725 подписчиков

Петрушина гора

15 декабря 202315 дек 2023

8 мин

В жизни семьи Степана Степановича Митусова и в фондах и экспозициях музея-института семьи Рерихов

Будникова Ю. Ю.

Текст выступления на конференции «Игровое пространство культуры» на философском факультете СПбГУ (2004 г.)

“ПЕТРУШИНА ГОРА” С. С. МИТУСОВА

(По материалам Мемориального Собрания С. С. Митусова в Санкт-Петербурге)

Степан Степанович Митусов (1878―1942) – музыкант, педагог, окончил Санкт-Петербургский университет (учился на филолого-историческом и юридическом факультетах) и Консерваторию по классу теории композиции; родственник и единомышленник Н. К. Рериха, его сотрудник (1908–1916) по Императорскому Обществу Поощрения Художеств (помощник секретаря) и по Рисовальной Школе ИОПХ (инспектор); один из самых близких друзей И. Ф. Стравинского в начальный период деятельности композитора – их совместной работой стало либретто к опере Стравинского «Соловей». Митусов был человеком той характерной для начала ХХ века синтетической культуры, в которой, по словам Блока, “неразлучимы... живопись, музыка, проза, поэзия... философия, религия, общественность...”. Он был женат на Е. Ф. Потоцкой и имел трёх дочерей: Злату (1908―1942), Людмилу (1910―2004), Татьяну (1913―1994). Для своих детей Митусов придумал игру, которой можно дать условное название «Петрушина гора». Материалы, по которым мы можем реконструировать её содержание – цикл «Петрушина гора», состоящий из притчи под таким названием, поэтических отрывков, которые предположительно должны были войти в состав пьесы, а также 18-ти рисунков. Время «игры» – приблизительно 1915–1917 гг.

Ещё в Школе ИОПХ С. С. Митусов вместе со своим коллегой художником И. Я. Билибиным прославились составлением шуточных стихотворений, в которых они в стиле высоких жанров поэзии «философствовали» на различные житейские темы, иными словами, играли. И это очень показательно для культуры того времени, которая, по замечанию С. С. Аверинцева, насквозь была проникнута игровой сущностью. Игра как элемент культуры противостоит демагогии – фальшивой серьезности, фальсифицированным ценностям. Это чутко улавливали наиболее тонкие и одаренные личности эпохи. Как пишет все тот же Аверинцев, «даже библейская Премудрость и та, как известно, называет себя “художницей” и говорит о своих играх “на земном кругу” перед лицом Бога (Книга притчей Соломоновых, 8, 30-31). Самые большие и классические традиции, самые здоровые и сбалансированные эпохи человечества делали игру одной из центральных своих универсалий… Некогда Платон в “Законах”, набрасывая распорядок жизни идеального государства, охарактеризовал всю эту жизнь на определённом уровне и в определённом смысле как игру… культура честно обнажает в акте романтической иронии свою игровую сущность».

Ещё в большей степени, чем к поэтическим шуткам, сказанное относится к игре, придуманной Степаном Степановичем для дочерей. Это было не просто времяпрепровождение, а образ жизни и мыслей. Митусов выказал себя прирожденным педагогом, предложив своим детям «проиграть» модель мироустройства и содержание человеческой жизни, точнее, замысел в Боге человеческого существования.

Как возникло такое название и такой художественный образ? Петрушина гора – реальный географический объект на карте Петербургской губернии в районе посёлка Оредеж, где с 1909 по 1919 г. периодически жила семья Митусовых. И вот этот холм становится элементом «домашнего фольклора» – это чудесное место, где есть всё, как в раю, где царит свобода и счастье, – а также поэтическим образом, символом земли обетованной, областью духа. Это царство гармонии и справедливости, и чтобы оказаться там, требуются определённые усилия и человеческие качества. В 1916 г., в письме дочерям из Омска, с места военной службы, Степан Степанович посылает рисунок с подписью: «Вот вам Петрушина гора, где мы все скоро будем жить». На картинке, среди экзотических растений, сказочных строений и веселых фигурок людей и животных – того, что ориентировано на детское восприятие, – мы обнаруживаем объект, который всё переводит в иную плоскость. Шутливое оказывается в соседстве с сокровенным. На склоне горы, ближе к вершине, нарисован валун, покрытый таинственными знаками, с лаконичной надписью: «Камень». Само по себе изображение тоже рассчитано на детское сознание, но речь, несомненно, идет о краеугольном Камне мироздания.

Образ этот мы не раз встречаем у Н. К. Рериха, впервые на картине «Сокровище ангелов», а сам художник давал ему следующие толкования: «За пределами Бытия лежит Камень, в нём добро и зло, вся земная твердь на камень опирается»; «Общее содержание моего эскиза для стенописи усыпальницы “Сокровище ангелов”: ангелы стерегут драгоценный краеугольный Камень мироздания, в котором заключено и добро, и зло, – символы чего начертаны на Камне». Миф о Камне восходит к древнейшим временам: «Камень мудрости» в Древней Индии, «драгоценность Чинтамани», исполняющая все желания, в Тибете. У пророка Исаии говорится о «камне испытанном, краеугольном, драгоценном», который Господь Бог положил в основание Сиона; в Откровении Св. Иоанна Богослова побеждающему обещается «белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает». Русской средневековой фольклорной традиции известен Алатырь – «бел-горюч камне», «всем камням отце», на котором, как на алтаре, стоит Мировое Древо и из-под которого растекаются по всему миру целебные реки.

Одним из основных источников легенды о камне в мировой культуре является поэма «Парсифаль» («Парцифаль»), созданная немецким поэтом Вольфрамом фон Эшенбахом в начале XIII в. Именно там обнаруживается образ драгоценного камня Грааля, принесенного ангелами на землю. Однако необходимо добавить, что в других литературных вариантах того же средневекового мифа (как более ранних, так и более поздних, преимущественно французских) Грааль не камень, а первая чаша со Святыми Дарами: сосуд, из которого Иисус Христос давал пить апостолам во время Тайной Вечери и куда затем Иосиф Аримафейский собрал кровь Христа, когда снимал с креста тело распятого Мессии. Этот священный сосуд обладает удивительными свойствами, давая благодать и способность распознавать скрытую суть человека. Ради приобщения его тайн, невидимых для недостойных, а достойным являющихся в меру их духовной подготовленности, рыцари совершают свои подвиги. Так, от сюжета собственно Святого Грааля перекидывается мостик к другому сюжету, для европейской культуры не менее важному, – поискам Грааля, т.е. странствиям с целью обретения Грааля, в которых герой проводит всю жизнь, совершая один подвиг за другим. Здесь уже Святой Грааль – символ сердца, исполненного любовью к Богу, символ духовных приключений идеального рыцаря. Возвращаясь к поэме фон Эшенбаха, отметим, что Камень, обладающий чудесной силой, являющийся источником творческих сил, мудрости и блаженства, находится на священной горе (Монсальват*), куда нет входа недостойным. Тут мы вплотную подходим к предмету нашего исследования. Таким образом, Петрушина гора – это высота не только географическая, но и духовная. За истинными ценностями надо подниматься в гору.

У одного она пониже,

А у другого высока.

Иному путь лежит к ней ближе,

А для иного далека.

Но знайте же - никто поныне

Её вершин не достигал.

Кто ж мнит, что он уж на вершине,

Тот не на ту гору попал!

Со всей очевидностью трудности пути изображаются на рисунке, который можно озаглавить: «Степан Степанович высаживает дочерей на райский остров». Остров (вариация земли обетованной) окружён острыми скалами, на зубчатых вершинах которых висят пронзённые незадачливые искатели рая, так и не достигшие цели. И с самой верхней скалы отец протягивает дочерям спасительную веревку, чтобы те благополучно миновали смертельные (для духа, подразумевается) опасности.

Два других рисунка, «Это то, что мы возьмём с собой на Петрушину гору» и «Степан Степанович с дочерьми Златой и Людмилой плывет к райскому острову», где изображены животные разных видов – очевидная аллюзия на Ноев ковчег.

Самое значительное произведение цикла – притча «Петрушина гора». Её первые строки – подражание началу Книги Бытия. Это заявка на то, что образы притчи суть вселенские символы и проблематика её – основные вопросы бытия. Творец «Царства» называется «Тот», «Он», и это заставляет вспомнить поэтический цикл Н. К. Рериха «Цветы Мории», где подобным же образом не раз обозначалось творческое начало Вселенной, что в свою очередь восходит к индийской философской традиции. То же относится и к эпитету «Царь», но одновременно в притче есть прямое указание на евангельского Царя, увенчанного терниями. Рубины, жемчуга и бриллианты – украшения в коронах правителей и следы их страданий – соотносятся с библейскими драгоценностями, обозначающими духовные богатства.

Как всякое подлинно художественное произведение игра «Петрушина гора» не идеологична, а мифологична (разумеется, мы употребляем слово миф не в школьном, а в современном научном значении этого слова, в каком мы говорим, например, о мифах “Медного всадника”. Идеология – плоскость, миф – вертикаль.). Воспользуемся определением Берберовой: «Миф должен быть социально вкоренен и выпестован. О нем необходима “общая память”, у него есть история, у него есть трансцендентные перекрёстные ссылки, у него есть естественное развитие. Он не выдумка, наложенная на факт, он способ постижения факта и сам по себе – явление культуры. И он имеет отношение к ощущению полноты жизни”. Интересные рассуждения о мифе мы находим у Д. С. Лихачева в статье “Что есть истина?”. Он также снимает противопоставление миф – истина, и указывает, что миф «близок к тому, что можно назвать в языке “концептами” – своего рода алгебраическими “заместителями сложных значений”. В этом смысле миф упрощает мир, упрощает наше поведение в мире». Очень важно замечание Лихачева о том, что «в истории культуры все время происходит сближение данности и мифа как формы восприятия и объяснения данности». Подчеркнём, что в основание митусовской игры кладется не авторская выдумка, а древние мифы, концепты мировой культуры. Именно благодаря им (явственно просвечивают миф о сотворении мира, о всемирном потопе, легенда о Камне, о Граале, русские сказки), мы ощущаем её внутреннюю подлинность, ненадуманность, «высшую правду». Митусов соединяет личную художественную фантазию с опорой на внеличную «память человечества», фактически предлагая детям пережить её как собственную, как события своей внутренней жизни.

* Название это в примерном переводе с латинского означает гора очищения, гора спасения.

Об авторе:

Будникова Юлия Юрьевна – исследовательница творчества Рерихов, заместитель директора Музея-института семьи Рерихов по музейно-выставочной работе.