Клавдий: Как вам живется, милочка моя? Офелия: Хорошо, награди вас Бог. Говорят, статский советник был раньше носом майора Ковалёва. Вот и знай после этого, что нас ожидает!
🎁❄🎄Новогодняя викторина LiterMort 2024 ❄🎄🎁
Повесть «Нос»
Н. Гоголь
Если нос, самовольно разгуливающий по Невскому и ни в чём не уступающий целому человеку, — это символ, то символ чего?
В литературоведении уже есть сложившееся мнение, что символизирует эмансипировавшийся нос майора Ковалёва у Гоголя. Проследим и дополним.
Самостоятельная жизнь носа без человека — это приём фантастики. Фантастика классифицируется на прямую и завуалированную, где прямая — это привидения, волшебные существа и проч., а завуалированная — таинственные предчувствия, предзнаменования, вещие сны и проч. Например, безумие Офелии у Шекспира, наделившее Офелию пророческим даром, представляет собой завуалированную фантастику. А призраки и чертовщина в некрупной прозе у Тургенева и Гоголя — это уже фантастика явная.
В “Носе” фигурирует фантастическое обеих разновидностей. Как это трактуется?
Гоголь рисует художественную картину мира, в которой у мира утрачена целостность. Мир распадается на части, носы покидают лица и обряжаются в мундиры, и никто, как ни странно, не замечает необычности этого крушения целостности бытия. Возникает ужасная мысль: неужели целостности нет, неужели мир уже разбился на тысячи осколков, как зеркало в “Снежной королеве” Андерсена?
Явления мира можно разделить на нормальные и ненормальные.
Гоголь делит их на “сообразные” и “несообразные”. На первый взгляд, социальная жизнь носов без людей ненормальна и “несообразна”: “Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то... И так уже говорят, что печатается много несообразностей и ложных слухов.
— Да чем же это дело несообразное? Тут, кажется, ничего нет такого.”
Однако по ходу чтения повести побег носа, делающего собственную карьеру статского советника, переходит в разряд вещей “сообразных”, вполне традиционных. Оказывается, в мире так делается, и это не “ридикюль”, на что намекают финальные слова Гоголя-повествователя: “ну да и где ж не бывает несообразностей?..”
Оказывается, что наши устоявшиеся представления о бытии и его законах не стоят выеденного яйца, и это тревожно. Гоголевский мир безумен, однако до боли похож на мир реальный, в котором мы живём. А вдруг это мы близоруки и ничего не замечаем, а Гоголь внимательнее нас и заметил? “Ведь я близорук, и если вы станете передо мною, то я вижу только, что у вас лицо, но ни носа, ни бороды, ничего не замечу. Моя теща, то есть мать жены моей, тоже ничего не видит.”
Изображение ненормального как нормального, возмутительного как похвального, тлетворного как здорового — это ирония. У Гоголя ирония вводит сатиру. Гоголь высмеивает такую норму, такую псевдонормальность.
Бросается в глаза, что у самого Гоголя пространство его произведений складывается в единый гипертекст, дискурс гоголевского искусства, в котором то и дело мелькают фрагменты прецедентного текста: например, в “Мертвых душах” склочная злюка дама у него “приятная во всех отношениях”, а в “Носе” небритый и вонючий пьяница Иван Яковлевич — “человек почтенный во многих отношениях”. Чичиков одобряет девиц, за которыми дают тысчонок двести приданого, хотя самих “баб” не переносит, а майор Ковалёв “не прочь и жениться, но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу.” Ковалёв расчётлив, однако двести тысчонок готов принять как “случайность”. Удачная случайность, даже почти совсем не ожидал, что ж, придётся жениться!
Скверное подаётся как положительное. Расчётливое как невинное. Антинормальное называется нормальным, неприятное — приятным, чтобы высмеять порочность грешников, выставляющих себя святошами и уже вообразивших, что они всех провели. Не дадим псевдопочтенным и псевдоприятным водить нас за нос! — намекает Гоголь.
В чём же смысл и суть его насмешки? Над кем смеёмся?
Это проблема личного и общественного. В безумном художественном мире, где произошла дизъюнкция (отсоединение) носов от людей, происходит и иная дезинтеграция.
Люди теряют не только носы, но и фамилии: “фамилия его утрачена”. Ведь фамилия — это ещё и семья. Утрачиваются семейные узы, что видно на примере жены цирюльника, всегда готовой донести на своего супруга в полицию: “Я сама на тебя донесу полиции.” Разве домашние вопросы надобно сразу решать при вмешательстве полиции? Разве трения со своим же родным носом человек обязан разрешать в полиции? Неужели личной сферы больше нет, а осталась лишь сфера полицейского надзора?
Утрачивается даже разница между диванной собачкой графини и лошадью извозчика — при ближайшем рассмотрении оказывается, что потерянная собачка и есть лошадь: “лошадь, на которой шерсть была длинная, как на болонке.”
Разве это не похоже на безумие Офелии?
Офелия говорит Клавдию о сове, которая оказалась дочкой пекаря: “Король: Как вам живется, милочка моя? Офелия: Хорошо, награди вас Бог. Говорят, сова была раньше дочкой пекаря. Вот и знай после этого, что нас ожидает. Благослови Бог вашу трапезу!” (У. Шекспир. Гамлет, принц Датский)
Бог наказал дочку пекаря за жадность. И Клавдию достанется, если в мире есть справедливость. Этот мертвец раньше был Клавдием...
Подобно тому как сова может оказаться пекарской дочкой, так и лошадь может оказаться графской собачкой, а важный чиновник в мундире — чьим-то носом. Вот и знай после этого, что нас ожидает!
Напрашивается вывод: в сатире Гоголя люди перестали быть личностями, индивидуальностями.
Для того, чтобы напялить мундир и строить карьеру, больше не обязательно быть человеком — достаточно быть носом, вещью. Объектом, а не субъектом. Это обесценивание личности и личностного. Что же это за чиновнишки были, что нос в мундире без проблем подменил их? Нос без мозгов, без лица, без органов речи. Но его хватило, чтобы полностью мимикрировать под чиновника. Не слишком ли измельчали значительные лица? Да и лица ли это?
И наоборот: человек без носа сразу теряет всю свою ценность. Майор Ковалёв всегда смеялся над безносыми торговками-сифилитичками, а потом сам обезносел — и стал ходячим анекдотом, а не человеком. Достаточно отнять от человека нос — и человек превращается в ничто. Встаёт вопрос: а в носе ли дело? Если личность так легко обезличить, обесценить, то была ли личность?
Как в "Климе Самгине" у Горького: "Да был ли мальчик-то, может, мальчика-то и не было?" А потом Варвару Сомову хоронят, а от Бориса остаётся только чёрная каракулевая шапочка в проруби. Да знаете ли вы, что эта шапочка была раньше целым живым мальчиком? Вот и знай после этого, что нас ожидает!
Но неча пенять на зеркало, коли рожа крива.
Майор Ковалёв потерял привлекательность для дам и вообще потерял право на уважение не потому и не тогда, когда его нос вышел из гавани ковалевского лица в свободное плаванье. Значит, сам майор был на волосок от ничтожности, раз потери всего-навсего носа хватило для его полного обесценивания.
"<...> обратил внимание на легонькую даму, которая, как весенний цветочек, слегка наклонялась и подносила ко лбу свою беленькую ручку с полупрозрачными пальцами. Улыбка на лице Ковалева раздвинулась еще далее, когда он увидел из-под шляпки ее кругленький, яркой белизны подбородок и часть щеки осененной цветом первой весенней розы. Но вдруг он отскочил, как будто бы обжегшись. Он вспомнил, что у него вместо носа совершенно нет ничего, и слезы выдавились из глаз его."
Но интересно смотреть на "Нос" и с позиций современной философии XXI века. Сегодня "новая философия" утверждает абсолютное раскрепощение личности, право на человеческое достоинство в любых условиях. Люди с инвалидностью абсолютно равны с физически и интеллектуально полноценными, границы нормального расширяются, ущербность законодательно утверждается вариантом нормы. Ненормальность сегодня всё чаще и чаще — вариант нормы. Видите, насколько прозорлив был Гоголь? Мы уже частично живём в его картине мира.
Однако сегодня человек без носа действительно вправе считать себя полноценной личностью. Лицевая хирургия решит его проблему и вернёт красоту. Но даже и без хирургии такой человек достоин считать себя нормальным — это бодипозитивно. Тело с изъянами так же красиво, как и тело без изъянов. Лицо без носа ничем не хуже, чем лицо с носом. Это инклюзивно и справедливо к личности. Мелкими недочётами нельзя омрачить большое человеческое достоинство, большой талант, большую человеческую красоту.
Согласны ли вы с этим?