участница Содружества Независимых Государств старалась внести свою долю новшеств. В итоге в рамках Года русского языка в странах СНГ было организовано 160 мероприятий. Весьма масштабных и серьезных. Например, "Индекс положения русского языка в мире" Института Пушкина вошел в десятку самых значимых дел года.
— Если подводить итоги, то какие из мероприятий года можно считать ключевыми?
— Точку в ключевых мероприятиях я поставить не могу. Многие из 160 мероприятий плавно перетекают на 2024 год. Очень профессиональным и успешным был Костомаровский форум в Москве, прошедший в Институте Пушкина. Впервые после пандемии удалось собрать Общественный совет Базовой организации СНГ, в состав которого вошли самые известные русисты стран Содружества. В Санкт-Петербурге прошла Международная конференция "Русский язык — основа интеграционного диалога в регионе СНГ", в которой приняло участие более 700 человек. Конференции, посвященные Году русского языка в СНГ, прошли в Минске, Ереване, Бишкеке, Алма-Ате. А самое яркое событие года — это, без сомнения, XV конгресс Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) в Санкт-Петербурге. Он собрал около 600 гостей из 55 стран. На форуме были обозначены проблемы развития русского языка и четко расставлены приоритеты: русский язык уверенно развивается и продвигается в мире. И это во времена появления термина "недружественные страны" и попыток "отмены культуры".
— На XV конгрессе МАПРЯЛ советник президента России, председатель Совета по русскому языку при Президенте РФ Владимир Толстой отметил, что Год русского языка демонстрирует формирование в странах СНГ нового отношения к нашему языку. Теперь это не язык бывшей метрополии, а средство коммуникации, которое помогает в учебе, бизнесе, карьере. Как по-вашему, полезно ли сегодня в странах СНГ знать русский язык?
— Метрополии нет, никто не заставляет учить русский язык, его статус в разных странах СНГ такой, каким его определили суверенные соседи. В ряде стран делают упор и на английский язык, но русский учат прежде всего потому, что он обладает репутацией языка качественного образования. Это главный аргумент. И "Индекс положения русского языка в мире", который наш институт делает с 2020 года, отражает эту тенденцию. Это объективный инструмент оценки того, что происходит с русским языком. Мы, например, видим, что в Киргизии около 30 процентов школьников учатся на русском. А в вузах уже 79 процентов студентов получают образование на русском языке. Парадокс? Нет. В Московском университете на русском языке тоже не сразу стали учиться. Латынь и немецкий были языками науки. И должен был родиться Ломоносов, который придумал и упорядочил научную терминологию на родном языке (слова "градусник", "горизонт", "кислота", "преломление", "минус", "квадрат", "созвездие", "чертеж" и многие другие были введены Михаилом Васильевичем), что сделало возможным чтение лекций на русском. Сегодня тоже далеко не на каждом языке можно читать лекции по термодинамике, медицине или естествознанию. Например, тот же киргизский язык — это язык кочевников. С приходом к киргизам в ХХ веке кириллицы через русский язык началось приобщение к мировой культуре. Теперь потребность читать лекции на киргизском есть, но надо заниматься разработкой научной терминологии, что требует своих Ломоносовых. А пока потребность в изучении русского там такова, что в Оше я видела, как за партой по три человека сидели. Неспроста увеличиваются квоты на изучение русского языка в разных странах.
— Например, в Армении Русский дом увеличил квоты для желающих изучать русский язык, но при этом наибольшей популярностью в стране пользуются курсы английского и французского языков...
— Каждая страна культуроспецифична. В Армении интерес и к русской, и к французской культуре, и к английскому языку всегда был высоким. Вот недавно экспедиция Института Пушкина читала лекции преподавателям русского языка в Ереване. Ожидалось, что в группу запишутся 25 человек, а в итоге набралось 45. Мы не могли отказать желающим, ведь в каждом вузе Армении есть кафедра русского языка. Для того чтобы читать научную литературу, для того чтобы заниматься бизнесом и просто успешно коммуницировать, русский в Армении нужен.
— Подводя итоги Года русского языка, генеральный секретарь СНГ Сергей Лебедев признал, что в мире стали меньше говорить на русском языке, его употребление сократилось и на пространстве Содружества Независимых Государств. Почему?
— Прежде всего по естественным причинам. Если в 2020 году, по данным нашего "Индекса", в мире на русском говорили 258 миллионов человек, то в 2023 году — 255 миллионов. Объяснение простое: перепись населения показала, что нас, россиян, стало меньше. Следом идут причины геополитические. В СССР русскому языку обучали не только в самом Союзе, но и в социалистических странах. После распада СССР обучение русскому перестало быть обязательным. В СНГ за тридцать лет в два раза сократилось число изучающих русский язык. Лишь в последние три-пять лет за счет стран Центральной Азии начинает расти число изучающих русский язык. На территории Содружества русский — это язык межнационального общения, язык качественного образования.
— А в мире?
— Интерес к русскому языку есть. Недавно юбилей отметила кафедра русского языка Университета Епископа Константина Преславского в городе Шумен в Болгарии. Растет поток студентов в Россию из Африки, Азии и Латинской Америки. В ноябре в Великобритании под эгидой русскоязычных школ прошла всебританская конференция по вопросам популяризации русского языка. Подобные проекты есть и во многих других странах.
— В Казани на Лингвистическом саммите и в Москве на Костомаровском форуме лингвисты из стран СНГ говорили о том, что молодежь их государств плохо знает или вообще не знает русский язык. Надо строить в СНГ новые школы, писать учебники, внедрять эффективные методики преподавания русского языка. Что делается в этом направлении?
— Проблема и учебников, и новых методик есть. Нужно отметить, что любой учебник иностранного языка живет не более семи-восьми лет: очень быстро меняются реалии. Учебники могут жить чуть дольше, если авторы их дорабатывают. Дело в том, что учебник — это не просто грамматика или лексика. Учебник — это идеология. Когда мы пишем учебник для конкретной страны, мы закладываем в него определенные смыслы. И в соответствии с современными тенденциями методики преподавания русского языка как иностранного учим не только языку, но и стоящей за ним культуре. Я 33 года преподаю иностранцам русский. Например, приезжают японцы или американцы и говорят: "Мы хотим учить русский по нашему учебнику". Я соглашаюсь, но уточняю: "Грамматику по вашему, а тексты буду вам давать самые интересные, другие". Гляну грамматику, посмотрю тексты, а там: "Иван Петров пошел в магазин купить бутылку водки и банку пива". Какой облик русского человека формируется у того, кто так учит наш язык? Наши же учебники рассказывают о Суздале и Гжели, о Чайковском и Достоевском. Поэтому ни одно министерство образования, как правило, не допускает в свою страну учебники, написанные в другой стране. Возможный вариант — подготовка учебников совместно со специалистами из другой страны. Такой опыт есть. И он ценен.
— На конгрессе МАПРЯЛ заведующий кафедрой русского языка и методики его преподавания РУДН Виктор Шаклеин предложил писать учебники совместными авторскими коллективами — российско-узбекскими, российско-таджикскими и так далее. И включать в них тексты о России, написанные писателями и поэтами страны, для которой создается учебник. Насколько это осуществимо?
— Есть прецеденты подготовки учебников совместными авторскими коллективами. В Институте Пушкина был целый сектор написания учебников для разных стран, и участие в этом процессе иностранного коллеги или консультанта — дело обычное. Что касается наполнения учебника культурным материалом, то это не такой простой вопрос, как кажется. Как в СССР учили языки? Давали грамматику, учили переводить. Но многие признают, что учили английский, французский или немецкий, а так на них и не заговорили. Отсюда и растет современная тенденция коммуникативной методики преподавания иностранных языков, подразумевающая преподавание не только языка, но и стоящей за ним культуры. Есть у лингвистов по этому поводу такой анекдот. В учебнике написано: "Ленин переплывал Волгу". Студент из Африки поднимает руку и спрашивает учителя: "Простите, а Ленин не боялся крокодилов?" На мир мы смотрим через "оптику" родного языка. Изучая русский, надо снять китайские, турецкие, вьетнамские "очки" и постараться надеть русские. Без знания и понимания культуры страны ее язык не выучить.
— Как реализуется это на практике?
— Не так легко ответить на этот вопрос. Попробую. На конгрессе МАПРЯЛ в Братиславе в 1999 году нашей делегацией была представлена российская система тестирования изучения русского как иностранного. Были разработаны уровни "А1″, "А2″ и по возрастанию сложности до "В2″ и "С2″ в соответствии с Европейским языковым портфелем. Достижение моих коллег можно сравнить с тем, что сделали Кирилл и Мефодий, когда принесли славянам письменность. Только представьте, как непросто выделить лексику для каждого уровня знания языка. Эта задача была выполнена. Но мы до сих пор не прописали в системе тестирования, на каком уровне какой лингвокультурологический материал должен быть освоен — какие слова, какие прецедентные тексты, известные каждому члену социума, должен знать иностранец. Решение этой задачи продолжается и сегодня. У нас в Институте Пушкина создан лингвострановедческий словарь "Россия", где собраны слова, имеющие национально-культурную специфику. Мне нравится термин, придуманный Владимиром Васильевичем Воробьевым — "лингвокультурема". Лингвокультуремы — это не просто лексемы, а слова с мерцанием культуры или особым лексическим фоном. В книге Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова "Язык и культура" выделена классификация такого рода слов — фразеологизмов, историзмов, антропонимов и других лексем, без знания которых русский язык не понять. "Аврора", "атаман", "Волга", "хоровод", "валенки", "береза" — это и есть слова, за которыми стоит культура. Та же лексема "береза" в словаре "Россия" помимо энциклопедической справки и различных текстов показывается с помощью живописи Куинджи и Левитана, художественных фильмов, песен, танцев ансамбля "Березка". И таких словарей становится все больше — "Константы русской культуры", "Словарь русской ментальности" и многие другие. Все они лингвокультурологичны. Вот, например, как вы понимаете слово "дружба" в русском и в английском?
— В русском языке "дружба" — это, скорее, духовная близость, в английском, как мне кажется, — симпатия и функционал.
— Вот и польский лингвист, живущая в Австралии, Анна Вежбицка, после ряда исследований пришла к выводу, что в английском "друг" — это приятель, а в русском "друг" — это тот, кому ты не откажешь. То же самое с "хлебом". Да, семантически все как у всех, но коннотации разные: в русском — "хлеб всему голова", "будет хлеб, будет и песня", "мы хлеба горбушку — и ту пополам"... Моя студентка стажировалась во Франции. Она наблюдала, как по вечерам выкидывается несъеденный хлеб, и страдала. "А давайте резать его на сухарики?" — предложила она. "Нас лицензии лишат за попытку продать вчерашний хлеб", — ответили ей. Или в Таджикистане я прошу студентов: "Идите, купите яблоки к празднику". Они: "Зачем?" В моей голове прочно засело, что в праздник на столе должны быть яблоки или груши. "Расцветали яблони и груши...". В таджикских головах праздник — это хурма, персики, инжир, виноград, но никак не яблоки. Это и есть языковая картина мира, в каждой стране она своя. Уловить ее — это и есть первый шаг к осмысленному изучению языка. Через понимание культурных кодов или стандартов приходит легкость говорения на изучаемом языке.
— В СНГ разделяют такой подход к изучению русского?
— Сегодня все за лингвокультурный подход к изучению языков. Он доказывает свою эффективность. В учебнике на фоне интернациональной культуры должны присутствовать треть родной культуры и треть культуры изучаемого языка. Хотя, конечно, есть подходы к изучению иностранных языков на местных реалиях. Как правило, на начальном уровне. Я с такими учебниками сталкивалась, например, в Узбекистане. "В нашей махалле накрыли общий дастархан...". "Махалля" — это сельская община или квартал города, сохраняющие общинный уклад жизни. Такой подход уместен, возможно, на начальном этапе обучения, но далее, при переходе на более высокие уровни владения языком, более оправданно увеличение лингвокультурного материала страны изучаемого языка. Когда мы учим китайский, интересно ведь читать о Запретном городе или Великой Китайской стене, так ведь?
Как-то со студентами из Мьянмы мы переводили повесть Пушкина "Метель". Студенты меня спрашивают: "Метель, вьюга, поземка, пурга, иней — это столько снегов?" Очень показательный вопрос. Известный филолог и философ Вильгельм фон Гумбольдт говорил: "Границы языка моей нации означают границы моего мировоззрения". Его органично дополняет восточная мудрость: "Сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек". То есть язык как стекло, мы сквозь призму языка смотрим на иную культуру. Поэтому я говорю всем: снимите свои английские, русские, китайские "очки" и посмотрите на мир другими глазами. И лингвокультурный подход в преподавании русского как иностранного строится именно на смене такой "оптики".
— В СНГ ощущается острая нехватка учителей русского языка. Настолько, что учителя из России вахтами работают за рубежом. Это дает результат?
— Вы обозначили болевую точку. Не случайно в "Индексе" мы ввели отдельный подкритерий — "Количество учителей русского языка". То есть мы подсчитали, сколько в каждой стране всего учителей и сколько из них преподают русский язык и литературу. Так становится ясно, сколько людей нам надо обучать. Замечу, в СНГ есть очень квалифицированные педагоги и ученые-лингвисты. Высока квалификация преподавателей российско-славянских университетов в Киргизии, Армении, Белоруссии, Таджикистане и национальных университетов стран СНГ. Но проблема остра на уровне педагогов школ, особенно в Центральной Азии. Россия предложила программу "Русский учитель за рубежом", которая работает уже лет пять. Причем она подразумевает работу не только учителей русского языка, но и педагогов по другим предметам. Проблема, однако, обостряется тем, что спрос на таких педагогов растет во Вьетнаме, Монголии, на Кубе, в Иране и в других странах. Хотя, например, в том же Узбекистане много хороших вузов, там выпускают 300, а то и более русистов в год. А куда они деваются? Не доезжают до кишлаков. Нам еще предстоит разработать совместные механизмы со странами Азии, чтобы местные учителя русского языка работали по специальности.
— А как местным русистам преподавать русский язык с использованием лингвокультурологического материала?
— Это уже следующая ступень подготовки учителей для школ. Нужно больше обмениваться опытом, экспериментировать, приглашать педагогов на стажировки в Россию. Вот у меня была аспирантка из Вьетнама Нгуен Тхи Занг. Я вела тренинги, на которые она ходила со мной. И вот как-то на одном из занятий студент что-то уронил. Занг тут же поднимает, улыбаясь, хочет отдать ему. Я успеваю забрать: "Занг, не смей. Мужчина должен сам". И кладу обратно. Она ничего не понимает. В ее культуре это норма, а в нашей культуре мужчина должен помогать даме, а не наоборот. Просто этому надо учить эмпирическим путем, потому как умозрительные системы могут быть оторваны от практики.
— Каким вы видите место русского языка в мире? Как его можно охарактеризовать по итогам Года русского языка в странах СНГ?
— Ответ на этот вопрос дал "Индекс положения русского языка в мире". В его первой части мы просчитали индекс глобальной конкурентоспособности русского языка. Первый критерий конкурентоспособности — языки по числу говорящих. Тут у русского девятое место в мире вместо привычного в недавние десятилетия четвертого-пятого. Второй критерий — языки по количеству международных организаций. Здесь у русского четвертое место после английского, французского, испанского. Еще один критерий — по числу публикаций в международных базах данных. Пятое место. Языки по количеству СМИ — шестое место. Языки по числу пользователей в сети интернет — девятое место, а по числу сайтов в сети интернет — второе место в мире. На основе этих критериев и складывается индекс глобальной конкурентоспособности русского языка — пятое место в мире.
Этот результат показывает, что русский язык сохраняет устойчивую позицию одного из международных языков. И в мировом клубе языков русский чувствует себя очень уверенно, что, кстати, показал и Год русского языка в странах СНГ. И я бы сказала, что как английский язык принадлежит не только англичанам и Великобритании, так и русский принадлежит не только русским и России. Русский язык давно вышел за пределы России и СНГ и прочно удерживает позиции одного из мировых языков.