Людмила Кузякина давно мечтала о загородном доме, где-нибудь в глухой деревне, чтоб свежий воздух, река, луга, леса с грибами да ягодами. Долго уговаривала мужа, наконец, купили дом в деревне. Прям никакой цивилизации: ни связи, ни дорог, ни магазинов. Из жилых домов несколько жителей только остались, и то большинство из них на зиму родственники в город забирали. Летом многие дома использовали, как дачи, как и наши герои. Когда городская Людмила только мечтала о домике в деревне, ей всё представлялось беззаботно и весело. О том, что нужно топить печь, носить воду с колодца, рубить дрова, копать грядки, она не думала. А уж после дождей вообще выехать из деревни было проблематично. Но Людмила продолжала мечтать о романтике, о спокойной жизни на пенсии, о красивых закатах и собственном урожае. Дом их стоял на краю деревни, где за бывшим колхозным полем располагалось деревенское кладбище.
Вообще в деревне в межсезонье проживало на постоянку не больше двадцати семей. Ну, как семей? В основном, одинокие старухи, но были, конечно, и мужички. И вот как раз по соседству с Кузякиными жил одинокий мужичок Павел Иванович. Но он предпочитал, чтобы его все звали просто Иваныч. Когда был совхоз, он работал в нем механизатором. Жил с мамой всю жизнь. Так ни разу и не женившись. Мама умерла, совхоз развалился, а он так и продолжал жить в деревне, даже не думая, перебираться в город. Благо, до пенсии дожил, и ему хватало на деревенскую жизнь. А что ему нужно было? Да ничего. Питался со своего огорода, зимой и летом на рыбалку ходил, летом еще по грибы. Жил себе спокойно и мирно. На жизнь не жаловался. Но поболтать любил.
Как только Людмила с мужем купили дом, пришел первым знакомиться с новыми соседями. В первый год в своем доме Людмила с мужем Володей начали бодренько наводить порядок на участке. Но скоро поняли, что работы так много, а время на выходных пролетает так быстро, что одним им не справиться. Ну, и попросили Иваныча помочь им. Пока они неделю на работе, он у них на участке доски ненужные пилил, листья убирал, землю копал, мусор сжигал. Ключи ему от калитки и дома выдали, телефон сотовый простенький для связи купили, на всякий пожарный. Вид, правда, у него был, мягко говоря, не очень: огромная борода, волосы до плеч, морда лица красная и отечная. Ходил в рубахе, которая еще Брежнева застала. А перед кем ему марафет наводить? Перед местными бабками что ли? Но мужик отличный, хозяйственный, рукастый.
Параллельно с обустройством дома, Кузякиным нужно было срочно сделать межевание и кадастр. Нашли фирму, специализировавшуюся на этом, но очень долго не могли согласовать время: то специалисты все заняты, то Кузякины. С трудом, но все-таки договорились на определенный день. Но с утра день у Людмилы не задался. Сначала начальник не хотел отпускать с работы. А потом еще и машина не хотела заводиться. В кадастровой фирме Людмиле не отвечали, видимо уже ехали к ней в деревню. Тогда женщина позвонила Иванычу и попросила встретить специалистов и пустить их на участок, чтобы свою работу делали, а она, как сможет, так и подъедет. Иваныч сказал, чтоб ни о чем не беспокоилась, всё сделает, как положено. Стоило только Людмиле успокоиться, как машина завелась, и она смогла тронуться в путь.
На подъезде к деревне, проезжая через лес, Люда увидела, как навстречу ей мчится автомобиль. А лесная дорога узкая, ей пришлось чуть съехать, чтобы пропустить встречный автомобиль. Так этот автомобиль даже не подумал притормозить, Людмила только увидела ошалелые глаза водителя и пассажирки рядом. Она сразу поняла, что это не местные, а ее землемеры. По времени выходило, что они бы не успели закончить работу. Что могло случиться? Людмила начала им звонить, но связи не было. Добравшись до своего участка, Людмила застала там Иваныча. Тот только плечами пожимал, говоря: «Ничего не знаю, только зашли, глаза выпучили и мигом убежали. Вторая даже на ходу в автомобиль запрыгивала, вот как водитель рванул.» Наконец Людмила дозвонилась до кадастровой службы, и они ей выдали: «Мы ничего не сделали и больше к вам не поедем. У вас там чертовщина какая-то творится!!! С неба яйца с пирогами падают. Вокруг ни души! Так еще маньяк какой-то с пилой ворота открыл, а там еще и кладбище рядом. Нет! Мы не поедем больше!»
Ну, нормальные? Какие яйца с неба? Да еще с пирогами? Истерички какие-то… Иваныч объяснил потом, что произошло. В тот год Пасха была поздно, соответственно, Радоница была в мае. В тот год весна выдалась ранняя, май стоял теплый и вовсю уже садоводы копошились в своих огородах. Так вот, приезд землемеров совпал с православной Радоницой. И оставшиеся в живых старухи с утра уже успели посетить могилы своих близких, да и могилки остальных деревенских жителей. Все ж друг друга знали. Везде по православному обычаю оставляли крашеные яйца и пироги. А воронам да чайкам только дать возможность стащить провизию. Вот они и хватают эти яйца и пироги с могил, и пытаются утащить как можно дальше. Но почему то именно над домом Кузякиных их силы заканчиваются, и эти самые ворованные яйца с пирогами начинают буквально падать с неба. Когда Людмила смогла отдышаться и внимательно посмотреть по сторонам, то она увидела, что, действительно, весь двор усыпан крашенными яйцами и булками. Ну, а за маньяка они приняли Иваныча, хотя он в тот день, специально к приезду гостей, принарядился и сменил свою вечную фланелевую рубаху с прорехами на локтях на однотонную сатиновую.
Энтузиазм по загородной жизни у Людмилы быстро заканчивался. Не так она представляла себе, сидя в городе, прелести деревенской жизни. Когда Кузякины оставались ночевать, там реально происходила какая-то жуть. Владимир ничего не замечал, как только его голова касалась подушки, он засыпал. Казалось, что всё кругом спало, не спала только Людмила. Ей всё время мерещилась какая-то чертовщина. То, кто-то все время стучал по крыше, то, кто-то катал по чердаку тяжелый шарик, то, кто-то стучал во входную дверь и по окнам. Стук этот происходил не одновременно, а будто кто-то ходил вдоль дома и стучал то в дверь, то в окна. Людмила боялась оставаться одна в доме и без мужа на дачу не ездила. Володя по просьбе жены осмотрел весь чердак, вынес оттуда весь хлам, но никакого источника шума в виде металлического шара или мышей не нашел. Ну, а стук по крыше объяснялся просто. Вороны, добыв себе пищу с кладбища, долетали до дома Кузякиных, садились на конек и начинали поедать свою добычу, стуча клювом по крыше. Но это были еще цветочки, ягодки были впереди.
Сколько раз Кузякины ночевали в доме, столько раз Людмила испытала на себе всю прелесть сонного паралича. Раньше с ней такого не случалось, поэтому не сложно представить, какой ужас ей пришлось испытать, столкнувшись с ним в реальности. А дело было так.
Стоило только Людмиле провалиться в сон, как к ней тут же приходил один парень, судя по виду, утопленник. Женщине казалось, что с ней все это происходит наяву, а не во сне. Она видит утопленника своими глазами, а пошевелиться не может, Володю хочет позвать, а голоса своего не слышит, хочет толкнуть его, а не может. А парень стоит на нее и смотрит в упор. С него вода капает, сам синюшный. И до такой степени он к ней близко подходил, что Людмила даже запах его гнилостный могла чувствовать. И капли с его тела ей на лицо капали. Покойник, когда первый раз к ней заявился, сказал, что, если бы он не утонул, то были бы они все равно вместе. Когда это случилось в первый раз, Людмила не стала мужу рассказывать, чтобы не счел ее сумасшедшей, тем более после всех ее историй со стуком по крыше. Но стала искать повод, чтоб не ездить на дачу. Володя стал часто ездить один на выходные. Но когда муж ей сказал, что именно она хотела домик в деревне, Людмиле, пересилив себя, пришлось поехать на дачу. В эту же ночь утопленник явился снова. Обижался, что он то к ней приходит, а она к нему ни разу не пришла, а он же не далеко от нее живет, совсем рядышком… Этого паренька, конечно, Людмила никогда не знала и не видела. Но жути он наводил на нее до обморока. Вырвавшись из цепких лап сонного паралича, она не могла больше уснуть до утра. Этим же днем она рассказала всё мужу. Он только посмеялся. Приближающаяся ночь для Людмилы была страшным испытанием. Всё повторилось вновь. В этот раз покойничек смотрел на Люду злыми глазами, но молчал. Проснулась женщина вся мокрая, то ли вода с утопленника, то ли пот от страха. Так и пролежала в постели до утра с включенным светом. А на утро Вова спросил, едва проснувшись и застав жену бодрствующей: «Что опять твой утопленник приходил?» И давай смеяться.
Днем Людмиле было не так страшно находиться дома. Володе срочно нужно было съездить в ближайший поселок за саморезами. Людмила сначала хотела напроситься с мужем, но потом подумала, что днем ничего страшного с ней не произойдет. И осталась дома, чтобы приготовить обед. Когда Людмила суетилась на кухне, она отчётливо услышала, как кто-то громко и четко позвал ее по имени. Голос был мужской. Люда сразу подумала на Иваныча: больше некому. Постояла, послушала, голос снова четко произнес ее имя. Звук шел с веранды, она настороженно вышла на террасу, но там никого не было. Её обуял такой страх, что она, бросив кипящие кастрюли, не помня себя от ужаса, выбежала за калитку и побежала до своего соседа. И только очутившись на участке Иваныча, она разрыдалась так, что мужчина испугался, не случилось ли чего страшного с Володей. Как только он смог немного разобрать бессвязную речь Людмилы, он велел ей сидеть у него дома, а сам пошел проверить дом соседей и заодно выключить газовую плиту, на которой готовился обед. Вернувшись, Иваныч сказал, что никого нет, все тихо и спокойно. Тогда Людмила решилась рассказать о ночных посещениях утопленника. Иваныч, в отличие от мужа, не поднял на смех рассказ бедной женщины, а, наоборот, стал задумчивым и серьезным. Вот его рассказ.
«Был у меня в юности друг, Петькой звали. Хороший парень. Училище закончил, ушел в армию. А в деревне у него зазноба была – Люська. Такая бойкая девица. Ухажёров много было. Петю она проводила в армию, пообещала ждать, да вскоре замуж выскочила. Не дождалась, получается. Вернулся Петька через два года, пришел к Люське. А она его отшила. Он с горя выпил бутылку водки и решил проучить ее. Сказал, что если она не передумает, то он утопится. Побежал на речку, и как назло, никого рядом с ним в тот момент не было, кто смог бы его остановить. Так и утонул парень. Похоронили на нашем кладбище, а Людке с мужем пришлось уехать из деревни. Местные-то ее виноватой считали, жизни им тут бы все равно не дали. А жила Люся с родителями как раз в вашем доме. Вот они и ходит к тебе, как к своей Люсеньке. Ты это, давай, сходи к нему на могилку, я покажу. Может и успокоится.»
Людмила на кладбище сходила. Увидев фото на памятнике, она сразу узнала ночного визитера. В эту ночь, Людмила спала спокойно, Петя ее не тревожил. Но дом женщина решила продать, жить там она там больше не хотела. При продаже участка у Людмилы было одно лишь условие, чтобы никого из новых владельцев не звали Людмилой.
Дом в итоге купили два брата для своей мамы, которая, выйдя на пенсию, мечтала жить за городом, нянчить внуков и наслаждаться природой. Иваныч продолжил помогать и новой соседке по хозяйству. А через полгода они съехались и зажили на старости лет спокойной семейной жизнью. И никогда дом не пугал новую хозяйку.