Такси скользило по зимним улицам. Татьяна и Маша, обсудив праздник, гостей и хозяев, погрузились в молчание, созерцая отблеск фонарей на влажном черном асфальте, грязный снег на обочинах и освещенные фасады особняков старой Москвы.
На повороте, пока ждали светофор, Маша заметила на автобусной остановке мужчину и женщину, державших за руки маленькую девочку лет пяти. Девочка задумчиво била носком сапога по сугробу, снежные искры разлетались брызгами в стороны.
В глазах Маши вспыхнул загадочный огонек, и она спрятала печальную улыбку в меховом воротнике своей шубы.
Татьяна заметила взгляд спутницы и, кивнув в сторону троицы на остановке, поинтересовалась:
- Твои знакомые?
- Нет, – Маша задумалась, а потом решительно взглянула на Татьяну. – Просто вспомнила…
...Мне тогда было лет шесть. Я уже давно и с увлечением читала. Страсть к литературе появилась раньше умения складывать буквы в слоги, когда я слушала, как мне читала бабушка. В тот момент я была счастлива знакомству с любой книгой. Одно из них мне запомнилось на всю жизнь.
Как-то раз мы пошли в гости. Была зима.
Я смутно помню ту квартиру и людей. Помню только, что комната, где сидели за длинным столом гости, была проходной, и к ней прилегали две спальни.
Помимо меня из детей там были годовалая девочка и двенадцатилетний мальчик. Малышка все время была на руках у родителей, а меня отправили играть с мальчиком.
Я всегда была довольно замкнута, знакомство с другими детьми давалось мне с трудом, да и, если честно, компания взрослых, где звучат застольные речи, рассказы, шутки, казалась мне интересней, чем игра с двенадцатилетним мальчиком, которого видишь впервые.
- Но тот мальчик наверняка чувствовал себя так же. Когда тебе в подружки навязывают шестилетнюю девочку, это может показаться наказанием в его возрасте, - заметила Татьяна.
- Я тоже так думала. И надеялась, что играть мы будем недолго.
Мы ушли в его комнату. Она была маленькой и очень уютной. Над кроватью висели полки с книгами. Я, естественно, уперлась взглядом в них, чтобы не смотреть на мальчика.
Он подошел ко мне совсем близко и сказал, что я очень красивая. Меня его слова еще больше сковали. Я буркнула вежливое дежурное «спасибо» и снова вернулась к книгам, цеплялась взглядом за их корешки, не зная, что делать дальше. Он заметил это и спросил:
- Тебе нравится читать?
- Очень, – призналась я после некоторой заминки.
Мальчик поставил стул ближе к полкам и залез на него.
- «Остров сокровищ»? – спросил он сверху.
- Читала. А ты… - из вежливости я должна была спросить что-нибудь в ответ, - читал историю про мистера Джекила…?
- Да. Она мне больше нравится, чем «Остров сокровищ».
- И мне, - подхватила я. – Она интересней, я ее за один вечер прочитала.
- А Конан-Дойля ты читала?
- Он у нас есть дома, - вспомнила я шесть черных одинаковых томов с позолоченными буквами, - но я еще не знаю, о чем он пишет.
Мальчик снял с полки книгу.
- Вот, это рассказы о сыщике.
Я открыла первый попавшийся рассказ. Это были «Пляшущие человечки». Завороженная названием (мне тогда казалось, что история будет очень страшной), я уселась читать и совсем забыла о мальчике.
А он, спустя некоторое время, сел рядом со мной. Он, наверно, долго смотрел на меня, потому что вскоре я услышала его горячий шепот мне на ухо:
- Ты очень красивая девочка. Ты так красиво ходишь, улыбаешься, смотришь… Ты очень красивая.
Пляшущие человечки на страничке, не могли подсказать мне, что делать.
Мальчик наклонился ко мне и обнял. Я закрыла книгу, выскользнула из его объятий, сделав вид, что хочу посмотреть в окно. Приблизившись к окну, я остановилась. Мне хотелось оказаться рядом с мамой. Сердце бешено билось в груди, мне пришлось сделать усилие, чтобы голос звучал спокойно:
- Снег идет… - только и смогла произнести я.
Подоконник доставал мне до шеи. Мальчик положил мне руки на плечи и наклонился ко мне – он был намного выше.
- У тебя кудряшки на шее. Ты так хорошо пахнешь.
Он был весь огонь и страсть, в нем кипела кровь, а я мечтала вернуться к папе с мамой.
Я с тоской смотрела на падающий снег в черном квадрате окна. Мне казалось, вот-вот и я что-то потеряю. Он говорил мне жаркие слова на ухо, а я думала, как он может говорить о любви, если он еще ребенок?
Разве дети могут говорить о любви? Они могут любить родителей, семью, животных, игрушки… Но любить кого-то не из семьи, взрослой мучительной любовью, разве они могут?
Говорить о любви так смешно! Это все равно, что торопиться стать взрослым, торопиться жить. А он говорит, что влюбился, что любит, что я его с ума свожу.
Он наклонился, видимо, для того, чтобы поцеловать меня, его дыхание обожгло мне шею, но я решительно уклонилась.
Все мои действия были похожи на побег – я не отталкивала его, я ускользала сама. Мне было неловко крикнуть на него или толкнуть, или даже объяснить, как это все смешно. Я молчала.
Мы еще немного помялись, я с тоской посмотрела на отложенную книгу. Что же там было дальше?
Но пробовать почитать еще раз в компании этого мальчика мне не хотелось. Наконец, изыскав какой-то предлог, я вернулась за стол к родителям.
Этот мальчик ходил вокруг, смотрел на меня темными, умоляющими глазами. А я не обращала на него внимания. Я обнимала маму и слушала папу, и думала, что люблю их больше всего на свете.
Гости начали расходиться, мои родители тоже стали собираться.
Мы вышли втроем на остановку. Была ночь, падал снег. Я стояла между родителями, держа их за руки, и чувствовала себя счастливой маленькой девочкой. И мне было достаточно в тот момент быть такой, как я есть, не торопиться расти, наслаждаться теплом родительских рук, чувствовать их рядом, наслаждаться свежестью ночи, смотреть на падающий снег и улыбаться. А когда мы приехали домой, я отыскала рассказ и прочитала его, разгадав, наконец, что скрывалось за пляшущими фигурками на странице.
- Ты рассказала родителям про мальчика?
- Я много лет молчала об этом. Мне потом очень хотелось выяснить, кто был этот мальчик. Когда мне было лет двадцать, я, наконец, рассказала о нем маме.
- И что же?
- Прошло много времени, нам было сложно вспомнить, у кого мы были в гостях. В конце концов, из всех знакомых, у кого в те времена была похожая квартира и сын двенадцати лет, остались две кандидатуры. Один из них умер в двадцать лет от сердечного приступа, а другой переехал в США и женился там на американке.
Девушки некоторое время молчали, глядя на ночной город.
- Наверно, он не просто так торопился жить… - тихо заметила Татьяна.
Маша ничего не ответила, она смотрела на то, как падает крупными хлопьями снег. Острое чувство сладости детства и радости быть ребенком снова захлестнуло ее, как тогда, на остановке много лет назад.
- Снег идет, - со счастливой улыбкой повторила она.
Москва, 2008.
Автор рассказа: Нина Линдт
Подписывайтесь на телеграм канал автора