В детстве по улице Полевой наша компания мальчишек проживала обычных деревянных домах неполных двух кварталов от Лизы-пастушихи до Гали-охранницы. Галя вместе с мужем работали охранниками на машзаводе.
Детей же в семьях начала 60-х было вот сколько. У охранниковых было шестеро, в двух домах – четверо, в двух домах – трое, в двух домах – двое. В доме заводского начальника, в доме матери одиночки и ещё в одном доме было по одной дочке. А сколько детей было в доме татар и у одинокой старушки, я не знаю. А ещё пять домов по концам этих кварталов к нашей компании не относились.
Были мы тогда в возрасте 9-12 лет. На улице мы играли в лапту, городки, прятки, вышибалу, «попагонялу». Позднее на стройке четырёхэтажного дома мы играли в войну.
В небольшом городе с населением сорок тысяч с лишним мы уже с восьми-девяти лет сами ходили в лес за грибами и ягодами. Иногда просто жечь костёр и печь в нём картошку. Сами ходили купаться на Вятку. Один мальчишка десяти лет из семьи Селивановых тогда утонул. И сейчас дети тонут, в том числе при выпивающих невдалеке взрослых, с которыми они пришли. За последние годы известны мне два таких случая. Такова жизнь и с этим ничего не поделаешь.
Зато воли у нас было столько, что нынешним детям и подросткам даже не снилось! Службы опеки тогда не было, об ювенальной юстиции никто слыхом не слыхивал. Но уже тогда растущее производство алкоголя наполняло детские дома да в разы увеличивало число коррекционных школ для дебилов по всей стране. Для справки из доклада академика Углова: «Всего же за 40 лет с 1940 по 1980 год производство вина [в пересчёте на этиловый спирт] возросло на 1600%, население же выросло на 35%».[1]
Как вы понимаете, всё, что ставится на стол страны, всё и выпивается.
На улице тогда никто даже помыслить не мог, чтобы с ребёнком дикость сотворить. Разве что уши надерут или родителям пожалуются. Только один был такой случай, когда станционские пацаны полезли в сад за викторией, (не знаю, частный или колхозный), стрельнули парнишке в зад солью из ружья. С тех пор у парня была кличка Виктория. Я знал его – скромный был парнишка.
В семье Гали-охранницы Толька был средний сын. Отец его Павел, высокий худощавый мужчина, воевал. О нём из детства запомнились два случая. Однажды он подвыпивший ходил по дороге и перед женщинами, сидевшими на лавочке наискосок от его дома, демонстрировал солдатскую выправку и строевой шаг. Другой раз он, тоже подвыпивший, с дороги рассказывал им фронтовую историю:
– Лежу я в окопе и вижу – прямо на меня идёт человек. Спрашиваю: «Ты кто?»
Он отвечает: «Я – Бог».
Надо сказать, семья «охранниковых» жила мирно, без скандалов и Павла пьющим мужиком никто никогда не считал.
Толька был гибким, проворным мальчишкой. Я бы назвал его внимательно-приветливым. Хороший был характер у парнишки. Он был на пару лет моложе костяка нашей ватаги. Годам к четырнадцати наша компания стала распадаться. Хотя некоторые сохранили тесную дружбу на всю жизнь. А Толя стал моряком.
Причиной стал мой приезд в отпуск с Камчатки, где я работал матросом на земснаряде после окончания мореходной школы в Находке. Неожиданно для себя я оказался на некоторое время в центре внимания молодёжи города. Через год мой сосед и ровесник Юрка Селиванов уехал во Владивосток и устроился матросом на торговое судно. А ещё через пару лет туда же уехал Толька. Правда, о том, что он тоже был матросом, я узнал после его гибели.
Случилось же это вот как. В 90-е годы в период маразматического разрушения страны под управлением алкоголика Ельцина спиртное цунами обрушилось на русских мужиков. Снижение смертности на двести тысяч человек в год и полумиллионный прирост новорождённых в середине 80-х годов резко сменился вымиранием народа. Смертность стала превышала рождаемость на миллион и более человек в год. Такой вот «русский крест» получился.
В то время народ прослышал, что на станцию Вятские Поляны пригнали железнодорожную цистерну с вином. Мужики прознали и полезли на эту цистерну черпать вино кто чем мог. Кто-то тут же пил, кто-то домой уносил. Вот и Толя залез на эту цистерну, говорят, с ведёрком. По неосторожности он задел токопроводящий провод и уже мёртвый рухнул вниз на землю.
Было ему в то время около сорока лет. Жалко, хороший был парень. Много их таких погубил в те годы алкоголь. Да и сейчас....
Владимир Жданов – знаменитый лектор, председатель Союза борьбы за народную трезвость, создатель движения «Общее дело» вместе с настоятелем Сретенского монастыря и духовником Президента страны Владимира Путина (ныне митрополит Симферопольский и Крымский). По выступлениям Владимира Георгиевича, его лекциям, дискам, магнитофонным записям десятки тысяч, пожалуй, сотни тысяч человек приняли для себя трезвость, как принцип жизни. У подавляющего большинства из них в трезвых семьях вырастают трезвые дети и создают трезвые семьи. Подрастают трезвые внуки. Благодаря ему тысячи людей по всей стране стали активистами трезвеннических организаций и движений. Они самоотверженно работают, чтобы люди не пропадали по алкогольной причине.
Люди просто не знают, что умеренное употребление алкоголя крадёт у них годы активной жизни из-за усугубления или порождения им сердечно-сосудистых, онкологических и прочих заболеваний. А также из-за многочисленных травм и увечий после той или иной дозы спиртного.
Трезвенники работают, чтобы народ наш не вымирал, не замещался другими народами и не рожал после «кафешек», ресторанов да праздников, «по пьянке сделанных», уродов, дебилов, больных и дефектных детей. Трезвенники не борются с пьянством, они борются за трезвость!
Владимир Жданов приводил такой пример из 90-х годов. Беседовал он тогда с главой станции Зима в Иркутской области. В разговоре глава посёлка сказал:
– Да что вы мне тут рассказываете? У меня за один только день от алкогольных отравлений умерло шестьсот человек!
Роковые 90-е ушли в прошлое. Но повальное употребление алкоголя осталось. И не надо считать это уделом пьяниц. Посмотрите на себя – «ни одна капля не считает себя причиной наводнения».
Сейчас, по оценкам разных общественных организаций, по причинам, ассоциированным с алкоголем, в нашей стране погибает полмиллиона и более человек каждый год. Не верите?
Полистайте не такие уж старые газеты. Член-корреспондент РАН Вероника Скворцова в бытность свою министром здравоохранения РФ ужасалась, что у 70% трупов мужчин в моргах Кузбасса и Приморья в крови обнаруживали алкоголь.
А вот у моряка Юрки Селиванова, кроме утонувшего в детстве брата, был ещё младший брат Сашка. Такой весёлый приветливый парень. У них всё семейство, кроме отца, таким приветливым было. Видимо, все дети в мать пошли. А отец пил и последнее время работал на стадионе сторожем. Он собирал бутылки после футбольных матчей и сдавал их.
Саша отслужил в армии, женился. У него родилась дочка. Нарадоваться на неё парень не мог. Однажды он пошёл с друзьями на Вятку на ночь на рыбалку. Сварили уху, выпили мужики, как обычно. Саша пошёл искупаться. Уплыл в ночь молодой мужик и больше не вернулся. Уж не знаю, как тётя Катя пережила трагедию потери второго сына в Вятке-реке?
А Юрка Селиванчик вернулся в Поляны. Ближе к пенсии он сошёлся с женщиной и они на пару пили запоями. После пенсии он прожил недолго. Сейчас в этой квартире живет его единственная внучка – дочка Саши. Другой Юркин сын тоже спился – ни семьи, ни работы, ни дома. И детей у него нет. Говорит: "Если человек захочет, то бросит пить".
А когда-то был у Селивановых дом и хорошая семья: папа, мама, бабушка и три сына. И ста лет не прошло, как по существу одна внучка осталась. Такая вот печальная демография у русского народа.
[1] Доклад академика Ф.Г.Углова «Медицинские и социальные последствия употребления алкоголя в СССР» на конференция «Борьба с пьянством и алкоголизмом в промышленном городе», г. Дзержинск, 1981г.
Спасибо за поддержку блога и лайк на эту статью.
В поддержку трезвости народа и его демографии подпишитесь на канал ЗОЖ трезвость зрение ЗДЕСЬ