В Двенадцатиколонном зале Нового Эрмитажа развернута выставка «Формулы Андреа Мантеньи»

В роскошном зале работы разных художников, но главный герой выставки — живописец, гравер, один из мастеров раннего Возрождения Андре́а Манте́нья (около 1431 – 1506). Он был придворным живописцем у влиятельнейшего семейства Гонзага, пережил трех мантуанских правителей — представителей рода Гонзага и неизменно оставался для каждого из них «лучшим мастером современности».

От своего учителя Скварчоне Мантенья унаследовал любовь к Античности и истории Древнего Рима, был знатоком и собирателем произведений античного искусства, увлекался археологией, геометрией, классической архитектурой и латинской поэзией. Его идеалом «были сильные, благородные и жестокие герои ­Древнего Рима». Себя он называл первым римским живописцем, имея в виду именно такое понимание возрождения Античности.

— В российских музеях нет живописных работ Мантеньи, зато есть гравюры и рисунки, они и представлены на выставке, — рассказывает ее куратор научный сотрудник отдела западноевропейского изобразительного искусства Любава Чистова. — Выставка посвящена не столько личности художника, сколько его методу работы. Как и все художники Ренессанса, Мантенья вдохновлялся Античностью. Он создал собственный метод: находил в произведениях античных мастеров наиболее выразительные позы и композиции, выражающие пиковые эмоции, затем использовал их, наполняя новым содержанием.

Как говорит Чистова, с творчеством Мантеньи связана искусствоведческая теория. На примере его работ немецкий историк искусства Аби Варбург объяснил, почему художники обращались к пиковым, эмоциональным моментам снова и снова. Он ввел в оборот понятия «формула» и «формула Пафоса». С его точки зрения, «формулы» позволяют передать пиковые эмоции, потому что находятся в некой общекультурной памяти человечества.

Выставка показывает, как Мантенья использовал эти формулы в собственной графике и как то же самое делали его последователи.

В центре зала и в центре внимания семь собственноручных гравюр Мантеньи. Это листы «Положение во гроб», «Христос между святыми Андреем и Лонгином», две части «Битвы морских божеств», «Богоматерь с младенцем» и парные гравюры «Вакханалия с Силеном» и «Вакханалия с винной бочкой». Вокруг них и строится повествование.

Самая ранняя гравюра — «Положение во гроб». Композиция могла быть заимствована с одного из саркофагов с изображением смерти греческого героя Мелеагра. В своей интерпретации художник меняет тело погибшего античного героя на тело Христа. Он обращается не только к телес­ной форме выражения эмоций, но и к звуку. Его герои кричат. Есть версия, что он использовал изображения античных масок.

Мантенья заимствовал у античного наследия пластические решения, но придавал образам более гротескную интонацию. В листах гравюры «Битва морских божеств» также использованы мотивы рельефов античных саркофагов. На выставке есть фрагмент римского саркофага III века н. э. с изображением морского кентавра и нереиды.

Задача выставки не только проследить ход мысли мастера, показать античные и средневековые прототипы его образов, но и продемонстрировать, как распространялись и видоизменялись в произведениях учеников и подражателей пластические формулы человеческих эмоций, найденные Мантеньей. Вокруг каждой из его гравюр выстроены цепочки очевидных и предполагаемых ­связей: от античных прототипов, вдохновлявших мастера, до творений художников, подражавших ему.

Формы и сочетания переносятся из Античности в европейское искусство и приобретают другие значения, иногда христианские. Так Венера с Амуром превращается в Мадонну с ребенком. Фрагменты одной культуры встраиваются в другую и начинают жить иначе.