«Начало и конец, два полюса одного события, но во времени они едины, ибо конец одного неизменно начало другого.
Нет ничего спокойнее, теплее и надежнее, чем дорога. Человек на дороге жив, он идет из своего прошлого в свое будущее. А, что может быть прекраснее, чем обладание воспоминаниями былого и предчувствием грядущего. Дорога незабываема и красива, прошедшими когда-то по ней.
Во время быстрого южного заката, когда солнце из лимонного превращается в гранатовое, а зефирное небо, уже черно-фиолетовое с востока, и еще бело-голубое с запада, Месопотамия будит воображение. Ее утрамбованные земляные дороги, покрытые мягкой, теплой пылью, ласкают только босые ноги. Легкий ветерок набирает силу, даря надежду прохлады, и несет с собой пряные ароматы южной травы. Эти духи зовут, и влекут к себе, заставляя сойти с дороги в жесткую, колючую траву. Запахи усыпляют страх быть ужаленным в босые ноги, что безжалостно ломают стебельки сухой травы. Это лишь усиливает и материализует пьянящий аромат. Сидя на коленях, под звездами, уткнувшись лицом в охапку сухих трав, слушаешь. Слушаешь, как древняя земля говорит с тобой, наполняя мудростью и гармонией.
Я не скажу, когда это было, точно до того как родился я, люди, которых я знал, и о которых слышал. Но земля уже была, и уже была зажата бурными водами Тигра и Евфрата. Она, как и ныне, была населена удивительными существами. Какие-то дожили до наших дней, какие-то нет, но человек был всегда, и останется видно во веки. Люди терзали все вокруг, ради обладания все большим, все лучшим. Получая это, они пресыщались, и вновь пускались в битву за чудесами. В этих битвах, они были страшны. Звери и птицы оставляли свои земли, спасаясь, от человеческой злобы, ненависти, жадности и тщеславия. Орды с боевыми кличами и пеной на устах, отнимали друг у друга свободу, мечты, желания и чудеса. Но вечером, уставшие герои, с окровавленными руками и лицами, вытирая клинки о доспехи повергнутых врагов, и вынимая из раздутых на солнце тел стрелы для будущих битв, мечтали. Мечтали о любви и дружбе, о доброте и справедливости. Мечтали построить самые красивые города, создать самые справедливые государства, быть защитниками справедливости, всех униженных и оскорбленных. И они верили, что их битвы справедливы, и с их помощью они достигнут своей мечты. История их оправдала, а значит и не мне судить.
В те далекие времена жили джины, существа для нас сказочные, но раньше вполне реальные. Джины питались чувствами души, ее порывами в радости и скорби. Для этого они стали исполнять желания. Самыми изощренными на желания и чувства оказались люди. Исполняя человеческие желания, джины могли жить вечно, стремясь постичь землю, и совершенствуя свое умение и силу. Но в самом начале этого симбиоза, джины не заметили, как выпустили ураган страстей человека наружу. Исполнители желаний набирали силу, люди становились изощреннее. Воюя, люди втравили в свои войны и джинов. В начале те радовались остроте переживаний, увеличивающих их силу. Но вскоре они столкнулись с тем, что надо было идти в исполнении человеческих желаний против своих собратьев. Войны коснулись и джинов. Они стали погибать сотнями и тысячами. Джины впервые осознали, что люди, несшие им бессмертие, теперь несут смерть. Джины стали скрываться от людей, поселяясь в различных вещах, и впадали в спячку. Они пытались переждать кровавые времена. Но люди отыскивали убежища джинов, завладевали ими, и порабощали исполнителей желаний. Так продолжалось веками.
Одним из могущественнейших правителей, тех лет был Алиш-са-рум. Он неистово пытался подчинить своей воле всех соседей. Овладеть их чудесами и достижениями. Алиш-са-рум был храбр и прям, но его тщеславие временами застилало его здравый смысл. Его соседи объединились против него, несмотря на то, что враждовали сами. Хотя по одиночке они были слабее Алиш-са-рума, вместе теснили его армии все увереннее. Все надежды Алиш-са-рума были на могущество джинов. Десятки темных магов бороздили земли Месопотамии в поисках убежищ джинов, а мудрые визири придумывали изощренные желания, призванные сделать армии Алиш-са-рума неуязвимыми. Но соседи тоже прибегали к услугам джинов. Магия, кровь и пот окутали земли междуречья. Звери в ужасе бежали, травы жались к земле. Двенадцать лет Алиш-са-рум то набирал силу, то защищался из последних сил. Враги тоже были истощены. А джины стали редкой диковинкой. Проблемой Алиш-са-рума на пути к всевластию осталась лишь одна преграда, хорошо укрепленные земли на севере, охраняемые армией «Крылатых дьяволов». Наездники на грифонах союзных армий, что как молнии с неба, сметали все на своем пути, не давали Алиш-са-руму дотянутся до своей мечты. Он был уже не молод, и все чаще задумывался о бренности бытия.
В огромном зале дворца, чьи колонны подпирали небо, а красотой росписи соперничали с водопадом в солнечный день, на троне украшенном дарами недр и опирающимся на пол, застеленный коврами, что затмевали пестротой своей краски весенней пустыни, а мягкостью воздушность облаков, восседал правитель Алиш-са-рум. Перед ним на столе из оникса и нефрита лежал обычный гребень. Вчера его принес один из лучших магов-охотников, утверждая, что в нем скрывается весьма могущественный джин. Маг был щедро одарен, и ушел обремененный золотом и благодарностью. Алиш-са-рум взял гребень и провел по волосам, смакуя момент. Джин способен скрываться в убежище, пока та сохраняет свои свойства. Алиш-са-рум напряг гребень и сломал его, но ничего не произошло.
- Стража, мага вернуть сей же час! - крикнул он в сердцах.
Вскоре, не позднее, чем сторожевые псы проголодались, испуганный маг был брошен к ногам правителя.
- Недостойный, как ты смел, обмануть величайшего из достойных, - навис над ним мудрый визирь.
- Я не могу оскорбить, достойнейшего, обманом. Джин там, и он весьма силен, я это чувствую, - обливаясь холодным потом, молвил маг.
- Лживый пес, ты, что слеп. Не видишь, что гребень сломан, а джина нет. Плаха вернет тебе честь. Палач! – возвестил визирь.
Алиш-са-рум поднял руку, временно прервав приговор, и произнес:
- Маг, до селе, ты, верно, служил мне, а потому у тебя есть минута, что бы вернуть себе честь, минуя плаху.
Все в зале низко склонили головы, в знак признания необычайного великодушия Алиш-са-рума. Визирь хлопнул в ладоши, и были внесены песочные часы. Маг с испугом взирал на то, как песок все быстрее перетекает из одной колбы в другую. Все мысли покинули его несчастную голову. Он чувствовал, что джин в сломанном гребне, но почему тот не выходит, понять не мог. Пот струился по лицу, а озноб бил как в лихорадке, от холодного дыхания близкой смерти. Последняя песчинка упала в нижнюю колбу, и тут же крепкие руки стражников сжали плечи мага. Он слабо вытянул руку и пересохшим голосом тихо вымолвил:
- Может джин не выходит потому, что и половиной гребня можно пригладить волосы, это был гребень небогатого человека.
Все застыли, обратив взоры на правителя. Лишь визирь потупил взор, а Алиш-са-рум сурово глядя на него, сложил половинки гребня вместе, и выбил ему зубья, ударив ими о стол. В зале запахло пряностью пустыни, и явился джин. Алиш-са-рум поднял руку, огласив:
- Все прощены.
Зал мгновенно опустел.
Джин оглядел обстановку зала усталыми колючими очами, глубоко вздохнул и сел на ковры, даже не примяв высокий ворс.
- Что угодно могущественному правителю Алиш-са-руму от скорбного скитальца в жестоком мире? – вымолвил, устало джин.
- Ты, узнал достойнейшего, это приятно мне, - улыбнулся Алиш-са-рум.
- Новости есть и у нас, ты самый богатый, тонкий, жестокий и честолюбивый смертный, я тебя узнал. Много моих братьев погибло в твоих руках, - произнес джин.
- Я не казнил их, они пали жертвами своей слабости и неумелости, в деле, дающем им бессмертие. Не достойно приписывать их гибель мне.
- Почтенный, Алиш-са-рум, ты забыл упомянуть, вместе с их слабостью и неумелостью, собственную алчность и необузданность в желаниях.
Алиш-са-рум рассмеялся:
- Что поделаешь, мой прадед рассказывал мне, что раньше его деда джины одолевали, желая исполнить его прихоти. Вы развратили людей, а теперь, плачетесь. Пора возвращать долги земле матушке за свое бессмертие. Дряхлый старик смотрит под ноги, чтобы не споткнуться, сильный глядит вдаль, чтобы подальше пройти.
- Что же, с тобой не поспоришь, видно к твоим званиям надо прибавить еще и мудрый, - лукаво продолжил джин, - так, что же, все-таки угодно, великому Алиш-са-руму?
Конечно, джина ни кто не заставлял исполнять желания. Но, чтобы спрятаться, ему нужна была сила, и сила большая. В последний раз, он исполнил никудышное желание, и смог спрятаться, лишь в гребне небогатого лавочника. Это было умно, ибо кто станет искать джина в гребне. Но для настоящего мага-охотника, это не убежище, маги чувствуют джинов своей душой, они видят их своим сердцем. Ах, как джин хотел спрятаться в огромной глыбе, или скале, в том, что не разрушишь, не унесешь, не изменишь назначение. А для этого нужна была сила, сила огромная, дарованная деяниями редкими, вызвать которые могло желание, лишь честолюбивого, неординарного человека.
Алиш-са-рум встал со своего трона и прошелся.
- Я уже не молод, и устал от войны, я хотел бы ее прекратить, - начал он.
- Это желание, - приготовился джин.
- Конечно, нет, я не так глуп, чтобы давать такое пространное желание джину. Так вот, я устал от войны, и хотел бы ее прекратить, победив в ней. Непреодолимой проблемой на пути к моей победе стоят крылатые всадники. Я бы хотел избавиться от них, - продолжал Алиш-са-рум.
- Мудрейший, - перебил джин, - всадники, что мешают тебе, были желанием недостойного Кариш-ма-суна, и были рождены на свет моим двоюродным братом, весьма могущественным джином. А ведь тебе известно, что если моей силы не хватит, то твое желание не будет исполнено, а я погибну.
- Известно! - раздраженно огрызнулся Алиш-са-рум, - я не только хочу избавиться от всадников, но и решить вопрос неба раз и навсегда! А теперь слушай мое желание. Я, желаю, что бы все живое и сущее замертво падало на землю, и лишь я величайший изо всех был способен летать.
Джин в испуге вскинул руку.
- Довольно ты перебивал меня! - сверкая глазами, прогремел Алиш-са-рум, - желание произнесено, время его исполнить у тебя до утра, в противном случае ты погибнешь. Это ты знаешь лучше меня.
Алиш-са-рум повернулся к джину спиной, и вышел из зала, оставив джина в полном одиночестве. Джин сидел на коврах в центре зала, любуясь быстрым южным закатом. Он в мгновенье понял, что желание было абсурдным, но что-то менять было поздно. Он мог низвергнуть все живое на землю, и наложить на небеса запрет, но как заставить летать Алиш-са-рума, ведь он живой, поднявшись, в воздух он замертво упадет вместе со всеми, низвергнутый заклятием небес. И так, и эдак, вертел свои мысли джин, но всегда выходило, что будет выполнять он желание, или нет, он все равно обречен. Последние часы прекрасной ночи, джин провел, любуясь матерью-землей и отцом-небом, что веками трутся друг, о друга рождая джинов. Любуясь россыпью звезд, что отражаются в прудах садов и отшлифованных ветром травяных коврах. Он вспоминал столетия своей жизни, что видел, что совершал, как менялась быстротечная человеческая жизнь, и как спокойны были привычные вечные горы и оазисы. Он не боялся первых солнечных лучей, но жалел своих бесполезных столетий. В погоне за бессмертием он растерял смысл существования, для чего вечно жить, прячась от жизни, в чем смысл поступков, со временем теряющих смысл. И существует ли вообще вечность, если она не имеет ни начала, ни конца. С песнями своих мыслей он провел до утра. Солнце еще не взошло, но звезды стали блекнуть. Пора, решил джин. Если мне суждено умереть, то пусть и Алиш-са-рум будет достоин своего желания.
Джин вышел на балкон, и простер руки к небу. Ветер стал быстро усиливаться, нагоняя тучи, небо пришло в движение. Земля потемнела, и затрепетала миллионами листьев в садах, травинок в степях и песчинок в пустыне. А небо яростно терлось о землю, проникая в нее молниями, и срывая с нее последнее достоинство. Люди в страхе бежали к своим укрытиям, а джин, набирая силу от отца с матерью, стоял на балконе и хохотал. Время как будто остановилось, утро, словно и не собиралось наступать. Небо орошало землю дождем, в их безумном совокуплении.
Через какое-то время, начало казаться, что буря успокаивается, но на смену ей пришел, еще более страшный, живой дождь. Небо быстро светлело, впуская первые лучи солнца, и жестоко низвергало с себя все живое. Джин вышел с балкона и, сверкая глазами, уверенно направился к покоям Алиш-са-рума. А люди с ужасом, остолбенев и молясь о спасении, взирали, как небо сыплет птиц, жуков, бабочек и крылатых всадников, что бились на земле в смертных судорогах. Земля стала похожа на поле смерти, где плоды бились, стрекотали, выли и клекотали.
Джин распахнул высокие двери в покоях Алиш-са-рума, отбросив охрану. Правитель стоял у окна, взирая на землю с высоты дворца, с улыбкой довольства на лице.
Он повернулся и вымолвил:
- Я очень доволен, но почему я не могу подняться в воздух, что бы обозреть свой триумф.
- Потому, что все живое падает за мертво, - ответил джин.
- Но я, не все живое, я – Алиш-са-рум, я достоин исключения! – вспылил правитель.
В этот момент, последние слова Алиш-са-рума подсказали джину решение.
- Я не делаю исключений, я исполняю желания! – уверенно закончил джин.
Он подошел к Алиш-са-руму, и свернул ему шею.
- Теперь ты мертв, и небо удержит тебя! – сказал, отправив тело в полет, джин.
Алиш-са-рум медленно оторвался от ковра, и вылетел в распахнутое окно. В полном одиночестве, под оркестр стонов с земли, раскинув руки, тщеславный правитель парил одиноко в небе. Ну а джин, нарушив правило не убивать того, чье желание он исполняет, лишился бессмертия. Но он не огорчился. Счастливый, в момент полной суматохи, он вышел незамеченным из дворца, и пошел.
Пошел навстречу своей смертной, короткой, но настоящей жизни. Следуя по утоптанной дороге, в мелкой пыли, ласкающей босые ноги, он был счастлив. Он строил планы, и наслаждался жизнью, наверно в первый раз, за много сотен лет.
А люди, в испуге, от страшных напастей и бедствий прекратили воевать. Они еще долго хоронили погибших летунов, и наказывали своим детям не отрываться от матери-земли. И как напоминание, разбухшее на солнце тело Алиш-са-рума, парило то здесь, то там в небесах.
Но все проходит, вот и ночь кончилась, и предания земли услышаны, и хмель пряных трав оставил голову. Как давно это было, не скажу, да это и не важно.
Важно то, что птицы снова парят в небе, а дороги ведут вперед. И я устремляю свои стопы на юг, к океану, туда, откуда в любой момент всадники, на своих железных грифонах могут вновь прибыть на древнюю землю.
И вновь уверенные, что творят справедливость.»
Автор Антон Якушев
На этом у меня на сегодня все.
Я от всей души желаю вам счастья! И будьте осторожны и осознанны в своих желаниях!
Люблю вас всем сердцем!
И благодарю вас, за интерес, и за то, что вы сегодня были со мной.
Подписывайтесь, если еще не подписаны, чтобы не пропустить что-то интересное и полезное для себя.
И не забывайте ставить лайки и высказывать свое мнение в комментариях.
А я с вами не прощаюсь, я говорю вам до свидания, до новых встреч!
