1.
Странная у меня фамилия – Раскольник. Мама говорила, что предки наши из села Раскольники, где жили одни раскольники. Оттуда и фамилия моя странная. А тут ещё Достоевский! А что Достоевский? А то! Зачем старушку убил моими руками? И сестрицу её благоверную. Зачем?
2.
А соседи у меня – дрянь. Убил бы их, да вот фамилия выдаст. И чего шумят?! У одного – дрель, у другой – голос. Меломания и ремонт. Никакого покоя. Живу как на стройке. Раньше коммунизм строили, но тихо. А теперь?! А теперь даже едят, благоухая. Вонь такая, что убить их мало. Родион бы не выдержал, а я терплю пока. Хотел залить нижних – так воду отключили. Значит, время не подошло. Дрель запела, потом – девка, теперь – телевизор. А тут и еда подоспела.
Бегу из дома!
3.
Во дворе встретил Родика.
- Родик, ты откуда?
- С каторги. Оказалось, не убивал я. Живы обе старухи. Оклеветал меня автор.
- И куда ты теперь?
- Пойду доучиваться. Навещу старушек. Посмотрю в их честные очи, страшнее ночи!
- Хочешь, я с тобой пойду – во избежание…
- Поздно, Захар, избегать. Поздно. Ты лучше со своими разберись. Слышал, как тебя замучили.
И ушёл Родик.
4.
Тут как тут Свидригайлов, полицейский наш – и прямо ко мне:
- Раскольник?
- Я самый.
- Что думаешь, зачем я сюда пожаловал? Ради чего?
- Ради соседей моих. Видать, угомонить их пришли.
- Ан нет. Ради тебя пожаловал. Выбирай: каторга или тюрьма?
- Да Вы что, товарищ Свидригайлов? За что Вы так?
Свидригайлов дружески потрепал меня по плечу:
- Соседей собирался убить?
- А кто нынче не собирается?! Так не убил же!
- Хорошо. Смягчаешь…
- Говорил, что убьёшь?
- Себе говорил, сам с собой в сердцах разговаривал.
- Опять смягчаешь… Но ведь думаешь до сих пор?
- Думаю.
- Чистосердечное признание – это хорошо.
- Так это же мысли! За мысли не сажают!
- Дурачок. Сегодня – мысли, завтра – слово, а там – и труп. Понял? Да, за мысли не сажают, но превентивно изолируют во избежание, как бы чего не того… Теперь понял?
- Понял, товарищ Свидригайлов. Больше не буду.
- Чего не будешь?
- Мыслить не буду.
-То́-то! И другу своему передай. И автору – тоже.
5.
Только полицейский ушёл, священник подкатил – отец Владимир с баскетбольным мячом.
- Ну, что, Раскольник, доигрался? Мне товарищ Свидригайлов мысли твои поведал. Зачем людям жить мешаешь? А ведь они – верующие, в отличие от тебя.
- Простите, отец Владимир, веровать надо тихо, а не с дрелью и уж тем более не с отбойным молотком.
- Много ты знаешь, мыслитель!
- Так мне мама говорила.
- Эх, Раскольники, вы и есть раскольники. Передай маме, чтобы в храм почаще ходила.
- Не будет она ходить.
- Почему так?
- Померла она от этого шума, не выдержала.
Отец Владимир смутился, занервничал, мяч ногой запулил в детский сад – перекрестился, молитовку прошептал, глаза к небу, успокоился:
- Там не шумят… - и пошёл, ошеломлённый.
6.
А я – на кладбище, бывшее, Арбатец. Рядом, за детским садом. Благоустроенный парк с единственным надгробием: «Незабвенной матери от любящей дочери». Стою, смотрю то на памятник, то на небо. Покойно и тихо, как на кладбище. Чую, что люди подо мной лежат тихие и спокойные. Никуда не спешат, ничего не ремонтируют, никого не тревожат. Я обещал Свидригайлову не мыслить, но не мыслить о маме не могу.
7.
Слышу голос из-под земли:
- Сынок, не убивай никого, не убивай…
- Мама, это – ты?
- Да, сынок. Хорошо, что ты навестил меня. Здесь тихо, спокойно, но жутко! И одиноко, хотя нас навалом. И Родику передай, чтобы не мстил никому…
Я оторвал глаза от земли – тихо. Тишина такая, как мороз по коже. Застыл я. Крикнуть хочу – не получается. Бежать – ноги не идут. Прилип я к земле. А подо мной – мама…
8.
Стемнело. В домике напротив вспыхнули окна. Хотел подойти поближе.
- Ты куда, парень? – голос из ниоткуда.
- А что?
- А то, что частная собственность! Священна и неприкосновенна!
Голос вылез из кустов:
- Нельзя, и всё тут!
Из домика вышли две стройные дамы, подошли к мерседесу. Они разговаривали.
- Батюшка освятил машину.
- И дорожку освятил.
- Благодать…
Какие знакомые голоса! Я закрыл глаза – из памяти вылезли две старухи: те самые, достоевские, живые. Значит, Родик не убивал? Старушки омолодились, выпрямились, деньги пустили в рост и в оборот. А Родика засадили – на всякий случай.
- Ну, чего ты уставился? Настоящих леди не видел?
- Да они…
- Ну и что! Времена-то изменились, а ты и не заметил, чудак-человек.
лето 2017 г.
Оскар Грачёв