Я начну с дискуссии, что важнее – банки или промышленность. Я скажу так, когда мы ставим во главу банки, мы как минимум 60% предприятий вырубаем сразу из кооперации, не потому что там плохие или хорошие условия, просто возможности предоставить необходимый объем залога под серьезный проект нет ни у предприятий России, ни у предприятий Белоруссии. Может быть, есть в Армении, но у нас точно нет.
Действительно мы много работаем с Казахстаном, Белоруссией. Все, что мы сейчас обсуждаем, обо все углы, где должны были помочь, а на самом деле не получилось, нас лично, как завод, ударили и не по разу. Все в шишках, нас все жалеют, но опять об эти углы бьют. Прозвучала хорошая фраза, что нам необходим общий рынок, и он необходим большой, потому что большой рынок позволяет делать массовое производство, снижать себестоимость продукции и повышать ее качество. Но согласования на этом направлении нет вообще никакого. Даже если в жесточайших боях министерства промышленности стран о чем-то договорились, они тут же решили не выполнять то, о чем договорились железно. Простой пример. По сельхозмашиностроению только что коллега из Казахстана выступал. Красиво выступил, а то, что рынок Казахстана сейчас полностью открыт импортной сельхозтехнике, он сказать забыл. Каким образом уже организованное там сборочное производство российской техники будет конкурировать с «John Deere» не объяснил. Вопрос остается без ответа.
Дальше любопытный момент. МТЗ, Россельмаш, Кировский завод наращивали объем производства, получали субсидии. Огромные кредиты Кировский завод брал на то, чтобы увеличить объем выпуска трактора Кировец (К-7, К-5). Молодцы, замечательно! Наступает рекордный год по сбору урожая, ложатся все –российские и белорусские сельхозмашиностроители. Рынок упал минимум на 40%. Сейчас заводы сельхозмашиностроения и в России, и в Белоруссии зависят от общего рынка, но решения о том, какие будут пошлины, какие будут результаты принимались в России. Если мы рынок грохнули на самой большой территории, это касается всех, и как бы это все замолчали. Это сегодня боль и кровь и сельхозпроизводителей, и сельхозмашиностроителей. И как-то все тихо, как будто это не общая проблема, ее никто не заметил. Склады в России забиты сельхозтехникой российского и белорусского производства, при этом пишут в прессе, что большая беда, производители без сельхозтехники, надо срочно их обеспечить китайскими машинами. Кто и зачем это делает, непонятно.
Возвращаемся к рынку. Рынок общий. Дальше не может не возникать вопрос. Мы в этом направлении работаем очень много. Мы работаем с 29 предприятиями Белоруссии в кооперации, очень плотно работаем с БЕЛАЗом, с МАЗом, с МТЗ, с Анкодором. Правильно было сказано, что все, что мы добились, это вопреки, а не потому что. С огромными трудами белорусы пробили то чтобы техника производства Белоруссии могла участвовать в муниципальных тендерах России. Но если вдруг Кировский завод попытается поставить себе на свой Кировец белорусский двигатель, производства Минского моторного завода, этот трактор участвовать не будет, потому что он не будет считаться российским, и не будет считаться белорусским, и не будет считаться никаким вообще. Он будет импортный, как китайский, немецкий и все остальные. У меня не может не возникать вопрос, как это происходит.
Работая с Минским тракторным заводом, да, мы сделали союзный трактор, в котором сегодня более 50% комплектующих в добавленной стоимости – это российское производство, остальное пока белорусское. Но ежегодно у нас ужесточаются требования по локализации непосредственно в России. Дальше не может не возникать вопрос – мы рано или поздно приходим к мысли, что нам надо производить у себя такую же трансмиссию, такой же мост, такой же двигатель, которые производят в Белоруссии. При этом мы понимаем, что в России нет ни одного моторного завода, который бы имел те объемы производства, которые есть в Минске. Мы говорим, что для того, чтобы экономить наши совместные союзные ресурсы, необходимо исключить дублирование мощностей, и тут же требуем, чтобы мы их продублировали, чтобы мы друг для друга уменьшили рынок в два раза. Если мы его поделим между собой, себестоимость, соответственно, будет выше. А мы зачем это делаем?
То есть мы технологическую независимость друг от друга пытаемся обеспечить, или против кого-то третьего все-таки это делаем? То есть на самом деле моменты, конечно, очевидны, и я вот не очень понимаю, почему мы об этом не говорим на форуме. Потому что честно скажу – когда мы собираемся на совещаниях между министерствами промышленности, учитывая, в каких жестких условиях промышленники находятся, чтобы ничего лишнего не сказать и за это не огрести по полной программе, а все равно огребаем, даже если просто подумали… Но ведь эти проблемы никуда не деваются. Периодически премьер-министры стран об этом говорят.
Как сегодня представитель Армении сказал, аккуратно так тоже, хотя ему чего бояться, ему ведь не наваляют. А он аккуратно сказал: «У нас нет равных условий, по сути, на рынке». Он нежно сказал, и тут же начал говорить дальше, чтобы никто не вспомнил, потому что потом скажут, что он не прав. У нас нет равных условий на рынке. У нас нет общего рынка. Это одна из самых больших проблем.
Поэтому, работая по совместному производству тракторов, союзных тракторов у нас в России, вот если я использую в своем тракторе фары производства Белоруссии, то фары можно зачесть как российские, а если двигатель Минского моторного завода, то нельзя. А в производстве Минского моторного завода 37% – это поставка из России. Причем я сразу скажу, мы рассматривали варианты, что минский двигатель – иностранный, что Weichai китайский иностранный. Мы прикинули. Оказывается, до сегодняшнего момента, хоть мы хвалим Китай, минский двигатель по эффективности, по габаритам превосходит китайский. И зачем нас пихать в китайские объятия? Ладно бы в России было. Хорошо, давайте сделаем в России. Для чего? Чтобы ни там, ни там у нас не появилось эффективного производства? Ведь для того, чтобы создавать дизельное производство, или трансмиссии, или мосты, нам необходимо, ну, по опыту Китая, я изучал, они не рассматривают предприятия, если объем производства ниже 80 тысяч штук в год. А вы прикиньте, вот коллега сказал из Казахстана – давайте, мы будем производить запасные части в Казахстане. А какое количество? 700 шестеренок? Какая себестоимость, какой смысл дублирования и расходования ресурсов?
Поэтому, понимаете, на мой взгляд, все-таки в основе лежит конкуренция бизнесов этих стран. То есть ресурс, которым располагает бюджет ЕврАзЭС, он несопоставим с теми ресурсами, которые предоставляют государства свои своим производителям. Откровенно скажем, вот Министерство промышленности Российской Федерации, оно получает те или иные ресурсы на поддержку предприятий Российской Федерации. Но, согласитесь, было бы странно, если бы, невзирая ни на какие уговоры, что это нам вместе нужно, интересно, но не будет и не может, и не должен российский Минпром финансировать за счет российского бюджета развитие не российского предприятия, а союзного. То есть вот этот парадокс, каким образом финансировались союзные проекты, промышленность, причем не процентные ставки. Ведь то, что субсидии платит Минпром, он же не ставки компенсирует, он реально субсидирует производство. У нас нет союзных проектов, где бы напрямую субсидировалось производство, без всяких банков. А ведь такие программы в каждой стране, входящей в ЕврАзЭС, есть. Мы это дело почему-то замалчиваем.
То есть, таким образом, конкуренция получается неравная. И чего уж греха таить, у кого ресурс больше, в ту сторону она и ровнее, да? А у кого ресурс больше? Наверное, у Киргизии с Арменией, вот они нас и душат. Шутка.
Ну и момент, который я хотел бы все-таки отразить в конце, что, на мой взгляд, вот Белоруссия и Россия на пути разрешения этих противоречий прошли самый долгий и самый боевой путь. Уже сколько мы друг другу шишек набили на этом пути, я, наверное, не пересчитаю за эти годы. Так как я участник с обеих сторон, мне прилетает и оттуда, и оттуда, как враждебному агенту. Поэтому вот эти все вещи я знаю, и я пытаюсь понять. Но если все эти шишки мы давно знаем, и причем о них хорошо осведомлены. Вот2 апреля был 27 день рождения Союзного государства, День единения России и Белоруссии. Головченко, премьер-министр Белоруссии, сказал: «Одна из серьезных проблем, если уж не рынок, то хотя бы давайте не дублировать совместное производство». И тут же я получаю запрос от российских граждан – а не хотите ли вы у нас заказать, и мы начнем конструировать, проектировать двигатели малой мощности. А зачем? В каком количестве?
И, последнее, я коротко. После проекта Белорусской атомной станции ничего серьезного в плане такого же объема на самом деле мы не видим. И я уверен, что ничего такого большого, на миллиарды долларов, под банковское кредитование мы точно не получим. Это все возня. А есть ли такие проекты, которые можно запустить, по масштабам и размерам сопоставимые с инвестициями в атомную электростанцию? Конечно, есть.
Первое – нефтехимическое машиностроение. Рынок России, который сегодня освободился после ухода импортных поставщиков, составляет 7 миллиардов долларов США. По большому счету, непростой рынок, но компетенции в России и в Белоруссии под это дело есть. 7 миллиардов долларов США. Для сравнения, «БелАЗ», годовой объем производства – миллиард, «МАЗ» – 2 миллиарда уже. «МАЗ» – около миллиарда. То есть это «БелАЗ», «МАЗ», «МТЗ», «ГомСельМаш», «Россельмаш» и Кировский завод, вместе взятые – открылся рынок. Мы действительно можем порассуждать по этому проекту за счет того, что мы куда-то сходим в Фонд развития промышленности или в какой-то коммерческий банк, субсидирование? Это другого уровня задача. Это первый момент.
Второй момент. Мы говорим про машиностроение, а у нас ни в России, ни в Белоруссии, ни в Казахстане нет современного массового производства литья, а литье в машиностроении, корпусные изделия, мехобработка – это сейчас, мы считали по Белоруссии, превышает в год 800 тысяч тонн чугунного и стального литья, и примерно 200-300 тысяч тонн потребности на эти вещи в России. Разве не напрашивается создание огромного центролитического комбината, который сможет максимально дешево производить? Оно просто на поверхности лежит. Но как с проектом, который по расчетам Минского тракторного завода, стоит 1 200 миллионов евро? Как можно выйти в какой-нибудь банк с таким проектом? Это явно наднациональный проект, который требует совершенно других источников финансирования. Но эти проекты сопоставимы по качеству и по эффективности с проектом Белорусской атомной станции. Поэтому мне кажется, надо не пытаться замылить такие кричащие вопросы и, может быть, хотя бы иногда на наших форумах об этом говорить. Потому что если мы не будем поднимать эти вопросы, они и не будут решаться. Спасибо.
Из выступления гендиректора «Череповецкого литейно-механического завода» Владимира Боглаева на сессии Московского экономического форума «Новая индустриализация в ЕАЭС: совместные шаги Правительств. Проекты предприятий для обеспечения технологического суверенитета». Форум прошел под председательством президента ассоциации «Росспецмаш» Константина Бабкина.
Книга "Купола Кремля" здесь Книга "Три власти" здесь и здесь Книга "Встреча с жизнью" здесь