9 декабря 1909 года (по старому стилю) в Московском Художественном театре состоялась премьера спектакля по комедии Ивана Тургенева «Месяц в деревне». МХТ открыл публике эту пьесу, которая вообще-то была ей неплохо знакома, но в постановке Станиславского прозвучала совершенно по-новому.
С «Месяцем в деревне» как-то сразу все пошло наперекосяк: пьесу Тургеневу удалось опубликовать лишь через пять лет после ее создания. А увидеть первую постановку еще семнадцать лет спустя. Пьеса была написана в 1850 году, совсем недавно произошел суд над петрашевцами, и цензура прицепилась к образу вольнолюбивого студента-разночинца, одного из персонажей произведения. Так что первые редакции комедии – под названиями «Студент» и «Две женщины» – были запрещены.
Когда же «Месяц в деревне», наконец, опубликовал журнал «Современник», пьесу практически не заметили. В «Библиотеке для чтения», первом многотиражном журнале в России, издававшемся в Петербурге, написали ехидно: «Сознаемся в своей близорукости — юмор, поэтический элемент, а главное — настоящая глубокая мысль так тонко разлиты в девяти печатных листах, что для нас решительно неуловимы».
Иван Сергеевич Тургенев и до того сомневался в себе, как в драматурге, а тут окончательно уверился в том, что для сцены писать не умеет. Первые исполнители у пьесы появились лишь через 17 лет: в 1872-м году актриса Малого театра Екатерина Васильева уговорила Тургенева разрешить ей представить «Месяц в деревни» в свой бенефис. Последовавшее затем фиаско автора ничуть не удивило.
Зато когда через пять лет на сцену Александринского театра в роли Верочки вышла Мария Савина, Иван Сергеевич был впечатлен и успехом постановки, и тем, как, оказывается, может звучать его текст. Савина вспоминала: «После третьего действия (знаменитая сцена Верочки с Натальей Петровной) Иван Сергеевич пришел ко мне в уборную, с широко открытыми глазами подошел ко мне, взял меня за обе руки, подвел к газовому рожку, пристально, как будто в первый раз видя меня, стал рассматривать мое лицо и сказал: — Верочка... Неужели эту Верочку я написал?!..»
Впрочем, бенефис есть бенефис – во время него смотрят лишь на виновника торжества, будь то та же Мария Савина, Гликерия Федотова или Мария Ермолова (все они в конце XIX – начале XX веков сыграли Наталью Петровну).
А дальше появился спектакль Московского Художественного театра, где пьеса Тургенева впервые предстала во всем своем полифоническом богатстве. И оказалось, что в ней интересны и заметны не только Наталья Петровна или Верочка, но и Ракитин, Беляев, Шпигельский и все другие персонажи, вплоть до служанки Кати. А главное – в ней есть огромный и бесконечно обаятельный мир русской усадьбы, любовно воспроизведенный на сцене Мстиславом Добужинским, который в этом спектакле стал подлинным соавтором Станиславского.
«Задача, которая стояла передо мною в “Месяце в деревне”, была гораздо глубже и больше, чем просто создать “красивую рамку” пьесы. Я вошел в совершенно новую и исключительную атмосферу работы, и то, что открывал мне Станиславский, было огромной для меня школой», – так вспоминал художник об этом счастливом опыте сотрудничества.
Для Константина Сергеевича главными в истории, сочиненной Тургеневым, оказались две темы. Во-первых, скрупулезное воссоздание на сцене мира русской усадьбы, который в эпоху бурных исторических перемен уходил в небытие стремительно, как Атлантида. Историк театра Инна Натановна Соловьева в своей статье о мхатовском спектакле 1909 года назвала это «прощальной описью».
Во-вторых, тема чести. «Честь имею» – эта короткая реплика Ракитина, с которой он уходил со сцены, была ключевой, подчеркивалась. Ольга Книппер-Чехова, игравшая Наталью Петровну, рассказывала: Станиславский объяснял ей, что в душе ее героини несмотря на все метания непременно возьмет вверх «высокое и красивое». «Не страсть возьмет вверх, а вот это “высокое и красивое”, что неразлучно с честью», – комментировала ее воспоминания Инна Натановна Соловьева. По словам историка МХАТа, это был спектакль «высокой выправки духа в пору текучей, бескостной безответственности, поэтизируемой декадансом» – неслучайно не только Наталья Петровна, но и ее муж, Ракитин и Беляев носили корсеты. Это был взгляд еще прежнего, XIX века, и хоть Мстислав Добужинский повесил на стену гостиной картины с изображениями шторма и извержения Везувия, намекая на нешуточные душевные бури героев, с этими бурями обитатели усадьбы справлялись.
Художественный театр задал канон, и в последующие годы в постановках «Месяца в деревне» на сцены разных театров выходили подчеркнуто благородные люди. Такие, как, например, Наталья Петровна Софьи Гиацинтовой, актрисы, чья молодость прошла в МХТ. В 1944 году Софья Владимировна сама поставила пьесу Тургенева на сцене Театра имени Ленинского комсомола, и сыграла в нем главную роль.
Резкий перелом во взгляде на классический текст произошел в 1977 году, когда в Театре на Малой Бронной вышел спектакль Анатолия Эфроса. Эфрос, как писал он сам, захотел проверить тонкое психологическое кружево пьесы на прочность, и в любви Натальи Петровны к студенту Беляеву «вскрыть какую-то ярость, чтобы отчетливее выразить драму невозможности, неосуществимости». Комедия Тургенева в его трактовке стала мучительной историей о том, как утекает сквозь пальцы время жизни, и как обостренно чувствуют это герои, прежде всего Наталья Петровна. Потрясал финал спектакля, в котором рабочие сцены начинали разбирать беседку и буквально вырывали из рук окаменевшей Натальи Петровны–Ольги Яковлевой бумажного змея. Того самого змея, что сделал студент Беляев, последнее, что у Натальи Петровны оставалось.
Весь прошлый век пьеса не сходила со сцен театров разных стран, не сходит она и сегодня. Наталью Петровну в разное время играли Алла Назимова, Евгения Уралова, Ингрид Бергман, Хеллен Миррен, Елена Шанина, Галина Тюнина и многие-многие другие прекрасные актрисы. Сегодня на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова можно увидеть «Месяц в деревне» в постановке Егора Перегудова, где в образе Натальи Петровны выходит Наталья Рогожкина. И в этой постановке тоже полноправным соавтором режиссера выступил сценограф. Владимир Арефьев вместе с художником по свету Дамиром Исмагиловым придумали потрясающее оформление, где сама природа будто бы вторит накалу чувств героев: в небе сверкают молнии, хлещет дождь, все сносят порывы ветра. А сцену устилает настоящее сено, наполняя зал неповторимым душистым ароматом лета.
Фото из фондов Музея МХАТ, а также Александра Иванишина
