Эта ночь казалась мне темнее, чем обычно. Освещение небольшого города работало, но электрический свет едва-едва разбивал густой сумрак ночи. Я брел по незнакомой пустынной улице. И это не был мой родной Сиэтл. Тяжесть воздуха, атмосфера одиночества и отчужденности была похожа на него, но дома здесь были ниже, улицы короче, и чуть дальше за домами отчетливо виднелись высокие белые вершины холодных гор. Маленький темный городок, в котором я очутился, не был похож ни на один из тех, где я бывал раньше. Окна всех домов были погашены. Ни одно здание не походило на жилое, не издавало ни свет, ни тепло. Из звуков меня окружал только вой надвигающейся вьюги.
Что я здесь делаю и как попал сюда?
Я бреду в сторону освещенной трехэтажной таверны. Вывеска «Доброжелательный лось» мерцает впереди розовым светом, и я направляюсь к ней, словно мошка на свет электричества. Кожей ощущаю надвигающийся холод, мне надо укрыться и согреться. Вот и все причины, что заставляют меня двигаться.
Оказавшись на тротуаре у самого крыльца я слышу волчий вой за спиной, а затем звуки клацающих зубов и ощущаю, как рядом со мной острые зубы перегрызают чьи-то кости и сухожилия. Я чувствую теплую свежую кровь, льющуюся по лодыжкам. Но стоит мне обернуться, морок пропадает, это заставляет меня быстрее забежать по трухлявым деревянным ступеням внутрь таверны.
В зале столы и стулья, все перевернуто вверх дном. Посуда разбита, стекло покрывает весь пол и громко хрустит под ногами. Ярко горит огонь в камине. Я подхожу к стойке, на ней лежит карта. Это карта города Питерсберг с окрестностями, на которой кружками и крестиками обозначены какие-то места, рядом с картой лежат ключи с брелоком «Тронхейм» и стоит недопитая кружка пива.
Пока я рассматриваю эти вещи, слышу пронзительный крик. Он идет откуда-то снизу. Словно бы под ногами. Крик, похожий на женский, повторяется несколько раз, и затем я уже слышу тяжелые громкие звуки, напоминающие шаги. Шаги огромного тяжелого существа.
Бегу к единственной двери в этой комнате, открываю её и оказываюсь на вершине лестницы, ведущей в темноту.
- Нет! – кричит кто-то снизу.
- Все встанет на свои места, – шипит ужасный неприятный голос, словно скребущий по коже.
-Нет, – снова повторяет девушка.
Я спускаюсь вниз по узким скользким ступеням в подвал. И оказываюсь в начале длинного темного коридора. В конце коридора видны отблески света, будто там горит огонь. Я медленно двигаюсь вперед прижимаясь к холоду стены. Звуки крика сменяет смех, затем волчий вой и снова звук смыкающейся пасти.
- А все же, я закончу то, что не успел, – зловещий тяжелый голос совсем рядом за стеной.
Вот я уже почти в конце ледяного коридора, когда дверь распахивается, и на меня выбегает кто-то. Это девушка в голубой толстовке с растрёпанными розовыми волосами. Она всего в нескольких метрах впереди меня, а за ней, на стене я вижу огромную зловещую тень. У этого существа большая голова с двумя длинными закрученными рогами. И сразу раздаются звуки приближающихся шагов, что стучат, словно молоты. Все ближе и ближе.
Девушка ещё раз кричит. Истошно и леденяще:
- Не-е-е-е-т.
Я тяну к ней руку, и как только касаюсь её, мы оба рассыпаемся в прах.
Я просыпаюсь в своей комнате. Сиэтл. 4 часа утра, 27 октября, 2002 год.
Просыпаюсь в одиночестве у себя в квартирке. Как и последние восемь лет, с тех пор как съехал от родителей. Не вставая с кровати, я открываю окно, чтобы вдохнуть влажный соленый воздух. Сиэтл ведь почти как остров, весь окружен холодными водами Тихого океана. Они легко преодолевают пролив Хуан-де-Фука, чтобы замораживать население самого северного мегаполиса в штатах.
Мир все еще сходит с ума после трагедии 9/11, страна в панике ищет террористов внутри и снаружи по всему миру, пока я лежу не имея сил встать с кровати. Кровь за кровь, глаза за глаз, моя страна – фабрика ненависти и презрения. Удивительный кусок земли, на котором уместились такие разные миры, раскинувшиеся от океана до океана. Гламур и пафос Голливуда пролетая полторы тысячи километров на север испаряется, и превращаясь в густой туман и холодный моросящий дождь, выпадает на головы нам, жителям Сиэтла.
Какого черта я все еще тут? Но в каком-то смысле мы с городом очень похожи, мы оба в странном состоянии депрессии. Мы с ним любим кофе, запах океана, старые заброшенные лесопилки и фабрики начала века. Что бы я делал вдали от своего родного места?
Я все еще не могу найти достойную работу. Перебиваюсь случайными заработками и подумываю, чтобы устроиться моряком на один из крупных траулеров, чтобы полгода проводить в море. Или рвануть в соседнюю Канаду, а то и на Аляску, найти там новую жизнь на золотом прииске.
Моя жизнь словно черно-белый фильм. И её черная полоса – это день, а светлая – это ночь. Днем я просто брожу по улицам, захожу в кофейни, иногда к ребятам поиграть в музыкальной группе или мы вместе с ними идем к воде, чтобы выпить бутылку и поболтать на каменистом городском побережье.
А ночью я вижу сны. В них я путешествую, открываю новые места, чувствую разные эмоции. Страх, злость, радость, веселье, страсть – вот что там есть. Каждый день, вернее каждую ночь, я с интересом живу во сне, и каждое утро я с неизбежностью принимаю необходимость жить в реальности.
На дворе конец октября, а значит тепла не будет в ближайшие десять месяцев. Только туман и непрекращающийся мелкий дождь. Я давно полюбил такую погоду и не смог бы жить там, где светит яркое солнце. Серость и прохлада. Из-за неё я не люблю снимать одежду, даже сплю чаще всего в футболках с длинными рукавами.
В моей квартире давно не убирались. Вещи и коробки из-под еды заполняли все пространство, кроме того места, где стояли гитары. Их я старался содержать в чистоте. Над ними плакаты Nirvana, Soundgarden, Alice in Chains, Pearl Jam, Mudhoney. Все эти наши, местные группы, что получились известность благодаря тому, что смогли передать атмосферу жизни здесь в свою музыку.
Я принял душ, выпил чашку любимого крепкого кофе. Затем включил телевизор и подождал пока пройдет пару часов, прежде, чем пошел на улицу.
Брел через сквер к той самой дешевой пиццерии, где бываю каждый день, чтобы позавтракать. Мне вдруг вспомнился сон, сегодняшний кошмар. Тот дом с подвалом и девушка, чьего лица я не разглядел. Хотя я не видел её черты, а запомнил только розовые пряди волос, тем не менее, я помнил миг, как тянул свою руку. И вот тот момент, в одну секунду, она казалась мне такой реальной. Ведь во сне все немного туманно, но её фигура, движения и крик, это было словно по-настоящему. Даже мурашки побежали по коже.
Монстров я не вспоминаю. Я вижу их всю жизнь, и каждый раз это страшно. Всегда во сне я обливаюсь потом и мое сердце стучит в панике воспринимая опасность, как реальную. Но после пробуждения от тягучего ощущения испуга не остается и следа.
Я бреду в пиццерию по густой высокой траве, обходя короткой дорогой через заброшенную фабрику. Оставалось не больше пятидесяти метров, когда я услышал далекий волчий вой. Я в удивлении обернулся. Волки в центре города? Это было невозможно. Я остановился, прислушиваясь, но больше ничего не услышал. Подождал минуту или две. Видимо все же подсознание дало сбой и мне показалось, что я их услышал.
В пиццерию я вошел, как к себе домой. Взял кусок маргариты, кусок грибной пиццы и две банки пива. Мой день только начался, и мне было все равно, как я его проведу. Сегодня не случится ничего важного, такого, что повлияет на мою жизнь. Я буду делать самые обычные вещи, которые позволят протянуть время до окончания дня. Главное, что к вечеру я снова окажусь дома, чтобы лечь на кровать у окна, закрыть створку и, под шум работающего телевизора, погрузиться в новый сон.
Эмиль, хозяин и, по совместительству, повар этого заведения, как обычно гостеприимно машет мне:
- Привет, Питер! Сегодня пицца получилась исключительно вкусной.
- Доброе утро, Эмиль, - здороваюсь я, - Как и всегда, да?
- Точно, - смеётся дружелюбный хозяин.
Мне нравилось это место. Оно было таким маленьким и уютным, словно гостиная у бабушки. Всего-то пять небольших столиков и высокие окна выходившие на улицу. Пиццерию всегда наполняли ароматы свежей выпечки, поджаренного бекона, запахи кофе и корицы. Я бывал тут почти каждый день, и сидел столько сколько хотел.
Мог легко провести час или даже больше попивая свежее пиво. Иногда мы болтали с Эмилем, когда у этого старого приветливого боснийца было свободное от выпечки время. Обладатель крупного живота и седой длинной бороды готов был присесть рядом и имел в запасе множество историй на любой случай. Бывали дни, когда лил особенно сильный дождь и посетителей, кроме меня, почти не было. В такие моменты мы долго сидели вдвоем, подливая виски в черный кофе и обсуждая все, что происходит в жизни.
Но, даже оставаясь один на один с собой, часы за столиком у окна проходили быстро, словно во сне.
И всё это время мои мысли были где-то далеко. Я думал, мечтал, фантазировал о других мирах, о том, что бы я делал будь я кем-то другим. Как могла пойти измениться моя жизнь, если бы мой отец не погиб так давно от рук безумца. Что бы он сказал сейчас, видя мою жизнь? Что бы смог посоветовать?
Хотел бы я знать.
Покончив с завтраком, я возвращаюсь обратно в серость дня, чтобы прогуляться.
- До свидания, - кричу я Эмилю, пока тот занят на кухне.
- До завтра, Питер. Ты хороший парень. Помни об этом!
- Спасибо.
Дождь на время перестал. Теперь его сменил сильный монотонный ветер. Он дул с запада на восток, целый день не меняя направления.
Я гуляю по городу, иду мимо киосков с прессой. Что сейчас читают люди? Спорт, кулинарные рецепты, женские романы, вечную школьную классику вроде «Джен Эйр» и «Зова Предков» Джека Лондона. И вот такие журналы, где на обложке Фред Дёрст с удивленной физиономией и заголовком «Слишком много минетов для кумира».
Не выпуская изо рта сигарету бреду по тротуару вдоль магазинов и кафе, пока случайно на натыкаюсь на турагентство. Я затормозил у большой стеклянной витрины. Тут взгляд зацепился за крупный плакат красно-синего цвета, приклеенный скотчем на двери агентства.
«Слетайте в Норвегию» - гласила надпись.
Пейзаж скалистых фьордов над темными водами, что запечатлен на картинке, завораживает. Вот где тоже по-настоящему красиво. Темное небо, бурные воды и одинокие домики с красными крышами, разбросанные по зеленым островам. Страна, что наполовину находится за Полярным кругом, должна оставлять особенный отпечаток на своих жителях. Люди там, наверняка, удивительные.
«Страна полуночного солнца»
Не там ли промышляли суровые викинги?
Пока я раздумывал о Норвегии, не заметил, как ко мне подошел незнакомец и задал вопрос.
- Что простите? – переспросил я его, не расслышав.
- Верите ли вы в Господа нашего Иисуса Христа?
Ко мне обращался крупный лысый мужчина в больших круглых очках. В этот прохладный день он был босым, а из одежды на нем была только не по сезону легкая клетчатая рубашка и светлые брюки. Лицо мужчины появилось так неожиданно и очутилось так близко, что мне пришлось сделать шаг назад, чтобы соблюсти комфортную дистанцию для диалога с незнакомцем. Я молча рассматривал странного человека, его лицо без единого волоса.
- Верите ли вы в Господа нашего Иисуса Христа? – в третий раз повторяет мужчина.
Его глаза из-за линз больших диоптрий выглядят несуразно огромными. Но в них не видно никаких эмоций, никаких чувств, словно на меня глядит большая несмышленая рыба. Он смотрит на меня и широко улыбается, без стеснения открывая темные гнилые зубы.
- Мне ничего не надо, - отмахиваюсь я и пытаюсь обойти его.
Своим телом незнакомец заслоняет мне проход, хватая за руку. Мягко, но крепко держит меня за запястье правой руки. В этой хватке чувствуется дикая мощь, едва сдерживаемая. Так мышцы дикого медведя до поры до времени находятся под контролем у дрессировщика. Но в любой момент инстинкт может возобладать над дисциплиной.
- Я вам ничего не продаю, я лишь хочу спросить верите ли вы в Господа нашего Иисуса Христа?
- Отвали ты. Не нужна мне проповедь.
По лицу незнакомца пробежала судорга.
- Завали хавальник! Не смей мне грубить, парень, - его рука на секунду обрела силу, а голос налился яростью. Но уже через мгновение его тон снова сменился на более дружелюбный.
- Я… Я вижу, что Сатана уже положил на тебя глаз. Ты грубый сукин сын, но знаешь, я не буду на тебя злиться. Я помогу тебе. Идем со мной к нашим братьям и я избавлю тебя от бремени дьявола.
- Иди ты вместе со своей помощью, - я все еще не настроен общаться.
- Я второй раз прощаю тебя. Но только потому, что ты отмечен дьяволом, но не осознаешь этого. Я вижу это так же четко, как надпись «Норвегия» на этом плакате. И прошу тебя, прими нашу помощь.
- Отпустите меня.
- Отдаляйся от врагов твоих и будь осмотрителен с друзьями твоими. Верный друг — крепкая защита: кто нашел его, нашел сокровище. Прими дружбу мою.
- Я вас не знаю и знать не хочу.
- Ты не справишься один, - он качает головой, - Нет, не справишься.
- Отпустите меня, - кричу я.
Он освобождает мою руку, улыбается и смотрит так, как взрослые глядят на несмышленого младенца. Я делаю несколько шагов назад, затем перехожу дорогу на противоположную сторону и начинаю бежать.
- Не бойся своих снов, сынок, - кричит он на прощание.
Только пробежав три или четыре квартала я останавливаюсь. Оказываюсь точно у дверей православного собора. Осматриваю его, размышляя о том, как сильно вера может влиять на людей. Как менять их. Одних она может делать лучше, а другим начисто подавлять волю.
Этот мужик точно чокнутый. Напугал меня до чёртиков. Строит из себя спасителя, а сам явно состоит в одном из тек культов, что ждут конца света. Штаты уже давно наводнены такими церквями и сектами на любой вкус. Сколько уже из них уже были разоблачены или закончили своё существование, после смерти или попадания в тюрьму своего лидера. А сколько существуют и по сей день.
Я точно знаю, как они влияют на человека. Моя родная тётка сейчас в свидетелях Иеговы. Всю жизнь она была странной, не могла найти себе места, и вот устроилась туда. Считает, что только с приходом в секту начала правильную жизнь. Надеется на спасение в другой жизни. Интересно, что сказал бы ей сейчас мой отец?
И её не смущает то, что конец света у них переносился уже четыре раза за последний век и все никак не наступит. Видимо кого-то греет сама мысль жизни в ожидании скорого завершения жизни на земле. Будто бы если ты знаешь точную дату, ты можешь лучше к этому событию подготовиться. Одеться во все чистое и найти избавление от грехов у ближайшего пастыря. Войдешь на тот свет в лучшем виде, пока все остальные будут собирать обугленные части своих родственников после падения огромного метеорита.
Я снова оглядываю фасад церкви и соображаю, как мне вернуться домой, не пересекаясь с этим сумасшедшим.