Леонид Анатольевич Швачкин — советский танцовщик, артист балета Большого театра России родился 16 декабря 1923 года.
По воспоминаниям его современников, Леонид Швачкин был одним из кумиров-танцовщиков у москвичей 1940-х — 1950-х годов, исполнитель небольших, но ярких характерных партий. Однако постепенно имя его ушло, забылось, и даже балетные энциклопедии не сочли нужным включить статью о нем.
И вот на днях мне присылают ссылку на небольшую заметку о нем, опубликованную Сергеем Мировым в одной из социальных сетей.
Через несколько дней Леониду Анатольевичу исполнится 100!!! лет.
Привожу эту заметку.
Лёнечка. 1975.
Был у меня когда-то родственник.
Не родной по крови, но исключительно близкий по духу: отчим моей первой жены Кати, Леонид Анатольевич Швачкин.
16 декабря ему исполнится сто лет. Пишу заранее - вдруг, кто-нибудь из официальных лиц российского балета наткнется и вспомнит!..
В 40-50-е он был, ни много ни мало, солистом балета Большого Театра: маленький, пухленький, но очень прыгучий, обычно он танцевал характерные партии - шутов, слуг, чертей, гномов, всяких петушков и т.п.
На главной сцене СССР он застал самые золотые годы балета: восхищался Улановой, с которой даже танцевал несколько раз, Лавровским, Григоровичем, хорошо отзывался о «молодой поросли», в лице Владимира Васильева и Мариса Лиепы, но вот о Плисецкой вспоминал с некоторым скепсисом.
Именно он однажды подарил нам с Катькой билеты на «Анну Каренину» и предупредил:
- Там в одном месте у нее очень неудачная хореография, и скорее всего, наша Майечка, в свои 50 с лихуем, на ногах уже не удержится…
Так и вышло, не удержалась, правда, драматически свое падение очень хорошо обыграла!
У Лёнечки, как звала его вся семья, вообще, юмор был очень едкий, что сказывалось и на отношениях с коллегами, но молва о его приколах разносилась по всей богемной Москве.
Во время нашего знакомства он работал педагогом классической хореографии в Цирковом Училище, которое в 70-е собрало немало подзабытых кумиров. Кроме Швачкина там работали ярчайший мим Илья Рутберг и выдающийся танцор-чечеточник Алексей Быстров, прототип героя фильма «Зимний Вечер в Гаграх».
А в процессе «смотрин», на первых же совместных семейных посиделках мой собственный папа вспомнил, что в молодости, еще в 40-е, они частенько зависали в одном слое! Именно тогда выяснилось, что мой будущий бывший тесть был жутким хулиганом, в хорошем смысле этого слова, и реальным кумиром московской богемной молодежи.
И ведь недаром!
Капустники в послевоенной театральной среде возродились ровно после того, как Леня Швачкин на сцене Дома Актера станцевал знаменитое па-де-де из балета «Лебединое Озеро»… с воображаемой партнершей, хохот в зале стоял неимоверный! Номер свой он сам называл «па-де-раз», ну и с этого дня этот шуточный термин жестко утвердился в отношении некоторых танцоров.
Еще одна хулиганская история случилась у него на гастролях. Один из коллег отбил у Лёнечки его тогдашнюю пассию, и тот решил… толи слегка отомстить, толи просто созорничать.
Когда после спектакля пара вошла в гостиничный номер, на тумбочке уже стоял покрашенный белой краской голый Лёня Швачкин в позе статуи античного бога с канделябром в руке. Вошедшие ошарашенно молчали, а «статуй» писклявым голосом попросил разрешения «свечку подержать», поскольку никто из вошедших его уже ничем удивить не сможет.
Еще когда мы с Катькой только «женихались», и я пришел к ним в гости, Леонид Анатольевич посмотрел на меня испытующе:
- Эй, жених, ковры выбивать умеешь?
Я растерянно помотал головой.
- Ну ничего. Я тоже этот процесс только к четвертой жене освоил. Пошли, научу!
Стояла теплая зима, только что выпал свежий снег, и процесс обучения прошел, как нельзя более, удачно, только вот, ковров у меня самого ни в одной квартире никогда не было, и применить навыки так и не довелось…
Примерно тогда же он признался мне в одном своем легком «жульничестве», которое сегодня лично я оцениваю, как новаторское изобретение.
Дело в том, что солиста Большого Театра СССР Леонида Швачкина критики всегда ценили за неимоверно высокие прыжки «с зависанием», которые были совершенно несоразмерны с его маленьким ростом. Когда я читал эти отзывы, Лёнечка рассказал мне, что в особо важных партиях, например, в «Лебедином Озере», где он танцевал шута, рабочие сцены в определенных местах прятали для него… маленькие гимнастические трамплины! Здорово, правда?
А в 50-е Лёня Швачкин довольно близко дружил с гроссмейстером Виктором Корчным, и к этому времени относится моя любимая из его историй.
Дело в том, что по странному стечению обстоятельств практически все гроссмейстеры в СССР были евреями. И однажды долгосрочного Чемпиона Мира по шахматам, Михаила Ботвинника, буквально, заставили под угрозой партийных санкций временно уступить свой титул на всю голову русскому Васе, а именно – Василию Смыслову.
Буквально через полгода Михаил Моисеевич вернул себе корону обратно, но Василий Смыслов, примерив лавры знаменитости, набрался духа и захотел прослушаться на предмет работы тенором в Большом Театре…
Ну, любил Вася Смыслов иногда повокализировать, примерно, как сегодня видный историк Понасенков!
И вот, узнав об этом, Лёня Швачкин позвонил Вите Корчному и позвал его поприсутствовать на этом шоу…
После первой же арии Корчной наклонился к товарищу и спросил:
- Лёня, ты вот скажи мне, это что - хорошо?
Швачкин улыбнулся:
- Ну… «не прохонже», конечно. Это не тенор, а «еле-еле козлитон».
Корчной иронично хмыкнул:
- Значит, и с музыкальным вкусом у меня все в порядке. Но не волнуйся: играет он тоже «е2-е2».
Жаль, но руководство Большого татра вряд ли прочитают и заметку Сергея, и эту мою публикацию...
