Друзья, меня через одного спрашивают как же не было «Большого террора»? Все же знают, всем же известно. Кто-то яростно цитирует Солженицына про десятки миллионов расстрелянных. Кто-то интеллигентно ссылается на шестьсот с лишним тысяч Земскова. Кто-то про расстрельные списки Сталина талдычит.
Давайте попробую объясниться. Что там всем известно – большая загадка. Потому что ни я, ни Вы, ни академическая история не знает сколько народу постреляли в 1937-1938 годах.
Как же так, в учебнике же написано? Нет, не знают. Нет документов с нормальными экспертизами, которые бы факт массовых репрессий подтверждали.
Нет воспоминаний очевидцев, которые выдержали бы перекрёстную проверку хотя бы тремя источниками. Я знаю, что у соседа «бабушку арестовали ни за что в тридцать седьмом», но это не аргумент для науки. Можно материалы дела посмотреть?
Не сохранилось ни хозяйственной части, ни бухгалтерских документов на страшные расстрельные полигоны. А это крайне серьёзные предприятия, которые обязаны были оставить множество следов в документах. Но ничего заслуживающего доверия науке не предоставлено.
Вы не поверите, даже тел невинно умучанных Сталиным не найдено. Даже довольно скромные, по сравнению с иными байками либералов, семь сотен тысяч убитых по Земскову – что чудовищно много.
Где, кто и когда эти тела захоронил? И куда делись эти захоронения? Почему поисковые отряды регулярно находят бойцов Великой Отечественной, но не находят повсеместные расстрельные ямы ГУЛАГа?
Да, у нас объявлено несколько мемориальных, якобы, расстрельных полигонов. Но все попытки провести там нормальные раскопки, оценить число жертв, понять кто, когда и за что расстреливал там людей запрещаются.
Ни одного полноценно исследованного учёными полигона пока что нет. А повесить на мемориальном столбе табличку «Здесь было невинно расстреляно десять тысяч человек» - дело нехитрое. А чего тогда не сто и не миллион?
Если массовые расстрелы были – это трагедия всесоюзного масштаба. Её надо честно исследовать и закрыть этот вопрос раз и навсегда. Вот так было, вот так не было. Помним, скорбим, никогда больше.
Но ведь ничего этого не делается. Больше того, у каждого в семье кто-то погиб в Великую Отечественную. И уж точно кто-то воевал.
У меня оба деда прошли до последнего дня те сражения. А шестеро родных братьев бабушки из пехоты просто не вернулись, за родную страну полегли.
А теперь задумайтесь на минуточку – масштаб репрессий, который заявляют либералы, примерно сопоставим с потерями сорок первого – сорок второго годов. В каждой семье должен быть такой же невинно расстрелянный или невинно отсидевший в лагерях. Они есть?
И ведь разница всего в пару лет. От тридцать седьмого до сорок первого рукой подать. Это одни и те же люди быть должны.
Герои Великой Отечественной в каждой семье есть. Есть ли такое же про «Большой террор»? По моему опыту - нет, только рассказы про бабушку соседа, которая неизвестно чем ещё отличилась.
Так что, увы, никто не знает истинный масштаб репрессий. Да и вообще были они в реальности или нет. Как язвил следователь Балаев: да у Вас и тел в доказательство нет!
Больше того, ни про какой «Большой террор» наша страна не подозревала добрых полвека. Рассказали об ужасах Сталинизма только в конце восьмидесятых, когда ломали Советский Союза.
Ну да, чуть раньше, через тридцать лет после событий, в 1968 году про террор впервые написал американский пропагандист Роберт Конквест. Но тогда его книжка не взлетела, покрутили пальцем у виска и забыли. Разойдётся тема только через двадцать лет, как раз на волне недоброй памяти перестройки.
А теперь внимание, вопрос для умных. С 1937 года по 1968 наша страна пережила не одну и не две волны вражеской пропаганды. Чудовищного напора тяжести.
От геббельсовских листовок в Великую Отечественную, до разоблачений всего и вся в Холодную недружбу. А уж про безумие поклонников сенатора Маккарти, устроивших охоту на коммунистов и сочувствующих, я молчу.
Мог ли быть более страшный идеологический гвоздь, который можно забить в Советский Союз и вообще в коммунистическую идею? Смотрите, коммунисты сами себя убивают миллионами. Не будьте коммунистами, дети!
А теперь вопрос для умных. Найдите, пожалуйста, в агитках Геббельса, в книгах и статьях Троцкого, в речах Черчилля или послевоенных расследованиях Конгресса… Да-да, найдите хоть где-нибудь рассказы про ужасы Сталинских репрессий!
Возможностей навалом было. Тот же генерал Люшков, главный чекист Дальнего Востока, перебежавший к японским милитаристам, чего стоит! Ну-ка, что он рассказал врагам про «Большой террор»? Ничего?
А ведь, если верить крайне странному приказу об антикулацкой операции, Люшков расстрельную тройку по Дальнему Востоку возглавлял. Постеснялся признаться про зверства Сталина и расстрельные планы для каждой из областей?
Страшное скажу, даже наш светоч Солженицын, в лагере-то побывавший вполне за дело, про расстрельные тройки не знал ничего! Их у него в изданиях до начала девяностых просто нет! Ну не написали до 1992 года еще самый страшный приказ Большого террора. Не придумали ещё.
Я не знаю был ли «Большой террор», как не знает пока достоверно никто. Просто нужно честно признаться – репрессии в нашей истории вопрос исключительно веры.
Это не к науке, это в какие-то другие организации. Где волшебное вино из серебряных чашек пьют или кому другие обряды по душе. При всём уважении, это не про науку.
Собственно, именно поэтому спорить можно до хрипоты. Как в средние века между философами деревянную стенку ставили. А то покусают друг друга в пылу научного диспута.
Оттолкнуться не от чего. Пока не откроют архивы, пока не пойдут научные экспертизы документов: от состава чернил до почерка и механизма печатной машинки. Пока не пойдут археологи и судебно-медицинские эксперты с миноискателями по полигонам. Только сотрясение воздуха: Сталин был хороший, нет был злодей. Оба хуже.
Но коли этого не делается, я предлагаю другой подход. Да-да, мы пойдём другим путём. Пусть и не полная картина, но часть документов о репрессиях рассекречены.
Так давайте читать и задавать вопросы. Не по соросовским сборникам, где самих документов нет, а тексты взяты то ли из головы, то ли под диктовку куратора из ЦРУ. Нет, сами документы читать давайте.
Я ровно так аж две книжки написал «Кто выдумал Большой террор» и «Диалектика Большого террора». И третью писать уже не хочу, потому что, кажется, и так всё уже понятно.
Можно как угодно относиться к моим выводам, можно спорить, я могу ошибаться. Дело каждого, пожалуйста.
Ровно поэтому в книгах не только мои измышления о родной истории. Там документы. Сотни страниц фотокопий приказов, отчетов Сталину и Совнаркому, сводок Вышинского и Ульриха. Там материалы реальных процессов и вполне настоящих расстрелов.
Не надо на слово никому верить. У меня под каждую мысль фотокопия документа подложена. Читайте, делайте выводы сами. Волне возможно, Вы там увидите что-то своё. Но тут знание конкретно – вот документ, вот вопросы к нему.
Там другое в глаза бросается. Вот бумага про Сталинские беззакония. Ну бывает, ошиблись в должности партийного начальника. Ну ладно, перепутали новое название края.
Ну грубо нарушили правила документооборота, случается. Ну поставили несуществующий гриф секретности. Ну пару раз напрямую наплевали на конкретные статьи уголовного кодекса и правила судопроизводства. Много там разных «ну».
По отдельности, не спорю, может быть что угодно. Секретарь ошибся, следователь написал глупость, бумагу положили не в ту папку и ушла не по адресу. Бывает.
Только сплошь и рядом эти «ну» все в одном документе сходятся. И тут я только помочь могу, показать что именно мне показалось странным или невозможным для бумаг такого рода. Проверьте сами, оригинальный документ перед глазами в книге, может Вам тоже что-то покажется не тем?
Вот так рождается научная дискуссия. Не выкриками «Сталин хороший» или наоборот, а работой с документами. И по совокупности накопленной критической массы вопросиков количество вдруг переходит в качество.
И отчего-то у меня это качество отнюдь не в пользу Большого террора. Что же мне ответить на вопросы подписчиков «А как же 680 тысяч расстрелянных Сталиным»? Не знаю, право слово, не знаю.
Чтобы понять это предстоит огромная работа историков. Долгая, кропотливая и непременно открытая обществу. Максимально прозрачная и публичная.
А пока что нет, я не знаю были ли сотни тысяч невинно уничтоженных Сталиным. Судя по документам, собранным в двух моих скромных дилетантских книжках, их просто не было.